— Что нужно для официального заявления? Я покончу с Ингрид раз и навсегда. Собирай людей прямо сейчас, — заявляю я. — Мне нужно вернуться в Россию до завтрашнего утра.
— Что ты задумал? — щурится отец, явно удивленный моим решительным тоном.
Готов на все. Мне плевать, что будет со мной, я не хочу, чтобы страдала Ия. Я должен все исправить. Она стала единственным и самым дорогим в моей жизни. Потерять ее любовь куда страшнее, чем остаться без копейки, без огромного особняка и памяти о матери.
— Официально отказаться от всего. Посмотрим, насколько я завидный жених без гроша в кармане.
— Ты сошел с ума? — подозрительно щурясь, спрашивает отец. — Ты так хотел все это сохранить. Так хотел присоединиться к управлению компанией, а сейчас вот так просто откажешься? Поясни, сын.
Сын. Так он говорит, только когда отключает серьезного миллиардера и превращается по-настоящему в моего отца.
— Хотел. Безумно хотел, но теперь прозрел и откажусь, — киваю я. — Я, наверное, останусь в России, если только Ия меня простит и поймет. У нее назревает певческая карьера и я бы хотел быть рядом. А это, как понимаешь, весьма сложно совмещать с серьезным бизнесом. Я не хочу приходить домой только ночевать, как это было у тебя.
Во взгляде отца проскальзывает боль. Чистая и неразбавленная — он до сих пор все помнит и винит себя.
— А как же деньги? — приподнимает брови он.
— Если я захочу, я сколочу состояние на науке, — пожимаю плечами. — У меня жопой жрать степеней и дипломов, подамся в техносферу или в космические исследования… За это немало платят, но деньги не главное. Даже твое и мамино наследие сейчас меркнут перед страхом потерять Беликову. Мою Ию. Это вопрос приоритетов, папа. К тому же, ты и так планировал оставить меня ни с чем, если не женюсь. Считай, что я не женился и все идет по плану.
Замечаю странные переглядки между отцом и Розали.
— Ты серьезно, Макс? На самом деле откажешься от всего ради девушки? Ради того, чтобы доказать ей свою непричастность?
— Ради любимой девушки, — поправляю я. — А ради нее теперь что угодно, лишь бы не потерять окончательно.
— Да уж, — фыркает отец, — я добивался похожего эффекта, но не такого, конечно… радикального.
— Я не понимаю о чем ты, просто сделай все необходимое, чтобы мы заявили опровержение и мой отказ!
Смотрю на время — у меня не так и много его осталось, до завтрашнего утра нужно успеть вернуться в Россию, чтобы встретиться и поговорить с Ией. Звонить бессмысленно, ведь по телефону я ей нихрена не смогу объяснить, а только усугублю ситуацию. Мы поговорим, когда все уже будет решено и поставлена точка.
— Максимилиан, — отец подходит ко мне и кладет руку на плечо. Встречаемся взглядами и я вижу блеск восторга в его глазах. — Тебе удалось меня поразить. Ты всегда надеялся на мои деньги, на связи, но сам избегал ответственности. Такого человека я не мог допустить к управлению компанией и позволить распоряжаться не то чтобы собственными деньгами, а фондами и инвестициями. Поэтому решил испытать тебя и ты научился делать верные выборы. Я бы порадовался, ведь мой план увенчался успехом. Вот только из-за Ингрид все пошло наперекосяк.
— Какой план? — хмурюсь я и понимаю, что… ничего не понимаю.
— Завещания нет. Это была ложь, чтобы воспитать тебя и научить расставлять приоритеты. Делать верные выборы сердцем, а не следовать инструкции и по пути наименьшего сопротивления. Не выбирать один из двух путей, а искать третий… Каждое мое слово — проверка и ложь.
Он говорит это таким простым будничным тоном, что у меня звенит в ушах.
— Повтори еще раз, — едва слышно шепчу я, находясь на грани срыва.
— Завещания нет и не было. Я бы никогда всерьез не поставил тебе такие условия, сын. А тем более не стал избавляться от картин твоей матери и особняка. Вот только Ингрид Вельски заигралась и, когда узнала про завещание, решила добиваться желаемого любыми способами. Даже такими низкими и грязными, я не ожидал подобного.
