том, как спокойно я жила, когда не знала ни Седрика, ни его тайну, ни о существовании вампиров, а теперь эта реальность проглотила меня как черная дыра и втягивала в себя все глубже и глубже, тянула на самое дно, чтобы там окончательно свести меня с ума.
Искупавшись, вымыв волосы и почистив зубы, я вышла из ванной комнаты и с яростью раскидала по полу платья, привезенные для меня Грейсоном. Я была не в себе. У меня началась настоящая истерика, словно запоздалая реакция мозга на вчерашний кошмар.
Устав от бегания по комнате и разбрасывания вещей, я присела на кровать, и вдруг до меня дошло, что все это время я была нагая. Меня тут же охватил стыд и испуг того, что в любую секунду в комнату мог зайти Грейсон, и я поспешила надеть, первое попавшееся мне под руку, короткое, белое платье. Затем я устало легла на кровать, моментально упала в темноту и проснулась только под вечер.
Первым, что я увидела, открыв глаза, был Грейсон – он сидел рядом со мной на кровати. Чистый, красивый, как всегда в костюме.
– Я принес тебе ужин, – приветливо сказал он и улыбнулся. – Замечательный выбор платья: белый цвет невероятно идет твоим волосам.
– Иди к дьяволу! – сквозь зубы процедила я.
– Я знаю, что тебе нравятся круассаны, но вспомнил, что ты не ела весь день, поэтому мясо по-французски и артишоки как нельзя лучше подойдут твоему аппетиту.
– Оставь меня, чудовище! Не хочу тебя видеть! – еле слышно прошептала я, отвернувшись от него.
– Поешь, а я скоро вернусь: у меня есть к тебе занимательный разговор, – бросил вампир и погладил мои волосы. Затем он вышел из комнаты и закрыл меня на ключ.
Перевернувшись на спину, я стала смотреть в потолок, но потом, все же взглянув на поднос, что принес Грейсон, увидела лежащий на нем нож.
Довольно острый нож для разрезания мяса.
Я схватила этот нож и прижала его к своему горлу, но этот способ лишения себя жизни показался мне слишком банальным, и я прикоснулась острием ножа к венам на своем запястье. Самоубийство манило меня такой сладкой местью, что я с трудом сдержала себя мыслью о том, что мне нельзя было убивать себя из-за Седрика. Но, если я не могла порезать собственные вены, кое-что порезать на себе я все же могла.
Поднявшись с кровати, я собрала в пучок свои волосы и, с ненавистью вспоминая о том, как вампир восхищался ими, безжалостно отрезала их, и, взглянув в зеркало, с острым наслаждением увидела, что вместо длинных красивых волос у меня осталась непонятная рваная прическа длиною до плеч. Затем я аккуратно положила нож обратно на поднос и с презрением подумала: «Как будет удивлен проклятый Грейсон!». Я представляла его удивленные глаза и чувствовала сладкую пьянящую месть, хоть это была совсем и не месть, а всего лишь маленькая пакость.
Я была безумно рада тому, что сделала вампиру хоть какую-то гадость, и хотела заставить его понять, что он не властен надо мной. Сев на кровать, лицом к двери, я стала терпеливо ожидать прихода вампира: не знаю, сколько прошло времени, но я не спускала с двери взгляда, боясь пропустить появление Грейсона и его реакцию на мой поступок. Разбитая губа ныла, но я не обращала на боль внимания, с упоением предвкушая, как Грейсон увидит меня и то, что я сделала со своими волосами.
«Ты увидишь, что я не боюсь тебя. Ты так часто трогаешь мои волосы, что, бьюсь об заклад, ты будешь удивлен. Очень удивлен, Грейсон. Но ты уже не сможешь пришить их обратно, правда? Я ненавижу тебя. Я так ненавижу тебя, что готова обезобразить себя, изуродовать свое лицо, только чтобы досадить тебе. Так я и сделаю. Если волосы не впечатлят тебя, я изуродую свое лицо» – с каким-то ненормальным наслаждением думала я, ведь после вчерашнего я уже не была прежней Вайпер – что-то сломалось в механизме моего мозга.
Я терпеливо ждала Грейсона, и вот, он появился.
Глава 46
Вампир стоял в дверях, не сводя равнодушного взгляда с моих коротких волос. Затем он так же спокойно перевел взгляд на отстриженные волосы, лежавшие на полу. Его бледное лицо не выражало никаких эмоций, но было словно высечено из камня. Грейсон смотрел на меня, не говоря ни слова и не делая ничего.
Его реакция глубоко разочаровала меня: он был спокоен, как обычно, а ведь я надеялась, что будет взрыв! Что он будет изумлен!
– Что ты сделала, Вайпер? – наконец, спросил он совершенно спокойным ровным тоном.
– Что видишь! – с вызовом ответила я, радуясь тому, что у него появилась хоть какая-то реакция.
Через долю секунды Грейсон схватил меня за горло и прижал к кровати: его лицо было искажено от злости.
– Разве я ни говорил тебе, что ни один волос не упадет с твоей головы без моего разрешения? – со злостью спросил он.
Его пальцы так крепко сжимали мое горло, что я не могла дышать. Я машинально попыталась отнять его руки от моей шеи, но это было бесполезно, и я лишь цеплялась за его ледяные ладони и бесшумно открывала рот, в тщетных попытках вдохнуть глоток воздуха.
– Разве я ни предупреждал тебя не злить меня? Непослушная низкая тварь! – кричал Грейсон. Он стал душить меня одной рукой, а второй отвел от себя мои руки и прижал их к кровати над моей головой – это произошло так внезапно, что я не успела воспользоваться передышкой и вдохнуть воздуха.
В моей шее что-то хрустнуло, и я с ужасом подумала, что вампир сломает ее. Хотя, так даже лучше! Моя смерть не будет такой медленной, как если бы он задушил меня!
Я бессознательно ловила губами воздух. Мой разум быстро отключался от недостатка кислорода, перед глазами все превратилось в черную сплошную дыру, и я была готова отдаться в руки смерти. Но вдруг Грейсон швырнул меня на пол, и, упав перед кроватью, я стала жадно вдыхать воздух и страшно закашлялась, мне казалось, что этим истерическим кашлем я разорву свои легкие. Меня затошнило. Я не могла прийти в себя и как чахоточная лежала на полу и кашляла, кашляла, кашляла. Разум возвращался ко мне, но от нестерпимой боли в легких и животе по моим щекам текли слезы.
– Черт побери, Вайпер! Перестань кашлять! Не убил же я тебя, а следовало бы! Поднимайся! – Вампир грубо поднял меня на ноги, но я не могла твердо стоять и качалась из стороны в сторону, сильно кашляя при этом. – А ты уже обрадовалась, что я задушу тебя? Нет, милая! Ты заслуживаешь медленной и мучительной смерти! Какое сегодня число? Тридцатое августа?
