— Полагаю, это должно сработать, — сказал Чарльз.
Вампирша покачала головой. Она не совсем поняла, что произошло между Борегаром и китайской «новорожденной».
— У меня есть друзья в очень странных местах, — признал он.
Они остались одни. Даже дети исчезли. От одного упоминания Повелителя Странных Смертей улица полностью опустела.
— Так значит, Чарльз, я нахожусь под твоей защитой?
Он казался почти удивленным:
— Да.
Женевьева не знала, что ей думать. Почему-то она почувствовала себя в большей безопасности, но одновременно появилось и легкое раздражение.
— Полагаю, мне надо поблагодарить тебя.
— А это мысль!
Она вздохнула:
— И все? Никакой битвы титанов, врага, поверженного магическими заклятиями, и героического противостояния?
— Всего лишь немного дипломатии. Самый лучший способ.
— И ваш «друг» действительно может отозвать старейшину, как охотник — своего пса?
— Несомненно.
Они шли из Джейго, назад к более безопасным — безопасным?! — водам Коммершиал-роуд. Трущобы освещались только адским мерцанием жаровней во дворах, придававшим темноте красноватое сияние, а здесь привычные шипящие от влаги фонари. По сравнению со мглой Джейго туман Уайтчепела казался почти приветливым.
— По китайским поверьям, если ты спасаешь человека от смерти, то несешь за него ответственность, пока он не умрет. Чарльз, ты готов принять такую ношу? Я прожила долгую жизнь и намереваюсь прожить еще дольше.
— Женевьева, думаю, из-за тебя моя совесть вряд ли пострадает.
Они остановились, и Дьёдонне посмотрела на него. Чарльз едва сумел скрыть самодовольное веселье.
— Ты знаешь меня только такой, какая я есть сейчас, — начала она. — Я не та, кем была, и не та, кем стану. С годами мы не меняемся снаружи, но внутри… это совсем другое дело.
— Я согласен рискнуть.
Утро должно было наступить через час-другой, и потому Женевьева устала. Она по-прежнему чувствовала слабость, и ей не следовало рисковать такими прогулками. Боль в шее разгорелась пуще прежнего. Эмуорт говорила, это значит, что все заживает как надо.
— А я уже слышала то выражение раньше, — заметила вампирша.
— Какое выражение?
— «Повелитель Странных Смертей». Тот, кто ходит под таким титулом, упоминается, хотя и нечасто, в связи с криминальным тонгом. У него не самая лучшая репутация.
— Как я говорил, этот человек — сам дьявол, но он всегда держит слово и серьезно относится к данным им обязательствам.
— Он тебе должен?
— Именно.
— Значит, ты должен ему?
Чарльз ничего не ответил. Разум его тоже был пуст, в нем лишь беспрестанно крутился образ таблички с названием железнодорожной станции.
— Ты это нарочно делаешь?
— Что?
— Думаешь о Бэзингстоуке?
Борегар расхохотался. Спустя секунду Женевьева не удержалась и тоже засмеялась.
Глава 37
ТАЙНОЕ СОВЕЩАНИЕ НА ДАУНИНГ-СТРИТ
Годалминг опаздывал на встречу. Рана под аккуратно наложенной повязкой трепетала, билась от такой боли, какой с ним никогда не случалось со времен обращения. Голова вся находилась в тумане Пенелопы — прежней, «теплой» Пенелопы, которой не стало, а не «новорожденной», оставленной им на Кадоган-сквер. В кэбе он задремал, переживая заново передачу своей кровной линии. Раздутый и иссушенный одновременно, Артур вспоминал о Темном Поцелуе. О своем и Пенелопы. Но это вскоре прошло.
На Даунинг-стрит его тихо препроводили в кабинет. И тут он пришел в себя от потрясения. Комната была переполнена, его личная аудиенция с лордом Ратвеном сменилась каким-то важным собранием. Присутствовали генерал Йорга и сэр Чарльз Уоррен. Также в помещении находились Генри Мэтьюз, министр внутренних дел, и несколько других столь же выдающихся вампиров. Сэр Дэнверс Кэрью со своей обычной ухмылкой жевал незажженную сигару.
— Годалминг, — сказал Ратвен, — присядьте. Леди Дакейн вас простит. Мы обсуждаем вечерние зверства.
