– «Удивить – победить. Напуган – побежден. Смерть или плен – всё одно. Промедлить время – хуже смерти. Каждый воин знай свой маневр, хоть генерал, хоть рядовой. Секрет – один предлог. От болтунов не сбережешься. На днёвках – упражнять в атаках. Сомкнуто в штыки. Вьюки с котлами – впереди. Лошадей беречь: конь дольше отдыхает. Стрелять недолго. Артиллерия – картечью. Слушай! Атака будет! Всем фронтом. Ружья на руки. Марш! Ступай! Ружья наперевес. С музыкой, ускорив шаг. Развернуть знамена! Марш-марш! Удвоить шаг. Марш-марш! Коли, коли! Руби, руби! Ура! Победа! Слава, слава!»
Для русских генералов изречения из «Науки побеждать» не были новостью. Австрийцы, не зная русского языка, считали, что речь Суворова их не касается, и переговаривались между собой. Он обратился к ним по-немецки. Остановясь среди зала, Суворов положил руку на эфес палаша, выпрямился. Глаза его светились.
– Господа! – сказал он. – Русские и австрийские солдаты не впервые будут сражаться рука об руку. Мы с вами знакомы. Я высоко ставлю боевые качества австрийских войск. Они побеждали – я видел это в Турции. Я имел там возможность оценить и многих австрийских генералов. Считаю высокой честью сражаться, имея таких подчиненных. Полагаю, однако, преступным скрыть от вас то, чего я никогда не скрывал. Вы, господа, склонны удовлетворяться полупобедой, когда полная победа у вас в руках. Вы замедляете стремление, почти достигнув цели, именно потому, что она близка. Я требую, чтобы вы все прониклись сознанием необходимости последнего, завершающего дело усилия. Вы знаете, например, что по плану войны, мне предложенному, границей первой кампании назначена река Адда, но противник наш находится уже за Аддой.
Раздалось несколько удивленных восклицаний. В группе австрийских генералов произошло движение. Отступление Шерера за Адду явилось для многих совершенной неожиданностью. Суворов продолжал:
– Да, это так. Если бы я держался плана Вены, и я и вы все со мною, мои господа, очутились бы в смешном положении. Кампания еще не начиналась и уже закончена! Поверьте мне, что французы не останутся на месте, если остановимся мы. Если мы не будем наступать, будут наступать они. Господа! Бонапарт прошел Италию с запада на восток в шесть месяцев и был у ворот Вены. Я сделаю со своими войсками марш по Италии от Вены до французских границ в три месяца. К августу французские войска будут мною изгнаны из всей Италии, не только Верхней, но и Средней и Нижней. Все нам благоприятствует. Бонапарт увяз в Сирии. Лучшие французские мастера войны заняты в Швейцарии и на Рейне. Ограбленное население Италии готово восстать. Театр войны изучен на протяжении тысячелетий. Мы будем сражаться в классической стране войн. Дороги здесь проложены еще римлянами. Броды и переправы через реки известны со времени Пунических войн. «Все дороги ведут в Рим», то есть к победе. Вам, господа, театр войны хорошо знаком. Ваши солдаты прошли его весь, отступая. Теперь они пройдут его, победоносно наступая. Мои солдаты знают одну дорогу – вперед! Мне остается сказать немного. Нам предстоит поход, в котором у солдат не будет добычи иной, кроме чести и бессмертной славы. Италия ограблена французами. Все отнятое нами у французов я возвращу итальянскому народу. Я фельдмаршал австрийской армии и кавалер ордена Терезии. Все это я должен еще заслужить и не сомневаюсь – твердо знаю, что заслужу с такими соратниками, каковыми являетесь вы, мои господа!
Суворов поклонился. Генералы ответили тем же. Маркиз Шателер подошел к Суворову и, поклонившись, сказал:
– Ваше сиятельство! Вы говорили великолепно, как настоящий немец!
– Где мне! Я простой русский человек…
Суворов улыбнулся и поник головой. Опять перед блестящим собранием стоял в расслабленной позе старик в столь не идущем ему наряде.
Авангард из русских войск под командованием Багратиона должен был выступить на Брешию в следующий полдень. В австрийские войска, к удивлению Шателера, назначались русские инструкторы и капралы, знающие немецкий язык, с тем чтобы они во время похода и на днёвках обучали австрийцев русским тактическим приемам. Марши Суворов предписал быстрые, непривычные для австрийцев. Затем он подписал предложенное Шателером воззвание к итальянцам, призывая их восстать против французов.
