шла против Судеб, отголоски их слов крутятся у меня в голове, настойчивые, как моя головная боль. Я осматриваю комнату: кто-то из здесь присутствующих предал бы меня? Сайрус был бы самым легким ответом, но у него больше нет на это причин, когда мы, наконец, пришли к компромиссу. Надию я знаю всего ничего, но видела нити ее будущего и прошлого лучше, чем кто-либо. На нее это не похоже.
Фигуры на доске сменились, а я не могу понять, где на ней теперь стою я. Это трудно представить, но когда мы пройдем через вторую часть пророчества, Эвиния снова обретет короля с королевой.
Что бы ни случилось, я, в идеале, останусь на своем месте в Солнечной столице без каких-либо особых изменений. Да, буду меньше подчиняться новому королю, но в остальном ничего не изменится, я останусь той, кем была.
Одинокая в своей башне, всевидящая и не имеющая ничего.
Постепенно я перестаю ходить к Надии на собрания.
Не то чтобы они во мне нуждались. Не тогда, когда Данте анализирует все на два шага вперед, а Сайрус и Надия слишком заняты флиртом в своей судьбоносной романтике. Солдаты уже отправлены к границам, чтобы сражаться с чудовищами и искать Ведьму. Придворные трепещут при одном только виде леди Реи. Мы надеемся, что Надия сможет поддерживать свой образ до свадьбы.
Я не думала, что мое отсутствие заметит кто-то помимо меня, но так было до тех пор, пока ко мне на окно не прилетел сокол Сайруса с посланием: «Встретимся сегодня? Были новые предзнаменования в Пятнадцатом доминионе».
Я бросаю бумагу в камин. Я приду на встречу, когда сама захочу.
И быстро принимаю решение, что этого не желаю.
Вместо этого я отправляюсь в Лунный квартал, одетая в простую одежду, с горстью монет, заработанных предсказаниями. Тут тоже ведутся разговоры о чудовищах и о свадьбе, но их куда меньше. Я покупаю безделушки на рынке: керамические фигурки, браслетики из сахарных бусин, скорлупу ореха, которая при раскрытии может предсказать судьбу по созвездию, под знаком которого ты родился – глупые вещицы, которые я не могла себе позволить ребенком. Я сижу в роскошной чайной, рядом с кварталом Искусств, где каждое посещение титулованных особ становится событием, и, хоть это и здорово, но еще и слишком вычурно. Я наполняю свой желудок жареной уличной едой и дочиста облизываю свои пальцы.
Когда я заканчиваю со своей прогулкой, то беру карету до дворца, и в этот момент принц возвращается в мой разум со скоростью света.
Мне хочется смять его записку снова и бросить ее в огонь.
Мы с Сайрусом установили некую схему общения, договорившись избегать некоторых тем. Когда он обсуждает планы, то включает меня в них, словно будущего, в котором я не являюсь Провидицей, больше не существует. Мы все связаны общей ложью, а Надия является прочной ее основой, к сожалению.
И все же я продолжаю искать его взгляд с другой стороны комнаты. Иногда я хочу его поцеловать, а иногда я хочу его уничтожить. Но большую часть времени мне хочется сделать и то, и другое одновременно.
Бал прошел не так давно, а до свадьбы осталось мало времени. Все этим летом происходит в мгновение ока, но скоро станет лучше. Эти чувства пройдут вместе с концом пророчества.
Когда я добираюсь до башни, достаю из кармана ключи от комнаты предсказаний. Но, стоит мне подойти к двери, как я понимаю, что она открыта.
Вор? На протяжении многих лет никто не был так смел.
Я спешу войти и обнаруживаю, что в вещах никто не рылся.
Вместо этого, облокотившись на столик для предсказаний, в комнате ждет Сайрус.
Его руки скрещены на груди, а ноги вытянуты. Никакого королевского наряда, лишь свободная рубашка и галифе, которые он надевает в те редкие дни, когда решает побыть собой, но таких у него больше практически нет.
– Ты не ответила, – говорит он.
«Так догадайся», – хочу сказать я, но во рту неожиданно пересохло. Он выбрал идеальное место, в котором медовый вечерний солнечный свет подчеркивает черты его лица. На его рубашке расстегнуто пуговиц больше, чем обычно, а волосы падают на лицо поверх бровей, делая его чертовски привлекательным. Это радует глаз.
Слишком радует глаз. Я прищурилась.
– И давно ты тут так стоишь?
Сайрус отходит от столика.
– Я слышал, как ты поднималась по лестнице.
– Полчаса?
– Десять минут. – Значит, двадцать.
Все в Сайрусе кричит о подготовленном соблазнении – он обладает статусом Прекрасного Принца не без причины. Но если я не сдвинусь с места, он подумает, что я напугана, поэтому заставляю себя сделать шаг.
– Чего ты хочешь?
– Ты меня избегала.
– Я не нуждаюсь в твоей компании.
– Ты не нуждаешься в большей части вещей, которые ты все-таки делаешь. – Он прищуривается. – Неужели ты ревнуешь меня к Надии? – С моих губ срывается смех. – Я всего лишь хочу, чтобы она чувствовала себя здесь комфортно.
– Меня это не волнует. Так чего ты хочешь? – спрашиваю я вновь.
Этот вопрос – настоящий, невысказанный – всегда оставался неотвеченным между нами, неважно, сколько раз он бы ни вставал.
Сайрус сомневается. В этот момент тишины я успеваю представить все возможные варианты ответа. У него есть такой простор для выбора. Мальчик, у которого с рождения было все, встречается со мной взглядом.
– Тебя, – произносит он без всякой ненависти, ничего не приукрашивая.
Я сглатываю, и звук этого действия кажется мне слишком громким. Отворачиваюсь от Сайруса, что становится слишком очевидным жестом с моей стороны, и двигаюсь к камину, надеясь найти что-то, чем я могу занять руки. Позаимствованные книги и грязные тарелки захламляют стол у открытого окна. Я немного убиралась на прошлой неделе. Платье, в котором я была на балу, все еще лежит в углу и, больше не напичканное магией, оно превратилось в кухонные лохмотья. Я порвала его той ночью, когда он ушел из моей башни, и собиралась сжечь.
– Вайолет.
– Я не прощу тебя за то, что ты хотел меня выставить, – говорю я, глядя сквозь него.
– Я знаю.
– Что бы ты здесь ни делал… Это все притворство.
– Если это то, во что ты хочешь верить.
По телу пробегает дрожь, когда Сайрус приближается. Он не дает мне отпор, и это сбивает меня с мысли, язык заплетается, мне нечего сказать. От него пахнет рекой. Ему нравится проводить вечера за плаваньем в реке, и я стою достаточно близко, чтобы увидеть, что кожа под его рубашкой влажная.
Мои ладони сжимаются в кулаки.
– Ты не можешь соблазнить меня.
– А я думаю, что уже это сделал.
Сайрус наклоняется, но не к моим губам, его губы впиваются в мою шею, спускаясь к ключицам. Как бы я его ни сдерживала, это бесполезно, и если бы я могла дышать, то непременно бы выругалась. Это не должно даваться ему так легко, я не должна поддаваться ему так
