белыми.
У Марго по-прежнему жесткое, равнодушное выражение лица, но глаза у нее расширились, а когда рука тянется к коробке передач, я вижу, что она дрожит. Я молча смотрю, как она сует руку в карман, достает оттуда золотое кольцо и надевает на палец.
Впереди виднеется будка охранника – внутри помещается один человек, над головой у него висит одинокая лампочка. Марго подъезжает к окошку и ставит ногу на тормоз. О стекло окошка бьются мотыльки и другие насекомые. Охранник опускает стекло, и их тела размазываются в зеленые дорожки.
– Я к Джексу, – говорит она, открывая окно. Она говорит решительно и спокойно, но, присмотревшись, я вижу, что выбившиеся из ее хвостика пряди дрожат вместе с остальным телом. При виде этих прядей кожа у меня на голове начинает зудеть.
«Дергай, – говорит голос у меня в голове. – Дергай».
Охранник смотрит на ее правую руку, на которой при свете лампочки в будке блестит кольцо, и кивает. Мы проезжаем дальше, а он поднимает к уху телефон.
– Кто такой Джекс? – спрашиваю я.
– Не знаю. Мой брат так сказал, когда мы приезжали в последний раз.
– Ты знала, что кольцо так сработает?
– Нет, но стоило попробовать.
Неудивительно, что она оказалась там, где оказалась. Кажется, любое решение она принимает с кондачка, не задумываясь о последствиях. От осознания этого наше решение приехать сюда кажется еще более безумным. Я уже собираюсь попросить ее разворачиваться и ехать прочь, как она подъезжает к большому складу. Ржавеющие машины составили одну на другую, и получился забор, окружающий территорию. Дверь склада открывается и бросает длинный прямоугольник света на бугристую землю.
– Это слишком опасно, – говорю я и понимаю, что схватила ее за запястье. – Должен быть другой способ.
Она смотрит мне прямо в глаза и медленно снимает мои пальцы со своей руки.
– Твой сын сейчас у таких людей, как они, Анна.
Желудок у меня проседает от этой мысли.
Как я смею бояться, когда он проходит через нечто гораздо худшее? Я не позволю ей оказаться храбрее меня.
Я молча киваю и берусь за ручку двери.
Вечерний воздух прохладный и неподвижный. Битые машины блестят из-за ливня, под который мы попали по дороге сюда, и дождевая вода капает с одной машины на другую, сливаясь в высокий хор плещущих звуков. Трое стоят перед зданием, освещенные сзади ярким светом, который превращает их в темные силуэты без лиц. Марго захлопывает дверцу машины и идет к ним. Я следую за ней на шаг позади.
– Джекс? – спрашивает она.
Человек посередине кивает. Теперь мы подошли ближе, и я могу их рассмотреть: у Джекса волосы чернее ночи и темные, непроницаемые глаза.
– Нам нужно поговорить с Фахимом.
– Если какая-то проблема с машиной, вам надо разбираться со мной.
– Дело не в машине, – говорит она. – Это касается Ахмеда.
Глаза у него едва заметно расширяются, но только на долю секунды.
– Кого?
– Вы правда хотите, чтобы я сказала это вслух на глазах у этих ребят? – Она кивает на того, что стоит справа. – Мой брат на вас работает и не имеет понятия о том, кто он такой… ну, то есть кто он на самом деле такой. Полагаю, здесь не всех в это посвящают?
Я смотрю то на Марго, то на Джекса и вижу, как у двух других мужчин залегли на лбу складки от замешательства. Марго выглядит очень уверенно, но когда я бросаю взгляд ей за спину, где она держит руки, то вижу, что она нервно выкручивает на пальце золотое кольцо.
– Идите внутрь и закройте дверь, – говорит Джекс мужчинам рядом с собой.
Несмотря на растерянность, написанную на их лицах, они молча кивают и поворачиваются к двери. Дверь закрывается за ними, и мы втроем остаемся стоять в темноте.
– Говори, – произносит он.
Без тех двоих он кажется выше. Теперь я вижу, какие длинные у него руки, насколько широки плечи.
– Смерть Ахмеда не была случайностью, – говорит Марго.
Он окидывает ее взглядом сверху вниз, потом смотрит на меня. Мы, наверное, странная пара.
– Докажи, – говорит он.
Она поднимает руку и показывает себе за плечо.
Показывает на меня.
– Это хирург, она его убила.
Меня пронизывает страх. Он смотрит мне прямо в глаза, и у меня начинают дрожать ноги.
– Но вам нужна не она, – говорит Марго. – Один из ваших конкурентов похитил ее сына. Если бы она не сделала этого, они бы убили его. Кровь Ахмеда на их руках, не на ее. Она была просто способом сделать так, чтобы их не поймали.
Он по-прежнему смотрит на меня, и в его взгляде пульсирует ненависть.
– Ждите здесь, – говорит он.
Он ударяет по двери кулаком и заходит внутрь, как только дверь открывается.
– Следите за ними, – говорит он и исчезает из вида.
Двое мужчин выступают вперед и нависают над нами.
Я не могу думать. Я не могу дышать. Я стою, прикованная к месту, перед этими людьми, надеясь, что ноги перестанут трястись и я смогу побежать. Марго тоже молчит. Я бы хотела, чтобы она на меня взглянула, уверила меня в том, что ее безумный план сработает, но она смотрит прямо перед собой и крутит за спиной кольцо.
Внутри склада раздаются шаги. Шаги множества ног. Тяжелые ботинки стучат по чему-то металлическому, кажется лестнице. Все громче, и громче, и громче, пока не заглушают стук моего сердца.
Дверь открывается, двое отступают в сторону.
На пороге появляются четверо мужчин, у них на головах балаклавы, скрывающие лица.
Они направляются прямо ко мне.
– Что вы делаете? – спрашивает Марго.
Но я уже больше ее не вижу. Они окружают меня, хватая за запястья, за плечи и за шею. Меня так быстро поворачивают, что волосы хлестко падают мне на лицо. Во двор заезжает черный джип. Когда на голову мне надевают черный мешок, я не могу удержаться и кричу.
– Вам нужна не она! – слышу я крик Марго. – Эй! Вам нужна не…
Внезапно ее голос обрывается. Теперь я слышу только собственное дыхание под мешком, чувствую, как ноги у меня чертят по земле. Я добираюсь до машины и спотыкаюсь, ударившись голенью о ступеньку.
Я не могу дышать.
– Вставай, – резко командует мужской голос мне в ухо.
Я слепо выставляю вперед руки, чувствуя на себе их прикосновения, когда они запихивают меня в машину. Двое залезают вместе со мной и сдавливают меня своими телами.
Дверь машины закрывается. Заводится мотор.
В полной тишине меня увозят прочь.
41
Рэйчел
Вторник, 9 апреля 2019 года, 20:34
Все в офисе шепчутся. Шепчутся обо мне.
Сначала я думала, что у меня паранойя. Что я принимаю совершенно обычные взгляды за любопытные, что слишком чувствительно отношусь к тому, что разговоры стихают, как только я захожу в комнату. Но потом я услышала свое имя в туалете. А потом имя Джейми.
Конати совсем помешалась на ребенке, да? Как будто она не видела эту женщину в колодце своими глазами. Господи, это ведь убийство!
Абсолютно. Как будто она этого незнакомого ребенка принимает за Джейми.