Артур, сбитый с толку, нашел себе стул. Он пропустил второй акт и теперь был вынужден разбираться в сюжете по ходу пьесы.
— Карпатской гвардии нанесено тяжкое оскорбление, — заявил Йорга, — и оно должно быть отомщено.
— Тише, тише, тише, — промямлил Мэтьюз. Мало кто признавал его одним из самых способных членов правительства, а иногда министра внутренних дел с недоброй усмешкой называли «французским учителем танцев». — Будет неблагоразумно потерять над собой контроль, особенно в нынешнем деликатном положении.
Йорга ударил по столику бронированным кулаком, оставив на нем трещину:
— За нашу кровь надо пролить их кровь!
Ратвен с неодобрением посмотрел на ущерб, нанесенный карпатцем. Изящная отделка мебели пришла в полную негодность.
— Злоумышленникам не позволят избегнуть наказания, — сказал премьер-министр генералу.
— В самом деле, — встрял сэр Чарльз. — Мы с уверенностью ожидаем арестов в течение ближайших двадцати четырех часов.
— Помнится, вы последние несколько месяцев при любой возможности заявляли, что с уверенностью ожидаете арестов, связанных с делом Потрошителя, — хмыкнул Мэтьюз.
Министр иностранных дел и прежде ссорился с комиссаром, особенно всем запомнился суровый спор о юрисдикции, то есть о том, кто же, в конце концов, несет ответственность за только что сформированный Департамент уголовного розыска столичной полиции. Поначалу оба предъявили права на шустрых детективов, но позже каждый несколько растерял прыть, особенно когда расследование уайтчепельских убийств зашло в тупик.
Сэр Чарльз разозлился на шпильку:
— Как вам прекрасно известно, министр, неудача полиции в этом деле происходит, скорее, из-за вашего отказа выделить должное финансирование, а не…
— Джентльмены, — тихо произнес Ратвен. — Мы сейчас не обсуждаем этот вопрос.
Министр и комиссар сели, бросая друг на друга гневные взгляды.
— Уоррен, — обратился премьер-министр к сэру Чарльзу, — вам предоставляется замечательная возможность познакомить нас с тем, что силы правопорядка думают о произошедшем. Сделайте это.
Годалминг весь обратился в слух. Он мог наконец понять, в чем же дело.
Сэр Чарльз сверился с блокнотом, как самый обыкновенный констебль в суде, и откашлялся:
— Примерно около полуночи в Сент-Джеймс-парке случилось чрезвычайное происшествие…
— В нескольких сотнях ярдов от дворца! — вмешался Мэтьюз.
— Вы правы, в непосредственной близости от Букингемского дворца, хотя королевская семья ни малейшей минуты не подвергалась опасности. Офицер Карпатской гвардии конвоировал группу бунтовщиков, арестованных ранее, во время беспорядков.
— Опасных преступников! — разбушевался Йорга.
— Это домысел. Доклады разнятся. Инспектор Маккензи, свидетель, описывает заключенных как «группу испуганных молодых женщин».
Генерал что-то проворчал.
— Банда людей окружила офицера, Эззелина фон Клатку, и уничтожила его. Откровенно отвратительным способом.
— А как точно? — встрял заинтригованный Годалминг.
— Они сунули шашку динамита ему в сердце и подожгли ее, — пояснил Ратвен. — По крайней мере, хоть что-то новенькое.
— Это было настоящее месиво, — подтвердил сэр Чарльз.
— Как сказали бы наши американские кузены, Карпатская гвардия была повсюду, — заметил Ратвен.
Голова Йорги, казалось, сейчас взорвется, его веки и мешки под глазами набухли злым, алым цветом.
— Капитан Клатка погиб храбро, — рявкнул он. — Как герой.
— Полно, полно, Йорга, — успокоил его Ратвен. — Немного ветрености никогда не помешает.
— Что насчет преступников? — спросил Кэрью.
— Люди в масках, — ответил Мэтьюз. — Около тела оставлен крест святого Георгия. По-видимому, предыдущие отчеты сэра Чарльза о том, что Христианский крестовый поход полностью дезорганизован, были явной ошибкой.
— Некоторые считают это возмездием за нападение на Джона Джейго, — объяснил Ратвен. — Кто-то нарисовал красные кресты по всему городу.
