Их вместе с родителями арестовали мятежники вскоре после захвата Кордовы. Держали в переполненной тюрьме. Очень они голодали. Многих расстреливали. А месяц назад пришел какой-то майор и отобрал несколько мальчиков. Их начали лучше кормить и сказали: «Скоро вся Испания будет освобождена от коммунистов и другой нечисти. Чтобы заслужить прощение для семей, детям нужно пойти в тыл к красным и выполнить простое задание». Какое, пока не говорили. Многие ребята не согласились. А эти двое, как и еще двенадцать, дали согласие. Их отделили от других, стали хорошо кормить. С ними разговаривал ксендз, беседовали военные и гражданские. Все доказывали, что дети должны внести свой вклад в дело борьбы против безбожных коммунистов, продавших Испанию русским большевикам, которые уже начали разрушать страну. Мальчиков пугали, обманывали и тренировали, тщательно наблюдая за их поведением. Тех, кто показался подозрительным, изъяли из команды, и судьба их неизвестна.
С остальными обращались вежливо и хорошо кормили, и не жалели вина. Учили совершать поджоги и в ночной темноте ставить на железной дороге простые мины с динамитом. Они освоили науку и могли сноровисто минировать днем и ночью. Этих мальчиков перебросили южнее Андухара, чтобы они подорвали поезд под Линаресом. Но они решили не выполнять задание, а найти главного милисиано. Утром поймали двух других мальчуганов. Они закопали свои мины и пришли в буфет попить кофе. Сперва они отпирались, а потом признались, и мины уже найдены. Милиция продолжает искать и других диверсантов, – закончил свой рассказ Валенсуэла.
Мы выслушали его и задумались…
Доминго выругался, а потом спросил:
– Что вы думаете делать с этими диверсантами?
– Вот я и пришел с вами посоветоваться, – ответил секретарь.
Все молчали. Действительно, что делать с подростками?
– А что они сами хотели бы делать? – спросила я.
– Хоакин просит, чтобы его послали в армию, Бенито хочет работать по слесарному делу, а двое других, которым тоже лет по 12–13, просятся на любую работу. Все ребята просят объявить, что их поймали на железной дороге и расстреляли, тогда, может быть, выпустят их семьи!
– А это неплохая идея, – заметил Доминго. – Может быть, еще объявить, что они подорвали и поезд?
– Вот этого уже не следует делать! – заметил Алекс. У фашистов есть агентура, и, обнаружив обман, они пустят в расход семьи этих мальчиков.
– А не велики расходы подорвать под Линаресом путь в двух-трех местах, чтобы выручить ребят? – предложил Доминго.
– Ну, а ты, Луиза, что предлагаешь? – спросил меня секретарь.
– Трудно предлагать, не видя этих несчастных, не побеседовав с ними, – ответила я.
– Может быть, того, который просится в армию, взять в отряд, чтобы стал нашим диверсантом? – предложил капитан. Его поддержали Алекс, я и остальные.
После я узнала, что Хоакин, когда ему предложили пойти в партизаны, задумался, а потом ответил:
– Где я найду партизан? Меня поймают и расстреляют, да и сестренку и маму тоже.
– Ну а если ты будешь партизанить вместе со мною? – предложил ему Доминго.
Мальчик недоверчиво посмотрел на капитана и сказал:
– Нет, сеньор офицер, не надо ходить в партизаны, вас-то сразу поймают!
– Ишь ты, какой пугливый!
– Нет, я не пугливый. Но я знаю, фашисты много имеют охраны и много ловят партизан!
– А ты видел пойманных?
– Нет, не видел, но так пишут, так говорят.
– Кто пишет и кто говорит?
– Газеты пишут, говорил майор, который нас отбирал, много говорил и тот, который нас учил мины ставить.
– А кто это вас учил мины ставить?
– «Эль динамито!» его звали. Да и его начальник тоже говорил.
– Кто его начальник?
– Такой высокий и, когда говорит, то сипло у него получается.
– Как его зовут?
– Не знаю, сеньор шеф! То большой сеньор, от него духами пахнет, волосы на голове волнами, ногти длинные. Он говорит, что сам у республиканцев в анархистах был, потом ушел к своим. Он нам награды обещал большие.
– Так! – протянул Доминго, пристально смотря на мальчика. – Запомни! Фашистские газеты брешут, майор и другие бандиты врут! – и точно чеканя слова, продолжал: – В тюрьмах у мятежников сидят не партизаны, а такие же несчастные, как твои братья и сестры, как твои родители. Эх ты, нашел, кому верить! Фашистским брехунам! Врать они насобачились! – закончил капитан, похлопывая Хоакина по спине.
– Так это – брехня, что партизан много забирают? – спросил удивленный мальчик.
– Брехня, да еще какая, рассчитанная на простаков! – ответил Доминго. – Мы вот уже не один месяц ходим в тыл фашистов, и никого из нас не поймали, а ты, может быть, слыхал, подорвали поезд с итальянскими летчиками?
– Слыхал! Как же не слыхать. Все слышали, но объявили, что эти злоумышленники пойманы! – ответил Хоакин.
– Брехня! Не только не пойманы, а продолжают пускать эшелоны мятежников под откос! Партизаны всюду, и они неуловимы! – выпалил Доминго.
– Если неуловимы, то возьмите меня, я умею ставить мины, возьмите! Я отомщу гадам за все, – попросил юный диверсант.
Хоакина взяли в отряд, но никому не рассказывали, откуда он прибыл, чтобы не дозналась вражеская агентура. Ночью для дезинформации произвели два взрыва на подходе к Линаресу. Это не вызвало нарушения подвоза. Поезда ходили редко.
В Валенсии
– Врач настоятельно советует тебе заняться своим здоровьем, – сказал однажды Рудольфо, возвратившись из очередного рейда.
– Что значит «заняться»? – спросила я.
– Поезжай в Валенсию, там есть все условия для отдыха и лечения, – ответил он.
– Если не прогоняешь, не буду спешить.
И я осталась в Хаене, но пришел Фредерико дель Кастильо, внимательно прослушал меня и сказал:
– Надо начинать лечиться и как можно скорее. Ваша медицина лучшая. У вас столько красивых мест для летнего отдыха и лечения именно вашего заболевания. Подлечитесь, Луиза, отдохните, а потом с новыми силами приедете к нам.
Рудольфо не возразил доктору.
– Подождите немного, поедемте вместе, а пока переходите ко мне, – сказал Вильгельм Иванович Кольман, когда я с ним прощалась перед отъездом из Хаена. – Я не разрешу плавать в горных озерах, и не будете болеть.
Мне не хотелось уезжать. На моих глазах рядовые воины превращались в командиров групп, взводов, рот и батальонов, мужали и увлекались борьбой против фашистских интервентов, познали возможности уничтожать врага и его технику в его тылу, почти без потерь со своей стороны.
За короткое время великая сила пролетарского интернационализма превратила в единую семью югославов и испанцев, словаков, чехов и итальянцев, поляков и болгар. И все они в борьбе с врагом проявляли мужество, смелость, находчивость, смекалку, а если надо – и хитрость. Они научились делать и применять совершенную технику в тылу врага, вести разведку, устанавливать связи с людьми, которые оказались на оккупированной мятежниками территории.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
