Талу мысленно поблагодарил предков за хорошую работу, потом предложил закрыться в здании и отбиваться уже там. Дрожащие под огнем бойцы не возражали.
Маоней первым вошел внутрь, за ним, толкаясь, последовали остальные. Многотонные плиты ворот сомкнулись за их спинами. Лязгнули засовы, затем щелкнули замки. Бойцы бегом устремились наверх, но юноша застыл, оглядываясь. Наверху, очень высоко, светились огнем окна, бросая текучие блики на фермы перекрытия; внизу, во мраке, на бетонном полу выстроились ряды бесполезных машин. Слева, на окруженной с трех сторон окнами белой платформе-террасе, недавно помещалась сцена. Впереди возвышалась глухая бетонная стена наземного укрытия, доходящая до потолка. Талу смотрел очень внимательно. Зная, что видит место, в котором ему придется умереть, он впал в какое-то странное оцепенение. Ему уже начало казаться, что он видит какой-то сюрреалистический сон, когда к нему подошел командир батальона и срывающимся голосом стал докладывать.
Осмотр дворца не дал никаких утешительных результатов. В нем осталось 129 солдат Внутренней Армии, 48 бойцов истребительного отряда и 40 добровольцев-файа. Большая часть остальных уже погибла, уцелевшие едва держались в казематах северного и западного вала, а также в крепостном арсенале. Беженцы и раненые заперлись в центральном массиве здания. Огромная плита монолитных ворот, ведущих туда, была задраена наглухо. Она была пятнадцати дюймов в толщину и было бы наивно пробовать взломать ее. У защитников, не считая личного оружия, осталось четыре старых гранатомета, восемь пехотных пулеметов, 195 ручных гранат и по сотне патронов на бойца. Найденных припасов хватило бы им месяца на три, но едва ли это имело значение.
Добравшись до лестницы, Маоней поднялся на галерею и сел там, выглядывая из-за бетонного подоконника. Тиссы уже овладели всей крепостью и теперь зачищали казематы. Плотным огнем отгоняя защитников от амбразур, они взрывали и жгли бункеры, внутри которых те укрылись. Всех, пытавшихся спастись из огня, тут же расстреливали. Отсюда Талу увидел, как тиссы отрезают головы убитым файа, увидел, как они пристреливают раненых, но не испытал уже никаких эмоций. Они кончились.
Дворец тоже атаковали. Истребители стреляли очень точно и пехота тиссов не могла даже подойти близко. Но помешать обстрелу и нападениям броненосных тварей автоматчики и снайперы уже не могли. Пулеметы гекс с металлическим стуком били по окнам, высекая из бетона стен снопы осколков и искр. Тиссы стреляли по воротам из базук. После ударов их бронебойных гранат весь зал с треском пронизывали огромные искристые струи, разбиваясь об стену наземного укрытия. Но кумулятивные взрывы оставляли отверстия, в которые едва мог пройти палец. Потом гексы подложили под ворота фугас — такой же, каким взорвали башню на плотине. После взрыва за окном взметнулось рыжее пламя, все здание загудело, как огромный барабан. Но, глянув с галереи вниз, Маоней увидел, что ворота лишь погнулись. «Вряд ли им удастся раздобыть достаточно взрывчатки, — как-то отстраненно подумал он. — Они могут вскрыть их бронерезом, — если, конечно, найдут его. А другого входа здесь нет. В окна не забраться — очень высоко и наши стрелки не дадут. Интересно, что они еще придумают?»
Он перебежал по галерее к окнам, выходившим на земляной холм арсенала. Там тоже шел бой. У разодранной проволочной ограды и капониров густо лежали трупы солдат, но другие тиссы рвались вперед, к полуснесенным и покореженым броневым воротам под пробитой аркой. Они забросали их гранатами и после серии взрывов немедля бросились в атаку. Теперь в них никто оттуда не стрелял.
Когда целая толпа тиссов наконец ворвалась в ворота арсенала, Маоней бросился бежать. Зная, что сейчас будет, он миновал уже половину галереи… и тут за его спиной полыхнул чудовищный взрыв. В этот миг гибели сотен людей и файа в душе юноши вновь пробудилась уже было забытое ужасное притяжение смерти. Оно тут же исчезло, но Талу почти задохнулся от страха. Затем мгновенно окаменевший воздух ударил его, с огромной силой бросил на стену, и больше он не видел ничего…
* * *
В себя Маоней пришел от грохота, но тот слышался теперь как-то смутно, словно во сне. В ушах у него звенело, голова кружилась, его тошнило от слабости. Хотя вокруг было светло, его обволакивала хищная темнота, растворяла, звала. Это до того его измучило, что он уже не мог понять, сон перед ним, или явь.
