Получив известие, что Шерер, уволенный Директорией, сдал командование генералу Моро, Суворов заметил: «Лучше иметь дело с мастером, чем с подмастерьем. Лавры, отнятые у Моро, будут цвести зеленее!»
Моро, вступив в должность главнокомандующего, начал стягивать войска к центру расположения своих войск, ожидая там прорыва. Суворов приказал приступить к переправе, оставив диспозицию без изменения.
Мост напротив Треццо принялись наводить ночью, под дождем, спуская понтоны с крутого скалистого берега. Мост навели только к шести часам утра, и австрийская конница и донские казаки переправлялись по нему на правый берег Адды. Французы считали, что здесь переправа невозможна, и были застигнуты врасплох. Конница прогнала их. Началась переправа пехоты.
На севере утром 25 апреля Багратион атаковал город Лекко, окруженный каменной стеной. Французские пушки с правого берега поддерживали гарнизон Лекко огнем. Багратион двумя последовательными ударами овладел городом, выгнав из него французов. Заметив, что русских мало, французы перешли в наступление, угрожая отрезать пути отхода. Но тут подошел Милорадович с батальоном пехоты. Хотя Милорадович был старше чином, он отдал себя и свой батальон в распоряжение Багратиона, предоставив ему закончить блестяще начатое дело. Подошли еще два батальона. Багратион снова послал войска в атаку, чтобы овладеть мостом. Солдаты бросились на мост с криком: «Бросай оружие!» – без единого выстрела ударили в штыки и овладели мостом.
Наступила ночь. Противник на правом берегу имел превосходящие силы, поэтому Багратион не мог развить успех. Но и французы обманулись. Они ждали, что утром союзники повторят атаку здесь же, и стягивали сюда новые войсковые части. Между тем Розенберг приказал ночью навести мост в 14 верстах от Лекко, напротив городка Бравио, и начал здесь переправу. Моро, встревоженный, направил к Бравио целую дивизию под командованием генерала Серюрье. Когда союзники переправились у Треццо по наведенному мосту, Моро понял, что дал Серюрье ошибочное направление, и послал тому приказ остановиться. Но было уже поздно: связь Моро с дивизией прервалась.
Суворов приказал Меласу приступить к переправе у Кассано. Австрийцы повели атаку на предмостные укрепления. Французы яростно отбивались. Суворов явился к месту боя. В австрийских войсках находилось немало ветеранов турецких войн – они знали «генерала Вперед» в лицо. Суворов напомнил им о Рымнике и Фокшанах. Австрийцы возобновили атаку с необычайной для них энергией и овладели тет-де-поном и мостом, не дав французам времени его зажечь, хотя они заранее обложили мост горючими материалами.
Диспозиция Суворова была осуществлена полностью: армия была на правом берегу Адды. Моро не мог долее обороняться и приказал своим войскам отступить к Милану, столице Ломбардии.
28 апреля Суворов направил все свои колонны к Милану. Серюрье, окруженный со всех сторон, напрасно ждал помощи от Моро: она не приходила. Поняв безнадежность сопротивления, Серюрье к вечеру сдался в плен со всей дивизией. В плен попало 4 тысячи солдат и 250 офицеров с 15 пушками.
Расстроенная армия Моро отступала за Милан по двум направлениям – на Турин и Павию. Вслед французам из Милана пустились в бегство их сторонники. Правительство Цизальпинской республики, чиновники, поставленные французами, бежали с семьями. Оставление Милана явилось для всех полной неожиданностью. Для сборов времени не было, и все-таки образовался огромный обоз, запрудивший все мосты, что затрудняло движение французской армии. В миланской цитадели затворился гарнизон. Едва последние части французов вышли за городские стены на запад, у восточных ворот появились казаки. Они вошли в город и в ожидании прихода союзных войск окружили цитадель.
Австрийская пехота вошла в Милан раньше русской. Суворов остановился в одном переходе от Милана, отложив свой въезд до утра. Чуть свет навстречу ему высыпало за стены городское население. Суворов ехал на коне. За ним – свита. Шли с музыкой и с развернутыми знаменами войска. Вереницей тянулись великолепные коляски и кареты генералов, среди них – и добытая для Суворова казаками старая, разбитая французская карета (казаки ее прозвали «ковчегом»).
У городских ворот Суворова ожидал на коне Мелас. Когда они сблизились, австрийский фельдмаршал заметил, что Суворов хочет его обнять. Мелас потянулся к нему, потерял равновесие и упал на землю. Суворов живо спрыгнул с коня, поднял Меласа и, обняв, поцеловал.
