3. Стихотворение «на музыку», технологичное и музыкальное.
Расширим границы поэтического текста в область звуков. Вот, возьмите «Дуэт для скрипки и альта» Давида Самойлова для разгону — хотите «в традиции», хотите «поперек», хотите «фрактально-интегрально» — это и все остальное тоже:
Моцарт в легком опьяненьеШел домой.Было дивное волненье,День шальной.
И глядел веселым окомНа людейКомпозитор Моцарт ВольфгангАмадей.
Вкруг него был листьев липыЛегкий звон.«Тара-тара, тили-тики», —Думал он. —
Да! Компания, напитки,Суета.Но зато дуэт для скрипкиИ альта!
Пусть берут его искусствоЗадарма.Сколько требуется чувстваИ ума!
Композитор Моцарт Вольфганг,Он горазд, —Сколько требуется, столькоИ отдаст…
Ох, и будет АмадеюДома влет.И на целую неделю —Черный лед.
Ни словечка, ни улыбки.Немота.Но зато дуэт для скрипкиИ альта!
Да! Расплачиваться надоНа мируЗа веселье и отрадуНа пиру,
За вино и за ошибки —Дочиста!Но зато дуэт для скрипкиИ альта!
4. Стихотворение «В поисках героя».
Вернемся к прозе, пребывающей внутри поэзии: к теме, сюжету, герою и стилю. Главное — к герою, который — не вы. Найти достойного героя для поэмы сложно, но поискать его стоит. Да, конечно, перечитайте главы «Евгения Онегина», где Пушкин знакомит нас со своими основным героями в XIX веке. Еще прочтите статью Марины Цветаевой «Эпос и лирика современной России. Владимир Маяковский и Борис Пастернак», чтобы увидеть, как силой поэтического видения одного поэта другие превращаются в героев в XX веке.
А потом забудьте о страхе перед величием и создайте стих поисках героя XXI века, лишь к финалу которого откройте читателю того, о ком пишете. И пусть это будет нетривиальный герой. Вот вам, для примера, пара героев: один в стишке «Легкая неверность» 14-летней школьницы Кати Морозовой (Санкт-Петербург) с летнего ритрита-2012 Школы малой прозы и поэзии, а другой — в стихотворении «Он поселился не случайно…» Анастасии Остапенко, взрослой участницы московского курса моей Школы в 2010–2012 годах.
ЛЕГКАЯ НЕВЕРНОСТЬВысокий, гордый и красивыйСтоит Нарцисс, а я смотрю,Какой он легкий и игривый.Сама себе я говорю:
«Так что, серьезно ли? — Навряд ли!Быть может, стоит завестиРоман недолгий и приятныйПримерно дней до десяти».
Игра и флирт — всего-то фокус.За нас порадуется сад…И заодно забуду крокус,Завядший семь недель назад.
Катя Морозова ***
Он поселился не случайнов большой коробке из-под обуви.Там пахло музыкой и тайнами,старинным склепам наподобие.
Но регулярно в час полУночныйон выползал,шурша бумагою,и с любопытством и отвагоюглядел в окно на двери булочной,глядел на трубы водосточные,как ветер ныл,как крыши плакаликак пешеходы одиночныесменялись блудными собаками.С рассветом звуки колокольчикав чудесном аромате таяли.А воробьи взлетали стаями,пугаясь хлебного фургончика.
Потом, вернувшись, вдохновительноопять бумагою шуршал.И улыбалась нерешительно его пушистая душа.
Анастасия Остапенко
Глава 9
Образ текста в восприятии читателя. Звучащее и зримое письмо
Всякая новая эстетическая реальность уточняет для человека реальность этическую. Ибо эстетика — мать этики; понятие «хорошо» и «плохо» — понятия прежде всего эстетические, предваряющие категории «добра» и «зла». В этике не «все позволено» потому, что в эстетике не «все позволено», потому что количество цветов в спектре ограничено… Эстетический выбор всегда индивидуален, и эстетическое переживание — всегда переживание частное… человек со вкусом, в частности литературным, менее восприимчив к повторам и ритмическим заклинаниям, свойственным любой форме политической демагогии… Чем богаче эстетический опыт индивидуума, чем тверже его вкус, тем четче его нравственный выбор, тем он свободнее — хотя, возможно, и не счастливее. Именно в этом… смысле следует понимать замечание Достоевского, что «красота спасет мир», или высказывание Мэтью Арнольда, что «нас спасет поэзия». Мир, вероятно, спасти уже не удастся, но отдельного человека всегда можно. Эстетическое чутье в человеке развивается весьма стремительно, ибо, даже не полностью отдавая себе отчет… человек, как правило, инстинктивно знает, что ему не нравится и что его не устраивает.
