с собой поделать. Вновь пытаюсь разглядеть, как он выглядит, словно могу высмотреть все различия. Помимо пустоты, где должна была пульсировать его аура, я не вижу ничего, что могло бы дать мне намек, кто он такой на самом деле.
– Царь Мидас, по-моему, я еще не выказала вам свое восхищение тронным залом. Поистине великолепно, – рассыпается в похвалах королева Кайла.
– Это дар принцу Нивену, – тут же отвечает Мидас, словно сделал это для кого угодно, только не для себя.
– Очень великодушно с вашей стороны, – монотонно бормочет мальчишка.
Королева Кайла расплывается в улыбке.
– Знаете, царь Мидас, я всегда была заворожена вашей силой.
– Ничего особенного, – с непринужденной улыбкой отвечает он.
Я свирепею, а ленты заостряются как обнаженные клыки.
Ничего особенного.
Ничего.
Я стискиваю ложку. Сколько раз я доводила себя до изнеможения ради этого мужчины только для того, чтобы он делал вид, что это его сила и в ней нет ничего особенного.
Это разъяренное существо толкает меня в ребра, побуждая выплеснуть гнев. Свернутые кольцом ленты скользят по ногам, как змеи, пытающиеся пробуравить вену и разорвать жилистые мышцы, но я их сдерживаю.
– О, какое счастье, что ваша сила достается вам так легко, – отвечает Кайла. – Магия может быть изменчивой.
– Да, – охотно соглашается он. – Но я давным-давно ее приручил.
Приручил.
Такое чувство, что все внутри меня горит и превращается в пепел из-за огненной вспышки моей непомерной ярости.
Приручил меня, хочет сказать это мерзкое ничтоже…
– Поразительно! – восклицает королева Кайла. – Не могли бы вы нам показать?
Его рука замирает на кубке, и Мидас переводит взгляд на королеву.
– Показать?
С заблестевшими от восторга глазами королева кивает.
– Вы ведь не против? Я столько историй слышала о вашей волнующей силе, и мне бы очень хотелось увидеть ее воочию. Полагаю, раз вы в совершенстве ею овладели, это не доставит неудобств? Мы с братом были бы в восторге.
Может, Мидас и смотрит на королеву с вежливой улыбкой, но я-то вижу, как напряжен его подбородок. Чувствую шесть постукиваний ногой по полу.
Парой коротких изречений Кайла поймала его в западню. Если Мидас откажется, то выставит себя слабым или неприветливым. А Мидас пытается доказать обратное.
Молчание затягивается, и он склоняет голову.
– Конечно, королева Кайла. Буду рад.
Она лучезарно улыбается ему, выглядя слишком юной и красивой, и все же в ее взгляде мелькает хитрость, словно это проверка.
– Аурен, передашь мне свой кубок? – обращается ко мне Мидас, и в его глазах мелькает недвусмысленное требование. Мы много раз играли в эту игру. И многих одурачили.
Но сейчас мной правит пылающий гнев, и единственный, кого я хочу выставить дураком, – это Мидас.
Я с приторной улыбкой беру кубок и протягиваю ему. В прошлом, передавая предмет, я ухищрялась касаться его в нужный момент, и когда мое золото разливалось, вещь уже находилась в руках Мидаса.
Но сейчас я бездействую.
Глаза Мидаса, цветом похожие на стручок рожкового дерева, темнеют, взгляд тускнеет и опускается на мою руку в перчатке. Когда он снова на меня смотрит, между нами повисает неопределенность. Мы оба держим кубки и взираем друг на друга с равным вызовом.
Его взгляд – приказ.
Мой взгляд – угроза.
В это мгновение за столом воцаряется напряженная тишина, сдерживаемая решительными взглядами Золотого царя и его позолоченного питомца.
У Мидаса подрагивает жилка на подбородке, и, хотя с его красивого лица не сходит улыбка, в глазах покоится ярость, готовая достать меня из-под земли и уничтожить мое неповиновение. Мне удается улыбаться с простодушной непринужденностью, но в золотистых радужках вспыхивают огоньки.
Мидас всегда возвышался надо мной, затмевая своей тенью, а тени не нравится, когда ее прожигают насквозь. Сердце подпрыгивает от силы, которой я управляю, не применяя ее вовсе. Все остальные смотрят и ждут, когда он выполнит трюк.
А он не может.
– Отпустишь? – веселым тоном спрашивает Мидас, словно шутя, хотя его слова не вяжутся со стиснутыми в ярости зубами.
«Ты выполнишь, что тебе велено?» – в действительности спрашивает он.
«Если не выполню, как ты поступишь?» – читается вопрос в моих глазах.
Секунды тянутся вместе с этой прилюдной борьбой за власть.
Слышу поодаль гулкий смех, хоть он и не покидает облаченную в черные одежды грудь. А вот мне дышать становится сложнее.
Мидас вырывает у меня кубок и весело смотрит на сидящих за столом.
– Прошу прощения, моя фаворитка часто меня отвлекает, – оправдывает он наш обмен репликами, и некоторые гости вежливо посмеиваются.
Мидас переводит взгляд на окна за нашей спиной, и я вижу по поджатым губам, что его охватили ярость и паника, когда он понимает, что скоро наступит ночь. У него в запасе несколько минут, а может, и секунд. Моя сила вот-вот погаснет, а его гнев цветет буйным цветом.
– Понимаем. Она красавица, – говорит Кеон и подмигивает мне, но остальные недоумевают. Сомневаются. Не совсем понимают. Впервые питомец набросился на своего хозяина, а хозяину не нравится лицезреть оголенные клыки, которые, по его мнению, были обузданы.
Мидас наклоняется, но не настолько близко, чтобы коснуться моей кожи. Для этого он слишком осторожен.
– Аккуратнее, Драгоценная, – шепчет он едва слышно.
От его улыбки, в которой сквозит угроза, мой бунтарский дух дает слабину. Мидас смотрит на меня, предупреждая, но отодвигается, как правитель, который только что прошептал сокровенные тайны любимой наложнице.
Я должна думать о Дигби.
Скомкав гордость, как лист бумаги, я осторожно снимаю под столом перчатку. Подняв руку, делаю вид, что тянусь за сервировочной ложкой, с радостью отметив, что меня закрывает торчащая по центру сосулька. Внимательно наблюдая, рассчитываю, когда Мидас поставит свой кубок, и провожу оголенной ладонью по стеклянной столешнице рядом с ним, высвобождая свою силу.
Золото течет по столу, как кровь, хлынувшая из зияющей раны.
Когда жидкость растекается из-под кубка и разливается по столу, как паводковые воды, гости изумленно восклицают. Золото обволакивает стекло блестящим покровом, стекает по бокам и загибается вниз, расползаясь под столом. За считаные мгновения этот предмет мебели целиком превращается в драгоценный металл, а зазубренные сосульки по центру тянутся вверх подобно когтистым пальцам золотой алчности.
Замечаю, как Мидас, успокоившись, опускает плечи, а сидящая напротив него королева Кайла хлопает в ладоши.
– Это же потрясающе! – восклицает она, улыбаясь и водя пальцами по глянцевому металлу.
Кеон весело посмеивается.
– Несомненно. К чему кубок, если можно позолотить весь стол?
Мидас ослепительно улыбается.
– Точно такая же мысль и мне пришла в голову. – Он останавливает на мне ехидный взгляд, царапает им до крови. – Тебе понравилось, Драгоценная?
– Да.
Мне правда очень-очень понравилось.
Он снова
