— Почему сразу «как шлюха» и «опустилась»? — озадаченно спросил я. — Мы оба — взрослые люди. Так в чем проблема? Ты свободна, и я свободен, и своим желанием мы никого не предаем и не унижаем.
Стефания фыркнула.
— Ты не понимаешь, да? Этим желанием я унижаю себя! — выпалила она.
Слова обожгли меня. Хлестнули по лицу новой пощечиной — в этот раз по-настоящему сильно и больно.
— А. Вот, значит, как, — проговорил я, стирая ладонью отметину от ее поцелуя на шее. — Неожиданно...
— Что неожиданно? Что аристократка и королевский дознаватель Стефания Загорская не в восторге от того, что ее вдруг потянуло к чужаку, человеку низшего сословия, вчерашнему обрезку, состоящему в школе Парящего Грифа, что само по себе почти эквивалентно городскому сумасшедшему?! Чувствую себя полной дурой!
Городской сумасшедший, значит.
С каждым новым словом мне становилось все жарче в этой комнате. И глупый блеск блюд и бокалов, дыхание камина, и даже запах духов буквально душили.
Хотелось на свежий воздух. И поскорей.
— Не переживай так сильно, — проговорил я, поправляя свою одежду. — Это скоро пройдет. Доброй ночи, Стеф. Счастливо оставаться.
Я повернул на выход, через кабинет и большую гостиную к входной двери.
И в этот момент кто-то громко забарабанил в дверь.
Я в нерешительности остановился у входа.
— Мне... открыть?.. — спросил я.
— Нет, я сама! — Стефания, украдкой вытирая глаза, поспешила к дверям.
На пороге стоял высокий пожилой мужчина в черном костюме, поверх которого был наброшен плащ, подбитый гладким и глянцевым мехом. На шее у него блестела толстая золотая цепь с тяжелой медалью или кулоном, которую неожиданный гость прикрывал рукой.
— Кто вы и что вам угодно? — холодно спросила Стеф.
— Если позволите, я прежде войду.
Гость убрал руку от медали на груди, и мы оба отчетливо увидели высеченный на ней герб королевского дома.
Моя несостоявшаяся любовница просияла. И, покосившись на меня, — мол, смотри, какие люди меня навещают! — отступила вглубь дома.
— Да, разумеется.
Прикрыв за собой дверь, человек снял заснеженную шляпу и, слегка склонив голову, негромко проговорил:
— Его сиятельство князь Дис, верный слуга его величества и его высочества, передает вам приветственный поклон и приглашение в резиденцию Черная кость, на приватную беседу о значении сельского хозяйства и урожая карликовых олив.
Внезапно зардевшаяся Стеф шагнула к посыльному.
— Передайте его сиятельству, что я польщена его приглашением, — дрогнувшим от волнения голосом проговорила она. — Правда, я не совсем понимаю, какое отношение имею к сельскому...
— Вы?.. — с искренним недоумением на лице переспросил посыльный. — А вы, милочка, собственно, кто?..
Глаза моей аристократки возмущенно распахнулись.
— Вы не знаете имени человека, которому принесли послание?..
— Стеф, это ко мне, — попытался я остановить ее, но та меня не слушала.
— Я — Стефания Загорская, королевский дознаватель! И меня приглашает сам князь Дис!..
— Извините, но на вас сие не распространяется, — отозвался посыльный. — Милорд Даниил из Парящего Грифа приглашен его сиятельством без всяких сопровождающих дам. Прошу меня простить, — он повернулся ко мне и добавил. — Однако вы можете взять с собой некроманта, если пожелаете. Его сиятельство сказали, вы сразу поймете, о ком идет речь.
Стеф, казалось, онемела.
— Как вы нашли меня здесь? — спросил я посыльного.
— Находить людей — это, милорд, моя главная способность, которой я и стараюсь служить отечеству в меру своих скромных сил, — отозвался старик. — Его сиятельство просил вас не задерживаться. Королевский портальный будет ждать за городскими воротами завтра, на закате.
— Я приеду на место встречи вовремя, можете не сомневаться.
— Это прекрасно. Его сиятельство будет рад это слышать. Честь имею.
Он вежливо кивнул мне, и я ответил таким же почтительным кивком. Потом посыльный Диса водрузил обратно шляпу на свою седую голову и вышел прочь из дома.
