между прочим, писал тогда в том духе, что, скорее, хорошо, что Парсонс не включил Зиммеля в число классиков, в канон социологии. Это самому Парсонсу позволило больше сосредоточиться на собственной теории, а труды Зиммеля избавило от неизбежных в те годы упрощений, к которым Парсонс был склонен. Но одновременно Левин выражает сожаление, говорит, что на несколько десятилетий это обусловило затмение и забвение Зиммеля в США. Впрочем, у Левина же где-то есть утверждение, что только Зиммель непрерывно влиял на американскую социологию в течение всего XX века. Видимо, он колеблется в оценках; ну, им там на месте виднее.
Крупные фундаментальные социологи всегда знали Зиммеля, тут никакого забвения не было, поймите правильно. Это все равно, как если брать историю музыки и говорить, что в какой-то период о Бахе забыли. Ну, не был он когда-то популярным, но все великие композиторы были о нем прекрасно осведомлены. Так и здесь – все великие социологи Зиммеля знали, но с разной степенью интенсивности штудировали, довольно долго широкого чтения Зиммеля не было. И лишь постепенно выясняется, что Зиммель был последний модернист или, наоборот, постмодернист. При новом отношении ко всему – к модерну, постмодерну, к высокому модерну, Зиммель входит в большую моду. Мода пройдет, а привычка к социализации в дисциплине через чтение значительного автора останется. Переводят все или почти все, хотя, если я не ошибаюсь, полного перевода «Большой социологии» на английский язык нет до сих пор, так же, как и на русский. Что значит «Большой социологии»? Теперь мы входим в область библиографии. Я разбросал упоминания о книгах, их надо собрать вместе.
У Зиммеля, как и у Дюркгейма, есть четыре основных социологических труда. Первый относится к тому времени, когда Зиммель не только не называл себя социологом, но, говоря в ретроспективе о своем сравнительно медленном интеллектуальном развитии, заявлял, что до 35 лет был «собственно, глуп». Ему исполнилось 35 в 1893 году, а несколько книг, которые вышли до этого, следовательно, с его точки зрения, не особенно заслуживали внимания. Тем не менее, в 1890 году выходит «Социальная дифференциация» (так ее название звучит по-русски, это одна из немногих социологических работ Зиммеля, переведенных на русский язык), по-немецки она называется «О социальной дифференциации» (Über sociale Differenzierung). Ее результаты он, видимо, потом не особо ценил. Вторая социологическая книга написана как раз в тот период, который можно называть социологическим «акме» Зиммеля, вершиной творческой зрелости. «Акме» у Зиммеля наступило в 35–40 лет, в 1900 году выходит «Философия денег». Это книга с совершенно неудачным названием. Сам он пишет, что в ней нет ни строчки, написанной в духе экономической теории; экономист, заглянув туда, приходит в ужас и тут же ее закрывает. Действительно, ничего экономического там нет. Потом эту книгу открывают философы и понимают, что философам мараться об экономические вопросы тоже негоже, настоящие философы не занимаются такой низменной материей. А кому еще обращаться к этой книге? Больше некому. А книга, на самом деле, социологическая. Впервые это зафиксировал в доказательной научной статье знаменитый немецкий историк социологии Фридрих Тенбрук в начале 60-х годов. В Советском Союзе эту же точку зрения представлял первый систематический исследователь Зиммеля Л. Г. Ионин в книге «Георг Зиммель – социолог»[115] «Философия денег» действительно не просто книга по философским основаниям социологии, она именно по теоретической социологии. О том, как устроено человеческое действие, каковы черты современной эпохи, общества, культуры.
Идем далее. И называем следующую книгу, уже нам знакомую, «Социология». У нее есть подзаголовок, на толковании которого я сегодня еще остановлюсь, сейчас я его просто привожу без объяснений – «Исследование о формах обобществления». Поскольку она громадных размеров, ее называют «Большая социология», это достаточное обиходное название среди социологов, правда, «социология» они пишут без кавычек. Они имеют в виду не только то, что у этой книги большой объем, но и то что существует «Малая социология» (и тоже без кавычек). Эта книжка совсем маленькая, в ней только четыре главы. Точно она называется «Основные вопросы социологии. Индивид и общество». Вышла она в 1917 году, когда Зиммель уже вроде бы бросил занятия социологией, но к нему обратилось издательство «Goschen», которое специализировалось на выпуске покетбуков («Taschenbuch»). За несколько лет до этого они заказывали ему книгу об основных проблемах философии и попросили написать такую же, в качестве юбилейной, 1000-й книги данной серии – это и есть «Малая социология».
Конечно, этим социологическое наследие Зиммеля не исчерпывается. Так, огромное значение для обоснования т. н. понимающего метода в социологии имеют экспликации в книге Зиммеля «Проблемы философии истории». Сначала он эту книгу выпускает в 1892 году, с этого издания делается перевод на русский язык. Оно считается более психологическим, не удовлетворяет Зиммеля, как и другие ранние труды. Потом автор переписывает текст самым радикальным образом, и в 1905 году выходит второе издание, а вскоре практически не измененное третье. Оно содержательно примыкает к его социологическим работам и является принципиально важным, там обосновывается ряд позиций, касающихся метода понимания. Но все же в число ключевых социологических книг ни она, ни насквозь теоретико-социологическая работа «Философская культура» (1912) не входят. Что касается русских переводов, то Зиммеля на русском всегда было много, еще с дореволюционных времен, сейчас есть и новейшие переводы. Но Зиммель как социолог переводился не очень много. Он у нас известен в первую очередь благодаря философии культуры. С этим связаны наши трудности: вроде бы и есть что почитать, а глянешь ближе – нет: полный перевод, если брать главные социологические труды, – только «Социальной дифференциации», ни одна глава «Большой социологии» не переведена целиком, я уже не говорю о «Философии денег». Придется довольствоваться малым или читать на иностранных языках.
Считается, что становление Зиммеля прошло три этапа. Первый этап – более материалистический, позитивистский, дарвинистский – это примерно 10 лет, с конца 80-х по 1898 год. Потом еще примерно 10 лет – этап неокантианский, когда он не просто испытывает влияние кантовской философии, создает не самый оригинальный, но все-таки свой вариант неокантианства, и именно это время оказывается самым продуктивным для его теоретической социологии. В 1908 году, когда он начинает склоняться к тому, чтобы более решительно профилировать себя как философа, он уже меняет философскую позицию, его увлекает философия жизни, новое модное течение, связанное с именем Бергсона, которого в то время в Германии активно переводят и обсуждают. И это уже до конца жизни. Он все больше и больше разрабатывает свою версию философии жизни.
