на родича, который передумал драться с ним и теперь, напротив, готов драться за него. Потом легко коснулся руки побратима, пытаясь заставить его обернуться, но тот лишь упрямо наклонил голову и дернул плечом, точно сбрасывая нежеланное касание.
Тут мачта дракона, пострадавшая от молнии, не выдержала — с треском окончательно расщепилась и обрушилась в воду, чудом не задев столпившуюся за спиной Морено команду.
И, рухнув, словно дала отмашку.
Светловолосый ринулся вперед, в прыжке отталкиваясь от гнилых досок палубы и рассчитывая одним взмахом рассечь Морено, точно так же, как и бедного Мигеля.
Но зелье фон Берга сработало, потому что подставленный под лезвие абордажный тесак не сдвинулся ни на йоту, когда в него врезалась вся накопленная древним ярость. Морено блокировал выпад, напрягая все жилы разом, отбросил вражеский клинок в сторону и нанес ответный удар — тяжелый и мощный.
Сталь запела, вплетая свой голос в грохот бури. И секунду спустя в бой вступила глефа темноволосого. Какая бы ненависть ни накопилась между мертвецами, от живых они были готовы друг друга защищать.
Темноволосый ударил подло, украдкой, незаметно оказавшись сбоку от Морено. Тот отбил глефу, но едва не пропустил выпад меча.
Сколько бы силы ни давало зелье Черному Псу, мертвые были не слабее, а самое главное — их было двое. И драться они умели. Клинки взлетали, со свистом разрезая воздух — меч ниже и глуше, глефа, наоборот, высоко и звонко, точно кнут.
Морено успел отвести пылающее лезвие от своего лица и хитрым финтом вернул удар — светловолосый заорал, прикрывая рассеченное лицо локтем.
Тут в темноволосого точно дьявол вселился — он коброй ринулся вперед, делая своим клинком связки из столь молниеносных ударов, что различить их взглядом не получалось.
Дороти не помнила, сколько времени будет действовать зелье, но точно недолго. Да и Морено не выдержит такого напора — темноволосый явно превосходил его в бою, палаш проигрывал глефе, длина которой давала проводить атаки не приближаясь к противнику.
Дороти, стараясь оставаться не замеченной обеими сторонами, осторожно продвинулась в сторону пролома в палубе.
Морено выглядел как дьявол во плоти. Единственный глаз горел желтым демонским огнем. Платок слетел прочь с головы, из горла то и дела вырывался низкий рык, а губы кривились в ликующем волчьем оскале.
Черный Пес, хоть и на время получивший огромную силу, использовал ее на полную и наслаждался каждым мгновением.
Черная ткань рубахи намокла — то ли от пота, то ли от волн, которые теперь плескали через борт, и облепила мощную спину.
Черный Пес отвечал мертвецу точными, скупыми, но очень быстрыми движениями, в основном обороняясь — длины палаша не хватало на полноценную атаку. Но трещины в обороне уже намечались: после особо удачного удара глефы рубаха на бицепсе Морено разошлась, и по предплечью потекли темные ручейки крови.
До абордажников, столпившихся за спиной Черного Пса, дошло, что долго их кэптен не продержится, и они, кто нерешительно, кто вполне уверенно, потащили из-за поясов оружие. И следующий удар глефы уже отвели от Морено абордажным крюком. Но тут некстати пришел в себя второй мертвец. От его сурового лица осталось мало — Морено рассек его от брови и до подбородка, лишив глаза и разрубив пополам ноздрю. Крови на этом мертвом не было, но плоть разошлась от удара и сочилась какой-то белесой мутью. И дрался он теперь молча, страшно, точно был самим возмездием.
От его первого удара одного из абордажников отнесло на корму и насадило спиной на торчащие из борта гнилые деревянные штыри, второй пришелся на клинок Черного Пса, и закаленное лезвие палаша не выдержало, жалко звякнув, надломилось.
Дороти поняла, что счет идет на секунды и времени на тайные передвижения уже не остается. Она рванула к багрово светящемуся пролому и, позволив себе только один быстрый взгляд под ноги, прыгнула вниз.
Да, Сердце Океана находилось там.
И оно действительно было сердцем, настоящим.
Бордовый сгусток живого света, обвитый какими-то темными скользкими жилами, рос внутри корабля. От него в гнилые доски тянулись сотни тонких, как паутинки, нитей, и по каждой туда, в глубину “Быка”, поступало нечто, дающее жизнь призраку.
Сердце Океана билось редко и без ритма, будто агонизируя, и от одного его вида внутри поднималась тошнота.
Дороти приземлилась на нечто мягкое и вязкое, словно в трясину угодила. Ноги утопли сразу по колено, и она, не удержавшись, упала вперед, погружаясь в липкую жижу с головой.
Вынырнула сразу и вовремя.
Признаться, она ожидала, что сердцевину призрака могут охранять, да и сгинувший в проломе человек показал, что внутри не приготовлено чаепития. Но подобной твари Дороти не предвидела.
Размером с лошадь, похожая то ли на паука, то ли на скорпиона тварюга, без хвоста, но с огромными челюстями, над которыми на месте, где полагалось быть голове паучьей, росла голова женская, увенчанная короной из толстых, туго заплетенных кос.
Похоже, вместе с “Быком” на дно пошли не только побратимы, но и их приз.
Лицо у твари было тонкое, красивое, но равнодушное — как у фарфоровых кукол в комнате у старшей сестры Дороти. Вместо нижней челюсти под шеей рос какой-то выступ, как личинки стрекозы. Блеклые глаза смотрели в пустоту.
Однако внешнее безразличие не помешало монстру, быстро перебирая по жиже лапами, заскользить к Дороти. Низкий потолок трюма явно ей мешал, она цеплялась за балки, но упрямо продвигалась вперед, гостеприимно распахивая огромные жвала.
Дороти в мгновение осознала: силой с тварью меряться дело гиблое, а вот скоростью — можно рискнуть. И рванула туда, к пульсирующему сгустку.
Ей повезло — тварь, кинувшись наперерез, в очередной раз зацепилась за потолок, а потом глефа темноволосого, внезапно ударив сверху, легко рассекла доски и прошла по касательной — аккуратно срезав часть головы и одну из кос.
Вреда особого это не причинило, но продвижение монстра задержало — тварь растерянно закрутилась, пытаясь понять, кого бить, и Дороти, барахтаясь в жидкой грязи точно муха в меду, успела обеими руками вцепиться в Сердце Океана.
Мягкая гнилая плоть охотно разошлась под пальцами, открывая середину, и Дороти нащупала твердые грани скрытого внутри кристалла.
Тварь остановилась резко, будто перед ней стену выстроили, а потом все так же молча начала пятиться, пока не скрылась в глубине трюма, где царила темнота и куда не доходили багровые всполохи. Там глухо чавкнуло и затихло. “Бык севера” вздрогнул, словно Дороти, сомкнув пальцы, перекрыла призрачному кораблю дыхание.
А Дороти наконец ощутила то, с чем распрощалась, казалось бы, навсегда. Как по
