Грязь на мне все равно повиснет, и не важно, черная на светлом фоне или белая на темном. Терять особо нечего, и я обязан в последний раз попытаться. Мысленно безнадежно махнул рукой, ни на что не рассчитывая всерьез, и исполнил «лебединую песню». Выдал краткую квинтэссенцию экономической теории и резюме по всем своим практическим начинаниям. На удивление, император ни разу не попытался перебить и выслушал внимательно. Все-таки порода хорошая и не безнадежен. Может быть, набив пару крупных шишек, всерьез задумается о последствиях действий.
— Не знал, — сказал после паузы Дмитрий, когда я окончательно иссяк, — что ты такой англоман. Эдак и до конституционной монархии недолго. — Он рассмеялся. — То есть работы твои на эту тему читал, — уже серьезно заявил, — но ведь нигде не мелькало вот это неприятное — освобождение крестьян без земли. Нельзя с мужиками так обращаться! — отчеканил он. — Брошенные на произвол судьбы, без отеческой заботы дворянина они быстро скатятся в скудость и погибнут от голода. Многие не способны сами о себе позаботиться…
Кажется, он в это реально верит! Ужас. Почему бы не пообщаться с простыми людьми и прямо не спросить их о нуждах и мечтах. Сегодня дети государственного крестьянина вовсе не обязаны становиться также земледельцами, но вольны выбирать себе занятие по душе сообразно со своими способностями и наклонностями. И в подавляющем большинстве не собираются помирать. Напротив, городское население увеличилось на миллион, и только половина за счет прежних жителей. А сколько ушли на Кавказ, в Причерноморье и Сибирь!
При разрешении свободной торговли на землю найдутся очень быстро вытеснившие помещиков. Уже имеется парочка примеров ну очень зажиточных мужиков, и солидные купцы из бывших выкупившихся не редкость. А главное, император обязан думать о стране в целом и не считать часть ее граждан дебилами, не способными жить без указаний. Если это так, России ничто не поможет.
— Ну что же. Мы, — это в смысле Дмитрий I, — умеем ценить и чужие убеждения. Однако направление политики внутренней и внешней видим несколько иначе. Более снисходительным к православным подданным.
К остальным вроде не требуется. Своими руками выращивать революционеров и создавать на пустом месте национальные вопросы собирается.
— Пора переходить к делу. Это, — он показал на папки, — забудем как дурной сон. Ты еще пользу принесешь немалую.
Он протянул листок из-под справки. Высочайший Указ Правительствующему Сенату о назначении. Хм… Титул полностью… всемилостивейше повелеваем быть генерал-губернатором Дальнего Востока и русской Америки, включая острова и Камчатку. На подлинном подписано собственною Его Императорского Величества рукою: Дмитрий.
— Будешь сам решать на месте любые вопросы по собственному разумению, докладывая лично мне о проблемах. Я верю — справишься!
Оставалось лишь вскочить и, низко кланяясь, заверить в желании служить вечно всеми силами.
Глава 6
Цареубийство
У кареты я остановился и тщательно протер большим белым платком извлеченные из кармана очки. Они мне сейчас совершенно не требуются, но разглядеть человека на таком расстоянии уже не смогу. Подслеповат стал. Зато он, надеюсь, близорукостью не страдает и знак разглядит.
— Сэр?.. — вопросительным тоном протянул Магвайр.
Какой дурень может заявить, что я недолюбливаю католиков, когда рядом постоянно отирается с полсотни этих рыжих типов? Конечно, не все они в веснушках и уж точно далеко не ангелы. Большинство повоевало в Европе, кое-кто и в нашей армии в турецкую, и пахать землю, как множество их соплеменников, привезенных с далекого острова моими вербовщиками, не мечтают. Их вполне устраивает такая работа, а меня в свою очередь наличие собственной гвардии, не имеющей корней в стране и живущей на жалованье. Впрочем, это не мешает иметь для противовеса еще одну группу из казаков и регулярно контролировать одних при посредстве вторых. Старый стал, никому до конца не верю.
— В театр едем, Кеннет, — приказал я. — Только не торопясь. Подумать надо.
Хотя о чем тут всерьез размышлять, и не представляю. Можно убить тысячи людей, но рано или поздно опустевшие земли заселят снова. А вот сломать налаженные экономические связи и подменить существующие законы новыми, считая окружающих недостойными жить собственными устремлениями, снова повесив большинству населения гири на шею и кандалы на ноги, одновременно воюя за чужие интересы, — это хуже предательства. И ведь как обидно! Все эти годы трудов и достижений, чем я немало гордился, неизвестно какой шавке под хвост.
