угодно, они суть места, точки пересечения социальных кругов, как он называет это в работе «Социальная дифференциация». Постепенно Зиммель уходит от столь радикальной точки зрения. Она в таком виде не присутствует в более поздних его сочинениях. Но, повторюсь, если бы ее не было, не было бы понятно ничего ни в логике ранних, ни в логике позднейших его работ. Отрешиться от идеи чего-то устойчивого, субстанциального нам очень трудно, а между тем, этого требовали многие философы того времени. Зиммель охотно идет путем релятивизации всего устойчивого, это модная тенденция. Но он понимает опасность этого пути.
Слово «взаимодействие» здесь очень важно понимать правильно. Это побочное замечание, но оно важно. Если у вас в голове сидит американское «interaction» – то это не правильно. «Interaction» – это «действие между». «Wechselwirkung» – это взаимодействие, действия одного на другое и второго на первое, некое первое и второе обмениваются действиями, обмениваются воздействиями.
Другое важное понятие, которое мы должны разъяснить у Зиммеля, – это понятие обобществления. Обобществление, по большому счету, – это социальное взаимодействие. В чем тут сложность? Дело в том, что есть устойчивое значение слова «обобществление». Если спросить любого из вас, вы скажете, что это перевод некоторой собственности во владение государства. Собственность становится общественной собственностью, что было частным, становится общественным. Мало того, если вы откроете толковый немецкий (немецко-немецкий) словарь, то обнаружите то же самое значение. То есть тут нет простой ошибки перевода с немецкого на русский. Но Зиммель удивительным образом использует это слово в совершенно ином смысле. Можно ли его переводить как «общение»? Такая идея была у Л. Г. Ионина в ранних его работах о Зиммеле, но он не принял сам этот перевод, поскольку так было принято переводить термин Маркса «Verkehr». Маркс в «Немецкой идеологии» говорит о формах общения, поэтому переводить «Vergesellschaftung» как «общение» значит совсем заморочить читателя – это сильный аргумент, но все равно пришлось потом в переводе одной из главок «Малой социологии» переводить «Gesellung» как «общение». Так что Зиммель нам готовит много подвохов.
В понятие «общение» мы не всегда вкладываем то, что вкладывает Зиммель. Возьмем простой пример. Два человека встретились на улице, в таком месте, где по правилам положено приподнимать шляпу при встрече. Приподняли шляпы и разошлись. Для Зиммеля – это уже обобществление. Это взаимодействие, безусловно, но является ли это общением в нашем смысле слова? Разумеется, нет. Иначе говоря, Зиммель берет понятие обобществления столь же максимально широко, сколько максимально широко он берет понятие взаимодействия.
Обобществление есть везде, где в некоторое взаимодействие вступают двое или больше индивидов. В форме немецкого слова «обобществление» («Vergesellschaftung») содержится указание на становление чего-то обществом, как мы бы сказали «округление», если нечто становится круглым. Но тогда что понимать под обществом, если обобществление – это то, что Зиммель описывает таким образом? При таком понимании общество не может рассматриваться как какая-то большая объемлющая вещь. Помните, я говорил, насколько проблематично вообще понятие общества. У Зиммеля в его принципиальных методологических трудах понятие общества не наводит на мысль о какой-то большой вещи, хотя в позднейших публикациях оно все же появляется. Релятивистское понятие общества как обобществления имеет отношение к обоснованию социологии как особой науки, к радикальной версии социологии, по Зиммелю.
Социология – это наука о формах обобществления. И формальная социология и есть в подлинном смысле слова социология.
Очень решительный, очень важный, и нельзя сказать, что безопасный теоретический шаг. Зиммель делает его в самых ранних работах, в которых ставит вопрос о проблеме социологии. Потом ему приходится принять в расчет, что предполагаемые восторги современников не слышны, он корректирует свою позицию, но для нас есть прелесть и в этом раннем радикальном взгляде.
Хотите социологию как самостоятельную науку – скажите, чем она занимается. Начинаем это выяснять – обнаруживаем, что всем из перечисленного занимаются и другие науки. Тогда зачем еще социология? Этот вопрос, который мы можем услышать и сейчас. Сегодня мы убегаем в «safety room», в разного рода специфические методы. Мы готовы признать, что науки бывают разные об одном предмете, но у нас-то есть особые методы, поэтому мы – социологи. Во времена Зиммеля такой возможности не было, никакой специфической исследовательской методологии за социологией не водилось, а если и водилась, то она была не настолько заметной. Нельзя было сказать, что обращение к статистике или анкетирование автоматически означают, что есть и особая наука, которая с полученными так данными работает. Вопрос стоял о предмете, а предметные области были расхватаны – чем ни займись, про все уже есть науки. И тогда Зиммель предлагает идти поперек привычных классификаций и исследовать не содержательные области, а формальные. Он говорит: подобно тому, как разные предметы могут быть сделаны из разных материалов, но имеют одинаковую форму, и подобно тому, как геометрия изучает эту форму, а не материалы, надо найти такие же социальные формы или, как их называет Зиммель, формы обобществления или, может, правильнее сказать, формы обществления. Кстати, маленькое примечание. Есть устойчивый термин, который у нас тоже идет преимущественно от Л. Г. Ионина, и я понимаю, почему – потому что он был первым полноценным исследователем Зиммеля как социолога в нашей стране, он пришел на непаханую ниву, ему нужно было найти какое-то внятное слово, с которым можно было бы работать. Потом он от него отказался, в частности, в упомянутом прекрасном переводе одной из глав «Малой социологии», но, как всегда бывает, то, что он сделал на первом этапе, продолжает жить своей жизнью. Он либо сам изобрел, либо взял из имеющихся переводов на русский язык американской литературы, перевод этого слова как «социация». Американцы говорят – «sociation», и если не принимать в расчет тяжелую историю «обобществления», есть соблазн сделать кальку. Я несколько лет с этим боролся, а потом оказалось, что есть вещи абсолютно непреодолимой силы, слушатели все равно пишут «социация», может быть, им так удобно. Мое дело – сказать о своих резонах, дальше – как хотите.
Социология – это наука о формах, об исследовании форм обобществления, таких как дружба и вражда, бедность, власть, религиозность или просто религия и многое другое. В чем здесь сложность? Сначала кажется, что Зиммель действительно совершает переворот. Например, есть разные случаи, в которых один человек подчиняется другому, а есть общая форма господства/подчинения – мы исследуем господство и подчинение с формальной точки зрения, привлекая сюда конкретный исторический материал только как иллюстрацию. То же самое можем сказать про религию. Есть разные