— Что... Что это все значит?.. — растерянно проговорила Стефания, глядя на меня широко распахнутыми глазами. — Ты знаешь князя Диса? Откуда?..
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Доброй ночи, госпожа Загорская, — вместо ответа сказал я.
— Даня, постой!..
Что, уже сразу Даня? И не «пошел вон», а «постой»?
Не оборачиваясь, я вышел следом за посыльным, стукнув дверью.
На душе было гнусно.
Стыдится она меня, значит. Уронить себя боится. А как нарисовался посланец от Диса, так сразу даже ласковое имя вспомнила?
Морщась от поднявшегося вдруг холодного ветра, я забрал свою лошадь, уселся в седло и помчал прочь от центра. Лязг копыт гулко раздавался по притихшим улицам, в домах уютно горели окошки.
И кто-то за этими окнами, наверное, был сейчас счастлив. Кто-то ел свой ужин с семьей, кто-то ласкал любимых или играл с детьми.
А у меня был только ветер в волосах, неприятное воспоминание и по непонятной мне причине потерявшая уют комната в «Жареном Лосе».
Поэтому домой не хотелось.
Я заехал в первый попавшийся трактир, хорошенько там набрался, потом передвинулся в игорный дом и просадил пятьдесят золотых в кости.
Пьяный, уставший и злой я вернулся домой уже далеко за полночь.
С трудом совладав с уздечкой и седлом, я оставил лошадь в конюшне и, пошатываясь, отправился в таверну.
В харчевне было пусто и сумеречно.
Только на стойке горела ночная лампа, а за ближайшим ко входу столиком сидели Ника и Лилит.
Вдвоем.
Друг напротив друга.
Они одновременно обернулись на звук открывшейся двери. Лилит была бледна, Ника — с красным носом и заплаканными глазами.
— Данечка! — шмыгнула носом моя вредная кошка.
— Вернулся, — вздохнула Лилит.
— Уггу, — проговорил я, запнулся на пороге — и обе девчонки вдруг бросились ко мне.
Будто и не было долгих дней охлаждения, между нами.
Будто они целый день сидели здесь и ждали, когда я вернусь.
В груди как-то сразу потеплело.
— А я уж решил, что надоел вам, — кривовато усмехнувшись, проговорил я.
Ника ахнула.
— Данечка, как ты мог подумать!.. — и, зыркнув на Лилит, злобно прошипела: — А все ты, твоя идея!
— Какая такая... идея?
— Посмотреть, кого из нас ты позовешь первой, — потупившись, проговорила Ли. — Чтобы понять, в ком ты больше нуждаешься. А вторая освободила бы комнату...
Выдвинув стул, я тяжко плюхнулся за стол, где они только что сидели. Посмотрел на Нику. Господи, какая же она все-таки милая. Потом — на Ли.
Вот кому идеально подходил цвет спелой вишни на губах! В первый раз на моей памяти она выглядела смущенной. Или виноватой. Если бы рожки были ушками, они точно свесились бы сейчас в стороны.
И они обе сейчас смотрели на меня такими глазами, что я на пьяную голову как-то внезапно растрогался.
Все-таки в этом городе было одно окно, в котором свет горел для меня. Безродного, невезучего, пьяного и загулявшего до глухой ночи. И если бы даже вернулся еще позже — без сомнений, я застал бы их на том же самом месте, за столом, сидящими друг напротив друга в ожидании меня, Дани из Парящего Грифа.
А я, идиот, не спешил сюда ехать!
— Значит, хотели все решить за меня, — проговорил я, чувствуя, что совершенно неуместно улыбаюсь. — Вот ведь...
— Нам... нам просто было трудно делить тебя, — тихо проговорила Ника. Придвинувшись, она уткнулась своим крошечным носом мне в плечо.
Рука Лилит легла мне на колено.
— А зачем... меня делить? — проговорил я. С мороза от внезапного тепла я начал растекаться — физически меня развозило и от выпитого, а эмоционально — от резкого контраста блаженной расслабленности после такого отвратного вечера. — Как сказала одна мудрая женщина, на половинки делится только таблетки и жопа. А я как бы целый. По крайней мере, пока еще...
И умолк. Вот так бы и сидеть здесь, еще долго-долго...
Желтый свет лампы поплыл по харчевне, как туман.