— Будет исполнено, ваше сиятельство.
На набережной продолжали работать оборванные мужики. Богатый подрядчик Долгов, руководивший работами по облицовке берегов Невы гранитом, не слишком баловал своих работников деньгами. Происхождение из податных сословий не гарантирует наличия совести. Недавно выборные от четырех тысяч рабочих, в составе четырехсот человек, явились к Зимнему дворцу с челобитной. Проку им от нее вышло мало. Погнали жалобщиков без разговоров, уж очень глаза мозолили придворным своим захудалым видом.
Петербург странный город. При общем населении почти в триста тысяч число крепостных, считая и государственных, составляет почти две трети от общего числа. Не все они были слугами. Многие неплохо устроились. Без особой скромности могу признать: предыдущие тридцать лет были временем небывалых возможностей для бедных людей с хорошими мозгами, правильно приставленными руками и воображением. Однако город строился фактически сызнова, и здесь первоначально отсутствовали обычные городские жители.
Потому самой многочисленной группой свободных оказались немцы. Затем шли финны, огромный поток которых выбросился на здешние берега с севера после присоединения к Российской империи. С очень маленьким отрывом за ними следовали шведы из обеих частей державы. В подавляющем большинстве все эти люди занимались ремеслами и мануфактурами и приносили немалую пользу, будучи работящими и прилежными. Были и представители многих иных народов: ирландцы, французы, норвежцы, датчане, англичане — и так по уменьшающейся вплоть до валахов и персов.
В городе говорили на шести десятках языков, и в отличие от множества мне знакомых именно российских городов Петербург внешне был скорее европейским по архитектуре, одежде и поведению. С Москвой и вовсе странно сравнивать. Там все-таки старинный дух сохранился в постройках и многочисленных церквях. А здесь, конечно, присутствуют большие православные соборы, но куда ни повернешься — кирха или протестантский молельный дом.
Взгляд зацепился за водокачку. Я усмехнулся, вспомнив мучения по поводу водопровода. Оказывается, еще в 1582 году Питер Морис — голландец немецкого происхождения, после визита в Нидерланды армии герцога Альбы удравший в Англию, — арендовал северный свод Лондонского моста и установил в нем водяное колесо, приводившее в движение насос, подававший воду в несколько кварталов. В пролетах, между мостовыми опорами, были встроены огромные водяные колеса. Эта конструкция существует до сих пор и поставляет воду во множество лондонских домов.
И не она одна. В 1589 году первые водопроводы подобного типа были построены в Испании — в Овьедо и Хихоне. А чуть позже и во Франции. Некий Раннекен построил сложную систему гигантских вододействующих колес и насосов, поднимавших воду из Сены на высоту в сто пятьдесят пять метров. По огромному акведуку вода направлялась в водохранилище, а оттуда в Версаль. Четырнадцать водяных колес, по семь метров в диаметре каждое, приводили в движение двести тридцать пять насосов. Версальские фонтаны выбрасывали высоко в небо водяные струи, вызывая всеобщее изумление и восхищение. Нашлись подражатели.
Петр I строил свой Версаль — Петергоф с его замечательными фонтанами, о чем я мог бы и задуматься, если бы не считал себя сильно умным и в упор не замечал здешних реалий. Короче, плохо быть невежественным и убежденным, что, кроме тебя, головой поработать некому. Никого новая водокачка особо не удивила и удивить не могла. Просто мало кто интересовался подобными нововведениями, когда и так набрать воду в реке не большая проблема.
Самое забавное, что поражающие воображение колеса могут быть легко заменены насосом с паровой машиной. И собственная же разработка в ближайшие годы прикажет долго жить. Или не имеет смысла торопиться и менять шило на мыло? Пусть себе и дальше качает. Никто не мешает поставить дополнительную, когда население вырастет.
О! Уже Васильевский остров. Сказал же не торопиться!
Здесь как-то незаметно сосредоточились почти все научные и учебные заведения Петербурга: Петербургская академия наук, Российская академия, Горный институт, Шляхетский и Морской кадетские корпуса, Коммерческое училище, Петербургский университет, Учительская семинария, впервые в российской истории предназначенная для подготовки педагогов, несколько гимназий женских и мужских, само собой, Императорский театр, и конечно же в округе жили ученые, художники, поэты и студенты. Неудивительно, что на улицах в основном можно увидеть людей богемного вида. Здесь мастеровые и ремесленники в большом количестве не мелькают.
