себя счастливым – возможно, впервые в жизни. А сейчас, глядя, как разметалась во сне женщина, едва коснувшись ее горячего ото сна упругого бедра, он тут же почувствовал, как к низу живота приливает кровь. И уже мгновением спустя руки юноши заскользили по гладкой коже длинных ножек жены… Альвдис проснулась, но не стала сопротивляться, а наоборот, сладко заурчала, словно довольная кошка, окончательно заведя своего юного мужа…
Остаток ночи прошел в любовных утехах да коротком предрассветном сне, в котором Флоки, на свое счастье, не видел никаких кошмаров. Утром же супруга ушла на женскую половину, в то время как приятно уставший сын Сверкера двинулся в просторную центральную залу усадьбы Лудде, где хозяин дома с сыновьями уже приступили к утреннему приему пищи. Никаких излишеств: печеная треска, головка сыра, пиво – простая еда викингов, которой, по слухам, наслаждался еще Хальвдан Черный.
Заметив зятя, Лудде вроде бы радушно улыбнулся, указав ему на место за столом рядом с Олофом и Ториром. Сыновья ярла поприветствовали Флоки лишь легкими кивками – им не нравился сын Сверкера, но они не противились воле мудрого и властного отца. А последний, получив предложение Мстителя о женитьбе, вцепился в него мертвой хваткой, поскольку Лудде на деле был гораздо коварнее и чуть хитрее Сверкера. Он ревниво следил за дочерью, чтобы та не забеременела от кого раньше времени – ведь если вытравить первое дитя из чрева, шансов, что женщина понесет еще раз, будет совсем немного. И если бы та нагуляла бастарда, выдать замуж девку точно уже бы не вышло… Лудде этого не хотел, он терпеливо ждал, когда к Альвдис посватается, наконец, какой-нибудь старый ярл или богатый бонд, для которого даже его невзрачная дочка покажется удачной партией. А тут вдруг нарисовался Флоки! Признаться, этой зимой Старый был в шаге от того, чтобы напасть на его родовую усадьбу – ярла сдержали лишь вести о найме хускарлов, укреплении стен бурга и вооружении карлов. А тут вдруг сосед явился сам, да еще и попросил Альвдис в жены! Это было прекрасно, очень удачно вкладывалось в изначальный план Лудде на дочь. Последняя, изголодавшаяся по мужской ласке, уже три седьмицы ходит светящаяся, как солнышко, и заметно похорошевшая. Кажется, она даже поправилась – и ярл с нетерпением ждал, когда же Альвдис сообщит всем, что понесла. Ведь это было очень важно! Ибо если все сложится так, как надо, и дочка родит ребенка-наследника, то Флоки более будет не нужен – и вскоре Флоки не станет. Несчастный случай на охоте послужит тому виной, или глупый парень решится выйти на лодке в море в непогоду – уж Лудде Старый найдет, как избавиться от мальчишки! И тогда владения Сверкера, его усадьба, его хирд – все это отойдет новому ярлу, чей внук (или внучка, это не столь и важно) останутся жить в его доме… Лишь бы зять не заподозрил чего раньше времени – оттого-то ярл и был предельно радушен по отношению к нему, легко отправив Фрея в набег вместе с воинами Флоки, потому-то сурово наставлял сыновей (которые, кстати, ничего не знали о мрачном будущем нового родственника), чтобы относились к мужу их сестры дружелюбно…
Вот и сейчас, поприветствовав за столом сына Сверкера и приказав принести ему лучшие куски печеной трески, новую головку сыра и свежих хрустящих лепешек, Лудде обратился к нему с очередной фальшивой, но в сущности, привычной для всех домашних улыбкой на устах:
– Рыбаки видели у шхер «Морского змея». И он шел не один, а вел за собой датский кнорр. Очевидно, твои люди возвращаются с хорошей добычей. А Фрей, по всей видимости, решил еще погулять по морю.
Флоки мгновенно преобразился – если до того лицо его имело просто довольное выражение, то сейчас оно стало буквально ликующим:
– Это отличные новости! Просто отличные! Позволь, ярл, мне тотчас отправиться домой, желаю встретить свой хирд!
Лудде бросил на зятя быстрый, острый взгляд, после чего вновь улыбнулся:
– Как я могу тебе приказывать? Лишь хочу попросить, чтобы Альвдис осталась покуда в отчем доме. Здесь для нее все родное, а в твоей усадьбе ей вряд ли будет организован должный уход и забота – мне кажется, что дочка уже понесла…
Флоки широко улыбнулся в ответ – он, кажется, пропустил мимо ушей слова о непраздности супруги.
– Конечно, ярл, конечно!
Старый довольно кивнул, после чего развернулся к старшему сыну:
– Олоф, ты, кажется, уже приготовил драккар для новых плаваний и собрал свой хирд?
Рослый голубоглазый блондин с суровым взглядом согласно склонил голову.
– Тогда доставишь нашего дорогого зятя в его усадьбу прежде, чем отправиться в поход.
Олоф смерил Флоки холодным взглядом, после чего немногословно ответил:
– Да, отец, доставлю.
Май 1061 года от Рождества Христова (6570 год от сотворения мира). Уппланд, восточное побережье современной Швеции. Усадьба ярла Флоки Мстителя. Роман Самсонов.
С замиранием сердца я смотрю на разбитое на берегу фьорда селение и возвышающийся на холме бург. Вот она, конечная цель моего похода – и неотвратимой мести свеям…
Сражение у стен Выши обернулось для викингов кровавой бойней – славяне не брали пленных, памятуя о прошлогоднем разграблении, и воспрепятствовать линчеванию я не смог. Да если честно, то и не захотел – разбойники нашли конец, достойный своих поступков. Другое дело, что и варяги, и славяне понесли в схватке ощутимые потери: был ранен Яромир и еще трое варягов, семеро русов сложили в сече головы. Славяне же, а если быть точнее, то ильменские словене, недосчитались после схватки девяти мужей убитыми и еще пятерых – ранеными. И только лучники Будивоя не понесли потерь… Даже после гибели более чем трех десятков бойцов викинги ощутимо огрызнулись, не щадя ни собственные жизни, ни, тем более, жизни врагов.
Добивать оставшихся свеев мы отправились только на следующей день, с прибытием из Ладоги кнорра с пополнением. Сложно описать словами мою радость, когда я узнал, что в городе удалось найти четырнадцать вышинских мужей, из которых в поход согласились отправиться все, кроме отца Даны и Весеи. Последний был так растроган возвращением дочерей, что не нашел в себе душевных сил расстаться с ними, зато остальные горели ярой ненавистью и желанием окончательно поквитаться с врагом. Кроме того, вслед за вышинскими увязалось в поход еще шесть сорвиголов, хорошо знакомых с топорами и ратным ремеслом! И таким образом, по возвращении моя ватага сразу стала самой большой – ведь все новички-словене по умолчанию вливались именно в нее.
Понесших слишком большие потери