Иосиф Бродский, «Нобелевская лекция»
Ну, вот мы и добрались до вопросов о звучании и живописи вашего текста — будь то малая проза или поэзия, фрактальный сборник очевидно различных малых форм или «большая вещь», фрактально же выросшая из логичной последовательности малых. Как и в предыдущей главе, я намеренно связываю вопросы «эстетики» произведения с судьбой автора. Ибо уверена: ваши тексты — часть фрактала вашей судьбы, как писательской, так и человеческой. Звучат и смотрятся они именно в контексте вашего нравственного выбора.
Много писательских талантов погублено отступлением от дара ради зависимости от денег или чьей-то любви, от страха перед властью или собственной силой, или, хуже того, из-за ложной веры в возможность освобождения от космического одиночества этой силы. От попытки принадлежать не Богу, а семье или секте, группам и течениям, классам и партиям. Много потенциальных шедевров прозы и поэзии превращены этим малодушием в доказательство бессмысленности этого малодушия.
Талант скрыть нельзя ни от себя, ни от других, но загубить его можно — и своими, и чужими руками. Вот только перекладывать на других ответственность за свою гибель поэту и писателю не к лицу, ибо, как говорил Камю в романе «Падение», с определенного возраста каждый человек сам отвечает за свое лицо.
А также за музыку и картины своих текстов, добавлю я.
Писатель и читатели среди обертонных вершин литературы
Человек умирает, его душа, не подвластная разрушению, ускользает и живет иной жизнью. Но если умерший был художник, если он затаил свою жизнь в звуках, красках или словах, — душа его, все та же, жива и для земли, для человечества.
Сущность в произведении искусства — это личность художника; краски, звуки, слова — материал; сюжет и идея — форма… В человеческой жизни ясно проявляются два закона: стремление к совершенствованию и жажда общения… Наслаждение созданием искусства — в общении с душою художника. Читатель, зритель, слушатель — становятся причастны иной, просветленной жизни.
…Кто дерзает быть художником, должен стать самим собою… Все свои произведения он находит в самом себе… Пусть художник с новых и новых точек зрения озаряет свою душу. Пусть, как к цели, стремится он к тому, чтобы воссоздать весь мир в своем истолковании… Меняются приемы творчества, но никогда не может умереть или устареть душа, вложенная в создания искусства.
Валерий Брюсов, русский поэт-символист, статья «О искусстве»
Известно, что для этой творческой гибели писателю нужно подчиниться обществу. Поэтому «ты царь, живи один», сказал поэту Александр Пушкин. Не от этой ли свободы у пушкинского читателя увеличиваются легкие в объеме, как заметил в «Даре» Набоков.
Но не только поэты идут дорогою свободной, куда влечет свободный ум, — или, как говорил Маяковский, «забегают вперед, таща за собой время». Понимая слабость шансов быть понятым в настоящем, драматург Чехов писал: «Если вы будете работать для настоящего, то ваша работа выйдет ничтожной; надо работать, имея в виду только будущее. Для настоящего человечество будет жить разве что в раю, оно всегда жило будущим».
Иосиф Бродский в цитированной выше нобелевской речи добавил к этому еще и о читателях: «Произведения искусства, литературы в особенности и стихотворение в частности обращаются к человеку тет-а-тет, вступая с ним в прямые, без посредников, отношения. За это-то и недолюбливают искусство вообще, литературу в особенности и поэзию в частности ревнители всеобщего блага, повелители масс, глашатаи исторической необходимости. Ибо там, где прошло искусство, где прочитано стихотворение, они обнаруживают на месте ожидаемого согласия и единодушия — равнодушие и разноголосие, на месте решимости к действию — невнимание и брезгливость. Иными словами, в нолики, которыми ревнители общего блага и повелители масс норовят оперировать, искусство вписывает «точку-точку-запятую с минусом», превращая каждый нолик в пусть не всегда привлекательную, но человеческую рожицу».