Талу долго лежал, дрожа от холода, не в силах встать, потом все же приподнялся, машинально отряхивая с себя пыль и мусор и одновременно осматриваясь. Он был уверен, что мозг вытекает из его разбитого черепа — так дико болела голова. Но, ощупав ее, он с удивлением обнаружил, что она совершенно цела. А вот дворец…
На месте крепостного арсенала зиял огромный огнедышащий кратер, окруженный фантастически причудливыми гигантскими глыбами вывороченного железобетона. Один особенно громадный его обломок торчал из террасы под сценой — массива, который мог бы сойти за четырехэтажное здание. От него осталось только три внешних стены. Все остальное превратилось в один чудовищный, осыпавшийся пролом, окруженный джунглями загнутой внутрь, оборванной арматуры. Останься Маоней там, его бы разорвало в клочья.
Еще один чудовищный выгнутый обломок арсенального свода лежал на перекрытии центрального массива дворца, но тот был цел, хотя крыша главного зала полностью рухнула. Многотонные фермы, ломаясь, провалились внутрь, над Талу обвалилась даже верхняя часть стен — осталось лишь небо и он удивился, что все еще жив.
Внизу горели машины, идущая под окнами галерея тоже большей частью обрушилась. Талу едва удалось разглядеть ворота центрального массива, заваленные горой искореженных конструкций. Внешние ворота под ним тоже едва виднелись, заваленные обломками, однако железобетонная стена зала ниже окон уцелела.
Трудно было сказать, кому — осажденным или оборонявшимся больше повредил взрыв, но тиссы быстро опомнились. Под прикрытием огня они вновь заложили фугас под ворота; на сей раз его взрыв выбил их и едва не сбросил Маонея вниз. Он обрадовался, увидев, что проем рухнувших ворот все еще намертво забаррикадирован грудой покореженных стальных ферм перекрытия и бетонных обломков. Сдвинуть их тиссы не могли; вдобавок, по ним начали стрелять откуда-то сверху уцелевшие защитники, хотя их осталось всего десятка четыре. Сунувшись было в пролом, тиссы тут же откатились назад, поредев наполовину. Но командир штурмующих быстро нашел решение. Минут через пять враги вновь пошли в атаку и Маоней с удивлением понял, что это гексы и «бывшие». Одна из гекс, подталкиваемая другими, как-то пролезла наверх, сбросила остальным большие балки и соорудила помост, по которому те поднялись на завал. «Бывшие» закрепили тросы на фермах и гексам удалось растащить их. Теперь уже ничто не мешало им проникнуть во дворец. Волна атакующих хлынула внутрь.
В чреве горящего здания завязалась яростная схватка. Гексы, не обращая внимания на огонь, облизывавший их броню, неудержимо рвались вперед, разбрасывая обломки. Защитников осталось слишком мало, из группового оружия у них уцелело всего два ручных пулемета. «Бывшие» через развалины главного зала проникли в уцелевшие лестничные колодцы, полезли наверх…
Талу попробовал найти свой автомат. Тщетно. Он был безоружен, а внизу рыскали группы солдат ССГ и повстанцев с дико горящеми глазами, выискивая и добивая раненых. Сверху в это время уже падали тела защитников дворца. Последним очагом сопротивления стал отсек наземного укрытия — когда его ворота рухнули после нескольких последовательных взрывов. Сначала атакующих встретил шквал огня, потом и оттуда донеслись взрывы гранат и крики умирающих. Потом — тишина. Мертвая тишина во всей крепости. Только тихо, как муравьи, шуршали мятежники, обшаривая развалины. Маоней так плотно прижался к полу, что солдаты не смогли его заметить. Вряд ли они вообще смогут и захотят влезть на этот обломок галереи…
Он уткнулся лицом в руки, мечтая умереть, но через несколько минут удивленно приподнялся, услышав знакомый звук. К дворцу подъехал бронетранспорт, из него выбралось два десятка файа в форме истребительного отряда. Один из них отошел в сторону, глядя вверх. На его лицо упал отсвет огня и Талу узнал Черзмали Мато. За ним он заметил нетерпеливо толкающихся тиссов и с трудом поверил своим глазам. Такого просто не могло быть!
Другие тиссы поднимались все выше, заглядывая буквально под каждый камень. Талу охватил беспомощный страх — и он удивился, что после всего увиденного ему все же отчаянно хочется жить.
Несмотря на риск, он должен был убираться отсюда — его укрытие больше не казалось надежным. Он спрыгнул на груду обломков, едва не переломав себе ноги, потом полез вниз, раздирая одежду. Со всех сторон его окружали враги и Маоней понимал, что в любую секунду его могут схватить. Оставалось лишь — надеяться на удачу, так долго хранившую его.
