— Я жду! — обратился господин Тагоми к ближайшему же белому. Он выкрикнул это прямо в его ухо.
Мужчина отставил чашку с кофе.
— Но-но, полегче, япошка, — произнес он.
Тагоми огляделся. Все смотрели на него с явной
враждебностью. Но опять-таки никто не двинулся с места.
«Это мир «Бардо Тодол», — подумал Тагоми. — Раскаленные ветры занесли его неведомо куда. Это лишь иллюзия, но иллюзия… чего? Выдержат ли подобное его душа и рассудок? Впрочем, «Книга Мертвых» подготовила его: после смерти ты увидишь других людей, но все они будут враждебны. Как одинок он здесь! И нет никакой опоры… Предпринять это жуткое странствие и убедиться в том, что повсюду один и тот же мир страданий, непрерывной череды рождений и смерти, — мир, готовый поглотить устрашенные души беглецов».
Он выбежал из закусочной, двери за ним хлопнули. Он снова очутился на улице.
«Да где же он? Куда вышвырнут из собственного мира, из своего пространства и времени?
А если этот серебряный треугольник все спутал, сорвал его с якоря… И теперь земля уходит из-под ног. И это награда за все усилия? Он проучен на всю жизнь. Чтобы так разувериться в собственных чувствах! Во имя чего? Чтобы странствовать без руля и ветрил?..
Поистине какое-то гипнотическое состояние. Способности восприятия настолько снижены, что мир выглядит как бы погруженным в полумрак; все воспринимается символически, в архетипах, причудливо смешанных с материалом его подсознания. Такое типично для вызванного сном сомнамбулического состояния. Пора заканчивать с этим вынужденным блужданием в мире теней. Необходимо сосредоточиться и восстановить психическое равновесие».
Он поискал в карманах серебряный треугольник. «Неужели он остался там, на скамейке в парке? И портфель — тоже? Это катастрофа…»
Согнувшись, как от встречного ветра, он помчался обратно в скверик. Полусонные бродяги провожали его удивленными взглядами. Он уже бежал по аллее. Вот, наконец, та скамейка, а на ней портфель. Однако серебряный треугольничек исчез бесследно. Он принялся за поиски. «Да вот же он, лежит в траве, на том же месте, куда он его с раздражением отбросил».
Тяжело дыша, он присел на скамью.
«Необходимо вновь сосредоточиться на треугольнике, — подумал он, отдышавшись. — Вглядеться и начать считать. При счете «десять» следует издать пронзительный вопль. Что-нибудь вроде «Эврика!».
«Какие-то идиотские видения на почве эскапизма, — решил он. — Скорее, это рецидив каких-то болезненных наваждений, но отнюдь не светлые и невинные грезы истинного детства. Впрочем, он заслужил это.
Все — его собственная вина, а не злые намерения Чилдана или козни того ремесленника. А также — его собственная алчность. Истинного понимания не достичь насилием».
Он принялся считать вслух, а затем вскочил.
— Проклятая глупость! — завопил он.
«Вот только избавился ли он от этого помрачения?»
Он осмотрелся. Размытость окружающего как будто исчезла. Только сейчас он по достоинству оценил слова Святого Павла: «Ныне зрим сквозь зерцало».
«Это не метафора, а весьма своевременный призыв восстановить истинное зрительное восприятие. Ведь на самом деле все воспринимается нами астигматически: в самом общем виде наши пространство и время являются порождением нашей же психики и поэтому подвержены внезапным искажениям и расстройствам, подобно потере равновесия при нарушениях вестибулярного аппарата. А когда ощущение равновесия напрочь утеряно, мы шатаемся и падаем».
Тагоми уселся и спрятал серебряный кусочек в карман пиджака. Некоторое время он сидел неподвижно с портфелем на коленях. «Теперь нужно встать, — уговаривал он себя, — пойти и убедиться, что это уродливое сооружение… как там назвал его тот человек? «Автострада Эмбаркадеро». Убедиться в том, что оно больше никого не пугает своим видом». Однако ему не хватало смелости.
«Здесь можно сидеть до бесконечности, — подумал он. — А ведь, как говорят туземцы, «работа не терпит»».
«Вот дилемма…»
По аллее, с шумом к нему бежали два шаловливых китайчонка. От их криков сорвалась в воздух стайка голубей. Мальчишки остановились.
— Эй, малышня! — позвал их Тагоми, опуская руку в карман. — Идите-ка сюда.
Ребята робко приблизились.
— Вот вам десятицентовик, — Тагоми бросил монетку, и они тут же принялись вырывать ее друг у друга из рук. — Сходите на Керни-стрит и посмотрите, есть ли там рикши. А потом вернетесь и скажете мне.