Мне требуется несколько минут, чтобы переварить эту информацию в давящей тишине кабинета.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Завещания нет. Значит мне не нужно было искать невесту, притворяться и все остальное… Поблагодарить мне папашку за это или же дать в морду, а? Ведь из-за него в том числе, Ия оказалась под ударом у чокнутой Ингрид, но и из-за него я увидел в сестре лучшего друга любовь всей своей жизни.
До сего дня отец врал? Хороший актер, нечего сказать. Но у меня нет сил и желания ругаться. Все мои мысли сейчас там, в России. В одном двухэтажном коттедже, на втором этаже, в комнате справа по коридору. Где на застеленной постели, скорее всего, сейчас лежит моя Беликова и даже не подозревает, что именно все это время происходило за спиной.
— Знаешь что? — смотрю на отца и не могу подобрать слов. Чтобы осмыслить и понять его позицию, мне понадобится время. — Просто давай закончим все это дерьмо и я вернусь в Россию, а?
— Считай, что все уже готово, но… Ингрид еще побрыкается, выставит себя жертвой и вам придется какое-то время переждать эту бурю. Пока паршивые папарацци не устанут это мусолить и не найдут новую скандальную сенсацию, а на это может уйти несколько месяцев…
— Генри, — тихо зовет отца Розали, тем самым перебивая его. Она подходит к нам ближе и нервно потирает свои плечи. — А насколько мощная сенсация будет, когда все узнают что топ-миллиардер Германии женится на своей кухарке? — ее голос дрожит, а на глазах блестят слезы. — Ну, так… в перспективе, насколько это скандально?
Молчим. Смотрим по очереди друг на друга. Я непонимающе моргаю, Розали кусает губы, а отец расплывается в широкой улыбке.
— Очень скандально, — совершенно не сдерживая своих эмоций, говорит он и подходит к женщине, по щекам которой уже ручьями льются слезы. — Настолько скандально, что роман со студенткой и фальшивая свадьба померкнут в один миг. Ну наконец-то уже, сюда иди!
Отец сгребает Розали в свою объятия и прижимает к груди, а я начинаю ощущать себя совершенно не в своей тарелке.
Почему-то происходящее меня не удивляет. То ли стресс тому виной, то ли внутреннее чутье, что между этими двумя точно что-то есть. И достаточно давно, кстати.
— Мне кто-то прояснит ситуацию? — спрашиваю я.
— Максим, прости… — женщина выпутывается из рук отца и подходит ко мне. — Прости, что не рассказали… Мы не хотели, чтобы кто-то знал…
— Мы? — фыркает отец. — Я хотел, это она все брыкалась и посылала. Оказывается надо было просто создать проблему Максу, чтобы дала согласие.
— Вы серьезно хотите поставить себя и свои отношения под удар прессы? — уточняю я. — Вы же понимаете, что они все вывернут наизнанку? От тебя побегут инвесторы и будут косо смотреть остальные богатеи.
Отец смеется и качает головой. Он как будто даже стал выглядеть моложе, таким веселым и счастливым я давно его не видел.
— А какая разница? Я сегодня же сдам контрольный пакет акций компании Бергеру и катись оно все к чертям, раз тебе тоже не нужно. Не нужно же? — отрицательно мотаю головой. — Вот и отлично! Заявление будем делать я и ты перед прессой, и мы с Кириллом перед акционерами. Моих имеющихся счетов вполне хватит и нам, и вам, и внукам. Пришло время жить для себя. Если эта компания не нужна тебе, а у меня снова есть самое важное — давай избавляться от лишнего.
Под давлением всех полученных новостей, я окончательно теряюсь. Мои мысли сейчас походят на спутанный моток ниток — за какой конец не потяни, сделаешь только хуже. Распутывать нужно постепенно и вдумчиво. Этим и займусь, пойдем честно и по плану.
63
Ия
Он выбрал то, что было выгоднее. Конечно, зачем ему глупая, неперспективная, неопытная девочка как я? Поиграл и выкинул, как изначально и планировалось. Я же нужна была как притворство, как ширма…
Как же теперь избавиться от этой любви?! Ведь я все равно люблю… Майер въелся мне в подкорки, отравил кровь, подарил самые прекрасные и самые ужасные моменты моей жизни. И даже за это, за эти испытания и уроки, я его люблю. Глупая, наивная дура!
