Безумный Майк и его Номер Второй встали на колени. Каждый метнул в жерло Пещеры по гранате с нервно-паралитическим газом. Специальные тридцатисекундные взрыватели гарантировали драматическое напряжение; услышав взрывы, «альфовцы» начнут выбивать окна. «Бетовцы» лежали, уткнувшись в грязь, театрально затыкая уши, – и вдруг услышали сзади еще один взрыв хохота во славу двойной наценки. Обе гранаты, до взрыва которых оставались считаные секунды, вылетели из Пещеры назад. Вслед прилетели три стрелы, которые вонзились в грунт, ей-богу, слишком уж близко. Гранаты громко разорвались в самой гуще «бетовцев», которые утешались лишь тем, что взрывы ненастоящие. «Ну и вонища, мать вашу», – пробурчал себе под нос Майк, совсем позабыв, что каждое его слово транслируется в уши всех толстосумов на трибунах.
В сердцах он вскочил на ноги и, крича: «Раз-два-три, РА-АЗ!», поднял отряд в атаку. Одновременно с этим четверо спецназовцев на тросах оттолкнулись от каменных стен, нацелив окованные железом носки своих ботинок на огромные окна.
Позднее было много споров о том, кто завопил от боли раньше – «альфовцы», чье соударение с двойными армированными стеклами Пещеры стоило им в общей сложности двух сломанных лодыжек и восьми осложненно вывихнутых коленных суставов, или «бетовцы», узревшие, что им навстречу летит с полдюжины стрел. Одна ранила Майка в плечо; другая застряла в бедре его Номера Второго.
– Раз-два-три, РА-А-А-АЗ! – вскричал распростертый на земле полковник, меж тем как его актеры и акробаты перешли в очень реалистичное спешное отступление.
– Вашу мать, вашу МА-А-АТЬ! – взревел сэр Джек.
– «Скорую», – велела Марта Кокрейн Теду Уэгстаффу, когда невидимые руки, распахнув окна Пещеры, втянули болтающихся на тросах спецназовцев внутрь.
Из Пещеры выскочила мужеподобная телохранительница девы Мэриан и уволокла Безумного Майка в свое логово.
– Раз-два-три, РА-А-AЗ! – кричал он, до последней минуты оставаясь все тем же храбрецом.
– Вашу мать, вашу МА-А-АТЬ! – вторил сэр Джек. Обернувшись к Марте Кокрейн, он заявил: – Даже вы не можете не признать, что абсолютно облажались. По высшему разряду.
Марта ответила не сразу. Она ожидала, что Пол справится с делом лучше. Может быть, мизансцены были обговорены, но Робин Гуд повел двойную игру? Штурм с треском провалился, его участники выглядят незадачливой любительской труппой. И все же... и все же... Она обернулась к губернатору:
– Послушайте, как они хлопают.
И верно. Свист и ироничные аплодисменты постепенно переходили в ритмичный топот, угрожающий сохранности трибун. Очевидно, публике понравилось. Спецэффекты – превосходные; Безумный Майк, этот раненый герой, создал запоминающийся образ, а ляпы и сбои лишь подтверждали, что все без дураков. Кроме того, внезапно сообразила Марта, большинству гостей хочется, чтобы победа осталась за Веселыми Стрелками. Конечно, спецназовцы – Гордость и Опора Мировой Демократии, но лишь у иранского посольства. Здесь же они – карательный отряд, нанятый коварным шерифом Ноттингемским.
Веселых Стрелков, точно стеснительных актеров, еле выгнали из Пещеры на поклоны. Прибыл вертолет «скорой помощи», чтобы отвезти Номера Второго прямо в дьеппскую больницу, меж тем как самого Безумного Майка, скрученного толстыми веревками, демонстрировали в качестве заложника.
Овация не утихала. Определенно перспективная идея, подумала Марта. Надо ее втроем обсудить: она, Пол и Джефф. Конечно, данную Концепцию еще разрабатывать и разрабатывать; и очень жаль, что стрелки впали в излишний раж; но война эпох явно пришлась Гостям по нраву.
Сэр Джек, откашлявшись, обернулся к Марте. Величаво увенчал себя треуголкой.
– Утром подадите мне заявление об уходе.
Он что, напрочь утратил связь с реальностью?
На следующее утро, когда Марта открыла дверь в свой кабинет, оказалось, что за ее столом, небрежно теребя свои золоченые аксельбанты, восседает сэр Джек. Он говорил по телефону или, по крайней мере, что-то произносил в телефонную трубку. За его спиной стоял Пол. Сэр Джек указал на низенькое кресло, придвинутое к столу так, чтобы сидящий оказывался точно напротив сэра Джека. Как и на том, первом, собеседовании, Марта отказалась следовать указаниям.
Примерно через минуту, отдав распоряжения тому, кто находился (а может, и не находился) на том конце телефонного провода, сэр Джек нажал кнопку и произнес:
– Придержите пока все звонки. – И поднял глаза на Марту. – Удивлены?
Марта промолчала.
– Что ж, вряд ли не удивлены. – Он хихикнул, словно над какой-то ведомой лишь посвященным аллюзией.
Марта почти догадалась, что он имел в виду, когда сэр Джек, неуклюже поднявшись, произнес:
– Но, друг мой Пол, я забылся. Кресло-то теперь ВАШЕ. От всей души поздравляю.