— А вы нам дадите еще монетку, когда мы вернемся?
— Да, — крикнул господин Тагоми, — только, чур — говорить одну правду.
Мальчишки умчались.
«Если рикш не окажется, — подумал Тагоми, — отправлюсь в какое-нибудь безлюдное место и там покончу с собой».
Он нервно сжал портфель.
«Оружие есть. Хоть с этим не будет никаких проблем».
Китайчата вернулись быстро.
— Шесть, — пропищал первый. — Я насчитал их шесть.
— А я видел только пять, — отдышавшись, сообщил второй.
— Вы уверены, что это рикши? — строго спросил господин Тагоми. — Вы точно видели, как эти люди крутят педали?
— Да, точно! — ответили они в один голос.
Он выдал ребятам еще по десятицентовику. Поблагодарив, они умчались.
«Ну что ж, вернемся в бюро, и сразу за работу», — подумал Тагоми. Он встал, сжав ручку портфеля. «Его снова зовут обязанности. Опять начинаются будни».
Он направился по дорожке к улице.
— Рикша! — крикнул он.
Из потока тотчас же вынырнул рикша и затормозил у края тротуара. Смуглое лицо его блестело от пота. Он тяжело дышал.
— К «Ниппон Таймс»! — приказал господин Тагоми. Он поднялся в экипаж и уселся поудобнее.
До «Ниппон Таймс» Тагоми добрался почти в полдень. В главном вестибюле он попросил телефонистку соединить его с господином Рэмси.
— Это Тагоми, — объявил он, когда их соединили.
— О, добрый день. Приятно вас слышать. А я уже начал беспокоиться. В десять я позвонил вам домой, но ваша жена сообщила, что не знает, куда вы отправились.
— Все ли убрано? — осведомился господин Тагоми.
— Абсолютно. Не осталось ни следа.
— Это точно? Проверять не придется?
— Все именно так, ручаюсь.
Успокоившись, господин Тагоми положил трубку и направился к лифту. Входя в бюро, он все же позволил себе поверхностную проверку. Краем глаза он отметил, что убрано действительно тщательно, как ему и сообщили. Он почувствовал облегчение. Никто и не догадается, что здесь произошло. Свидетелями исторических событий останутся лишь стены да выстланный пластиковыми плитками пол его кабинета.
В бюро его приветствовал господин Рэмси.
— Ваше мужество стало темой панегирика в сегодняшней «Таймс», — начал он. — Статья подробно описывает… — мгновенно оценив реакцию господина Тагоми, он оборвал себя на полуслове.
— Докладывайте только самое срочное, — потребовал господин Тагоми. — Что с генералом Тедеки? То есть, с господином Ятабе?
— Он отправился в Токио секретным рейсом. О его отъезде дано несколько ложных сообщений. — Господин Рэмси даже пальцы крестом сложил, чтобы все закончилось благополучно.
— Проинформируйте, пожалуйста, о господине Бэйнсе.
— О нем ничего не известно. В ваше отсутствие он, правда, ненадолго появился здесь, однако мы ни слова не услышали. — Господин Рэмси в нерешительности замялся. — Наверное, он вернулся в Германию.
— Лучше бы ему отправиться на Острова, — проговорил господин Тагоми, обращаясь главным образом к самому себе.
«В любом случае, предмет их главных забот — генерал Тедеки, все остальное вне их компетенции и ответственности, — подумал Тагоми. — Его бюро они уже покинули. Миссия закончена. По всей видимости, его использовали самым целесообразным способом. Он явился для них… как это? Прикрытием.
Скрытые от посторонних взоров, за его спиной происходили настоящие события. Творилась подлинная жизнь».
«Как странно, — думал он, — фальшивый картонный фасад может иногда сыграть даже большую роль, чем подлинный — каменный. На всем этом лежит отблеск «сатори». Как бы это получше сформулировать? Главная цель — создание видимости. Этим вполне исчерпывается принцип «сатори». Согласно закону экономии, ничто не должно быть лишним и пропадать втуне, даже мнимое. Как это изысканно…»
Вошла явно взволнованная барышня Эфрейкян.
— Господин Тагоми, я к вам с сообщением администрации.
— Успокойтесь, прошу вас, — сказал Тагоми. «Время торопит», — подумал он.
— Явился германский консул. Он хочет поговорить с вами. — Она нервно перевела взгляд на Рэмси. — Он приходил и раньше, но, поскольку не застал вас…
Тагоми жестом остановил ее.
— Господин Рэмси, напомните, пожалуйста, имя этого консула.