Милан
Суворов лег спать в обычное время, встал на рассвете и после обливания холодной водой отправился смотреть лагерь первого русского эшелона. Багратион и Денисов показали Суворову свои полки. Он нашел, что люди уже отдохнули, а кони еще нет, но к полудню будут готовы к походу и они.
Суворов еще раз обнял Багратиона и напутствовал его наказом:
– Иди весело, шибко – покажи австрийцам, как надо ходить.
Войска выступали с песнями и музыкой. Население встречало и провожало их. Мальчишки долго бежали за солдатами и по краям дороги, дивясь на солдат в гренадерках – высоких шапках с медными передами и тульями из красного сукна, на бородатых, чубатых донцов в высоких шапках и широких шароварах. Солдатам предлагали вино, белый хлеб, табак.
Вслед за авангардом Багратиона Суворов отправился из Вероны в Валеджио и там сделал смотр австрийским войскам на походе. Больше часа шли мимо Суворова в походном снаряжении австрийские полки. Суворов их хвалил:
– Шаг хорош! Победа!
Отступая к Адде, французы увезли все, что могли увезти, и уничтожили все, что можно уничтожить. В крепостях остались гарнизоны.
Первая крепость на пути армии союзников была Брешия. Суворов приказал генералу Краю взять крепость штурмом и уничтожить гарнизон, если он не сдастся. Русскими войсками командовал Багратион. По городу открыли пушечный огонь. Багратион заградил французам путь отступления на запад. Французы, не обороняя городской стены, заперлись в цитадели. Прокламация Суворова уже дошла до Брешии и оказала свое действие: жители города открыли союзникам городские ворота и опустили мосты. Австрийцы и русские вошли в город одновременно с разных сторон. Начались приготовления к штурму цитадели. Не выдержав канонады, французы сдались со всем вооружением и 46 орудиями.
Союзная армия продолжала марш на запад усиленными переходами, выступая ночью. Погода испортилась. Австрийцам пришлось переходить одну из рек под проливным дождем. Среди солдат и особенно среди офицеров поднялся ропот. Фельдмаршал Мелас приказал войскам остановиться, не сделав и половины заданного маршрута. Узнав об этом, Суворов написал Меласу письмо.
«Я слышу жалобы, что пехота промочила ноги. Такова была погода. Сухая погода нужна барышням, петиметрам[190], лентяям. Хвастуны и себялюбцы, те, кто жалуется на службу, будут отрешаться от должности. Операции должно производить быстро и без малейшей потери времени, чтобы никоим образом не допустить соединения сил противника. Кто слаб здоровьем, тот может оставаться позади. Италию надо освободить от французов, ради этого каждый офицер должен жертвовать собой. Резонёры[191] не могут быть терпимы ни в одной армии. Быстрота, глазомер, натиск… На сей раз довольно!»
Письмо главнокомандующего Меласу, без сомнения, было адресовано всем командирам австрийской армии. Они поняли, что с Суворовым шутить нельзя. Откровенные разговоры о том, что «образованных» австрийских офицеров приехал учить невежда, затихли. Более никто не осмеливался открыто называть приказы Суворова «смесью ума с глупостью». Австрийцы затаили неприязнь.
Армия не встретила в своем движении сопротивления до самой реки Адды, не считая незначительных стычек с тыловыми отрядами французов. Армия Шерера занимала возвышенную, правую сторону реки, протекающей здесь в узкой долине с обрывистыми берегами. Переправа через Адду весной возможна только по мостам. Все благоприятствовало французской обороне. В Вене царила уверенность, что французы ни за что не допустят переправы через Адду. Французы же, осведомленные о том, что союзной армией командует Суворов, не сомневались, что он решится форсировать реку. Шерер не мог только угадать, в каком месте Суворов предпримет переправу. Поэтому и французский главнокомандующий вынужден был растянуть линию обороны почти на 50 верст: от Лекко – на севере до Лоди – на юге.
Суворов разделил свою армию на три почти равные части, чтобы форсировать реку в трех пунктах: на севере – напротив Лекко, в центре – у Сен-Джервазио (напротив Треццо надлежало навести плавучий мост) и на юге – напротив Кассано. К мосту у Лоди, южнее Кассано, по диспозиции направлялся небольшой отряд. Переправа у Лекко – на истоке Адды из озера Комо – представляла наибольшие трудности: сюда Суворов назначил весь русский корпус под командованием Розенберга и австрийскую дивизию Вукасовича. У Сен-Джервазио предполагалась переправа австрийской дивизии по наводному мосту. Фельдмаршалу Меласу с двумя австрийскими дивизиями предстояло овладеть тет-де-поном (предмостным укреплением) и мостом у Кассано. После переправы силы союзников должны были соединиться для движения от Кассано по дороге на Милан.
