звонил. Похоже, завтра я смогу его увидеть, – поднимаю голову от тетрадок я.
– Как он себя чувствует?
– Не очень хорошо.
– Поддерживай его. Когда рядом тот, кого любишь, раны затягиваются быстрее, – София подходит ко мне, и гладит по голове, как маленького ребенка.
– Он волнуется, что я не смогу принять его со шрамами.
– А ты сможешь?
– Что за глупости? Конечно, смогу!
– Такие испытания – серьезная проверка чувств, Кристина. Отношения – это не только свидания и поцелуи. К сожалению, реальность иногда преподносит неприятные сюрпризы. Как думаешь, почему в момент бракосочетания дают обет быть рядом не только в радости, но и в горе?
– Мам, не начинай. Я нормально воспринимаю то, что случилось с Данилом. Я буду рядом. Меня больше волнует его работа. Я не хочу, чтобы он продолжал службу в МЧС.
– Ты же не можешь запретить ему работать там, где он хочет. Разве тебе бы понравилось, если бы Данил запретил тебе работать в школе?
– Я понимаю, мам. Только теперь каждый раз, когда он будет уходить на службу, я буду бояться его потерять.
– Ты ведь… сама его выбрала. Придется с этим выбором жить.
– Спасибо за поддержку, мам, – качаю головой я.
– Давай ужинать, – улыбается она. – Тамара, вы с Борей будете ужинать?
– Нет, мы ели в кафе, – отзывается Тома.
– Ну, как хотите, – пожимает плечами София. – Сегодня на ужин куриное фрикасе.
На следующий день я едва дожидаюсь, когда закончатся мои уроки. Мне снова придется брать тетрадки домой, но все это мелочи по сравнению с предстоящей встречей с Данилом. Он с утра пишет мне сообщения с того же неизвестного номера. Судя по смайликам, его настроение уже лучше, чем накануне.
Я торопливо бегу к такси, оно везет меня в больницу.
Я поднимаюсь в ожоговое отделение, и о, чудо – мне разрешают навестить Данила Макарова. Осторожно приоткрываю дверь – Данил лежит на кровати возле окна. На грудь наложены повязки. Правая рука без повязок, но ожог обширный, он тянется от плеча до самой кисти. Зрелище не для слабонервных.
– Кристина, – улыбается он.
Я устремляюсь ему навстречу. В глазах щиплет от слез. Какое счастье видеть своего любимого снова!
Я крепко целую его в губы, глажу небритые щеки.
– Как же я скучала по тебе, – шепчу я.
– Я тоже, – улыбается он. – Извини, что не брился. Левой рукой я не умею это делать. А правая пока еще не зажила.
– Небритым ты нравишься мне еще больше…
Он гладит меня левой рукой по щеке и смотрит в глаза.
– Ты больше не злишься на меня, Кристина?
– За Асю? Нет, не злюсь.
Я сажусь на край кровати.
– Дань, я так рада тебя видеть. Ты и представить себе не можешь, что я пережила за ту ночь, когда тушили пожар. Нет ничего дороже твоей жизни.
Я сжимаю в ладонях его левую руку, подношу ее к щеке, и таю от счастья. Данил живой. Мое чувство нельзя понять, если ты не терял самых близких людей. Я теряла папу. Потерять Данила было выше моих сил.
– Знаешь, я тут, пока лежал, очень многое передумал. И я не хочу больше тратить наше с тобой время впустую.
– Я тоже. Хочешь, перееду в твою квартиру, как только тебе разрешат вернуться домой?
– Нет. Не хочу.
– Почему? – испуганно отодвигаюсь от него я.
– Потому что я хочу, чтобы мы с тобой оформили отношения, прежде чем ты переедешь.
– Оформили отношения?
– Ну, да. Ты выйдешь за меня замуж?
– Замуж?..
Я растерянно смотрю на него несколько мгновений, а потом до меня доходит смысл его слов.
– Да хоть завтра утром, – смеюсь я, и в глазах блестят слезы.
– Прости, что так не романтично делаю тебе предложение. Обещаю, как только смогу надеть рубашку, приеду к тебе домой и попрошу твоей руки у мамы и тети.
– Для меня твое предложение – самое лучшее на свете, – шепчу я.
Данил притягивает меня к себе здоровой рукой, и наши губы сливаются в поцелуе.
Не важно, что нет ресторана и кольца, а вместо этого больничная койка и целый ворох бинтов.
–А я переехала от тети, – поглаживая его руку, сообщаю я.
– Правда? Отчим простил тебе твою выходку?
– Ага. Тома снова встречается с Борей, нашим барменом с пляжа. Все, как и раньше…
– Кстати, ты мне не говорил, что твой папа в прошлом был пожарником.
Я с упреком посматриваю на Данила.
– Был, да… – целуя мою руку, кивает он. И хмурится. – Все так некрасиво получилось в тот вечер, когда начался пожар. Отец приехал сразу же, мы даже не успели, как следует одеться в защитные костюмы. Я разозлился. Ну, в самом деле, зачем лезть в мою работу? Слово за слово, мы начали ссориться. Он сказал, что я ничего не понимаю в огне. Я взорвался, ответил, чтобы он оставил меня в покое. У него есть жена, и пусть она родит ему еще одного наследника. Отец схватил меня за плечи и сказал, что хочет лишь, чтобы все его дети были с ним. И что Диана больна. У нее рак, и родить еще одного ребенка она не сможет, даже если очень захочет. И что ему никто больше не нужен кроме меня и Энжи.
Данил замолкает.
– У Дианы рак? – испуганно сглатываю ком в горле я.
– Да, к сожалению. Уже было два сеанса химиотерапии, и они не помогли.
Мы снова молчим.
– Я об этом не знал, – продолжает говорить Данил. – Вел себя, как последняя скотина с ней. Мне всегда казалось, что моя мама не заслужила той тяжелой работы на фабрике. Что она больше Дианы достойна того, чтобы жить в отцовском доме и ни в чем не нуждаться. А оказывается, в некоторых случаях деньги бессильны помочь.
– И что было дальше, Данил? На пожаре? – глухо