Звонили колокола. Народ встречал Суворова восторженными криками. Все население приветствовало русского фельдмаршала. Купцы и промышленники знали, что настал конец принудительным займам и неограниченным поборам. Мастеровой люд чаял возврата к мирной жизни.
В честь русского фельдмаршала в Милане состоялось несколько празднеств. Он принимал в них участие, насколько этого требовало приличие. Во дворце, где до него жил Моро, Суворов устроил парадный обед. Здесь ему представили пленных французских генералов и среди них – Серюрье. Суворов долго беседовал с ним. Речь зашла и о последней операции – форсировании Адды. Желая польстить Суворову и вместе с тем кольнуть его, Серюрье сказал:
– Ваша теория войны есть теория невозможного. Атака у Лекко противоречит всем правилам тактики.
– Что делать!.. – со вздохом ответил фельдмаршал. – Все мы, русские, такие – хотим невозможного…
И тут он выразил надежду вскоре побывать в Париже. Тем самым Суворов открыл свое намерение продолжать наступление за границы Италии. Это намерение расходилось с планами Вены. Австрийцы торопились прибрать к рукам страну, большей частью которой они владели до вторжения Бонапарта.
Изгнав французов из Милана, Суворов сделал значительно больше того, чего хотели в Вене. Но в тылу союзников оставалось несколько крепостей, занятых французскими гарнизонами. Отвлекать большие силы для их осады и ждать, когда крепости падут, значило дать время оправиться армии Моро. Кроме того, с юга Италии приходили известия, что вторая французская армия под командованием Макдональда предприняла движение на север для соединения с армией Моро. Это соединение Суворов считал недопустимым. Он решил перейти реку По, двинуться навстречу Макдональду, разбить его, а затем обрушиться на армию Моро. Суворов составил широкий и смелый план дальнейших военных действий в Италии, согласуя их с военными операциями союзников в Швейцарии и на Рейне. План послали на утверждение в Вену. Не дожидаясь новой инструкции, Суворов 1 мая начал продвижение войск.
Войска готовились к переправе через По, когда было получено новое распоряжение гофкригсрата о том, что переносить войну на правый берег По решительно запрещается, а мысль о походе во Францию отвергалась совсем. Снимать войска, осаждающие Мантую, Суворову не позволяли. Овладение крепостями венским кабинетным стратегам представлялось главной задачей.
Суворов поступил самовольно, рискуя вызвать серьезное недовольство в Вене. Он решил искать боевой встречи и с Макдональдом и с Моро.
Разведка у союзников в Италии была поставлена плохо. Французы оставили в местах, занятых союзниками, много шпионов и были осведомлены о действиях и намерениях союзных войск. Суворову же приходилось ограничиваться догадками, слухами и сведениями, полученными иногда далеким, кружным путем. Так, известие, что Макдональд двинулся из Нижней Италии в Верхнюю, на север, Суворов получил из Вены.
Александр Васильевич по складу натуры своей презирал шпионов и избегал опираться на их донесения. Он не любил лишних рекогносцировок и мелких поисков, считая их юношеской забавой, а предпочитал разведку крупными силами и всегда был готов превратить разведочный бой в решительное сражение. Рыцарски открытый Суворов недаром сделал в Италии своей правой рукой Багратиона.
Решив перейти По главными силами, Суворов, в сущности, совершил разведочный маневр целой армией.
Узнав о переправе Суворова через По, Моро напал на правый фланг союзников у Маренго и нанес австрийцам жестокий удар. Поблизости находился со своим отрядом Багратион. Соединенными силами союзники опрокинули французов. Моро поспешно ретировался. Суворов прибыл к Маренго, когда бой был окончен.
– Упустили неприятеля! – заметил он с досадой.
Но представил Багратиона к высокой награде – ордену Святого Александра Невского.
Суворов имел основание быть довольным. Он узнал о намерениях Моро и состоянии его армии. Моро еще не ушел в Геную, за горы – значит, он считает себя достаточно сильным, чтобы, не прячась за горами, ожидать соединения с Макдональдом между Апеннинами и рекой По.
Турин
Не только Суворов, но и сам Моро не знал точно, что предпримет Макдональд.
Суворов размашистым маневром разрушил все сомнения. Неожиданно для кабинетных стратегов он предпринял общее движение на Турин. Это движение, фактически противоположное проделанному до этого, напоминало знаменитый прием фехтования – один из «трех ударов Бонапарта», когда мастер шпаги как бы раскрывает объятия, открыто подставляя собственную грудь, и в ту же секунду наносит ввергнутому в недоумение противнику решительный удар.