Подражая какому-нибудь придворному управителю или парламентскому швейцару, он чопорно отодвинул кресло, а когда Пол начал садиться, резко толкнул сей предмет мебели, пихнув Пола под коленки. У Пола, как не преминула заметить Марта, хватило совести хотя бы на то, чтобы смутиться.
– Видите ли, мисс Кокрейн, азбучных истин вы так и не усвоили. Вы напоминаете мне охотника, который пошел охотиться на медведя гризли. Знаете эту историю? – И, не ожидая ответа на свой вопрос, продолжил: – В любом случае ее стоит поведать вновь. ПО-МЕД-ВЕ-ДАТЬ – отлично придумано, уж простите за нечаянное балагурство. Должно быть, мне сегодня смешинка в рот попала. Итак, один охотник прослышал, что на одном островке у побережья Аляски завелся медведь. И нанял вертолет, чтобы переправиться на остров. Побродив по местности, он отыскал медведя – огромного, великолепного, мудрого старого медведя. Охотник поймал его в прицел, наскоро выстрелил – «пи-и-и-у-у-у-у» – и совершил ужасную ошибку: не убил зверя, а всего лишь ранил. Медведь убежал в лес, а охотник бросился вдогонку. Он ходил по острову кругами и пересекал его крест-накрест, высматривал медвежьи следы на холмах и в долах. Скорее всего, мишка заполз в какую-то пещеру и отправился к своим мохнатым праотцам. Короче, ноль медведей. День уже клонился к вечеру, и охотник, решив, что хорошенького понемножку, устало побрел к ожидавшему его вертолету. Ему оставалось идти где-то ярдов сто, когда он заметил, что пилот возбужденно машет ему. Охотник замешкался, положил винтовку на землю, чтобы помахать в ответ, и именно в этот миг медведь одним ударом своей великолепной лапы... – сэр Джек изобразил жест на тот случай, если у Марты не хватит воображения, – смахнул охотнику голову с плеч.
– А потом медведь жил-был да мед пил? – не удержалась от сарказма Марта.
– Что ж, я вам, мисс Кокрейн, одно скажу: охотнику точно пришел пиздец. Точно.
Сэр Джек, поднявшись на дыбы, с каждой секундой все больше омедвеживался. Он ревел, он покачивался взад-вперед. Пол, этот восстановленный на работе подхалим, хихикал.
Игнорируя сэра Джека, она сказала новоиспеченному гендиректору:
– Я тебе предрекаю максимум полгода.
– Это что, правдивая лесть? – отрезал он.
– Я полагала... – Ладно, Марта, брось. Ты полагала, что правильно оцениваешь ситуацию. Несколько ситуаций. Оказалось, что это не так. Вот и все.
– Простите, что докучаю вам в миг личной скорби. – Сарказм сэра Джека отдавал похотью. – Но необходимо уточнить ряд деталей. Ваше право на пенсию аннулировано согласно контракту, в связи с вашим вопиющим должностным преступлением по отношению к инциденту в Пещере Робин Гуда. Вам дается двенадцать часов на то, чтобы очистить от личного имущества ваш стол и вашу служебную квартиру. В качестве выходного пособия вы получаете билет третьего класса на паром до Дьеппа – в одну сторону. Ваша карьера оборвалась. А на тот случай, если вы с чем-то не согласны, наш иск к вам по обвинению в афере и растрате уже готов.
– Тетушка Мэй, – ответила Марта.
– У моей матери были только братья, – самодовольно объявил сэр Джек.
Она взглянула на Пола. Тот отвел глаза.
– Улик нет, – произнес он. – Больше нет. Куда-то делись. Сгорели, наверно.
– Или медведь съел.
– Отлично, мисс Кокрейн. Рад видеть, что чувство юмора в вас неистребимо. Разумеется, я вынужден вас предупредить, что в случае, если с вашей стороны последуют публичные или приватные заявления, которые я сочту опасными для интересов моего любимого Проекта, я не колеблясь пущу в ход все свое недюжинное могущество, чтобы вам воспрепятствовать. А зная меня так, как вы меня знаете, вы наверняка осознаете, что я не удовольствуюсь одной лишь самозащитой. Это будет наступление. Полагаю, вам ясно.
– Гэри Джеймс, – ответила Марта.
– Мисс Кокрейн, вы совсем отстали от жизни. Очевидно, даже без меня дело кончилось бы безвременным уходом на пенсию. Ознакомьте ее с новостями, Пол.
– Гэри Джеймс назначен главным редактором «Таймс».
– Причем с повышенным окладом.
– Верно, мисс Кокрейн. «У всякого есть своя цена», – говорят циники. Я не так циничен, как некоторые, здесь присутствующие. Я говорю: «У всякого есть представления о величине денежного вознаграждения, которого он заслуживает». Разве такой взгляд на жизнь не честнее? Вы сами, если мне не изменяет память, выдвинули кое-какие условия насчет оклада, когда устраивались ко мне. Должность вам нравилась, но цену назначили вы сами. Так что любая критика в адрес достопочтенного мистера Джеймса, чей журналистский опыт практически уникален, была бы обыкновенным лицемерием.
