Злата сделала умное лицо и помахала кистью, как фея палочкой, вослед которой зажигались и гасли разноцветные искры. Это она уже давно придумала, чтобы было эффектнее и интереснее, но как-то не было повода продемонстрировать.
«Ух», — порадовалась она и как только у неё мелькнула мысль, что искры похожи на фейерверк, так стало ещё ярче и красивее. Каждая искорка распушилась на множество крошечных, будто вспыхивающие астры.
— Так, не отвлекаемся, — осадила сама себя, нахмурившаяся Злата и замялась. Надо было придумать, что конкретно делать с шальной губкой. Дети ждали феерического волшебства, и необходимо было сосредоточиться, чтобы не вышло всё, как всегда.
— Мама, я помню, что надо сказать, — зашептал младший, — пибади-пабади-бумм!
— Точно! Начали! — Злата пощекотала губку кистью и начала напевать весёлый мотивчик, вставляя необходимые «пибади-пабади!» А сама, отложив кисточку, аккуратно двумя пальцами вытянула острые ушки у губки, пока та пыталась ими пошевелить, Злата обхватила её ладонью и сформировала мордочку.
— Иржи, достань пуговки!
Две одинаковые голубые пуговицы, срезанные со ставших маленькими рубашек, она прикрепила на месте глаз.
— Каджи, неси скорее разноцветные леденцы! Мы вложим их в губку, чтобы она была весёлой и радостной.
— А почему леденцы? — удивлённо спросил генерал и удостоился непонимающих взглядов.
— Папа, это же вкусно, и они цветные.
— Это я вижу, — Каджи как раз высыпал на стол горстку крошечных леденцов из жестяной красивой баночки, — но не понимаю.
— Угощайтесь и знайте, — поучительно произнесла Злата, — что у ярко-жёлтых — апельсиновый вкус; у светло-жёлтых — лимонный; красные — клубничные; фиолетовые — смородиновые; зелёные — мятные; белые — грушевые; вишнёвые — вишня, — всё тише говорила девушка, увлекаясь формированием губки в собачку.
— Ого! — удивлённо воскликнул генерал и, протянув руку, растерялся, не зная, какую выбрать.
— Вот вам и ответ! — улыбнулась ему Злата и чуть подсказала: — Ваши эмоции. Леденцы — это предвкушение, радость и удовольствие. Пусть такие же чувства вызывает наша Губка.
— Надо же, не знал, что волшебство творится именно так.
— Да, мы по-простому, — чуть важничая, ответила она, закончив вытягивать лапки и пытаясь закрутить крендельком хвостик, который неизменно вставал торчком. Исходный материал немного изменился в её руках, становясь плотнее, хотя дожди ему всё ещё были противопоказаны.
— Так, моя дорогая, зубки мы тебе делать не будем, но зато ты будешь у нас необычайно прыгучая, ловкая и быстрая! — и вернувшись к напеву мультяшной мелодии, Злата снова взяла кисточку в руки и окутала сверкающими искрами Губку: — Вот так!
Влив энергии, девушка откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. Кажется, у неё перерасход сил.
— Мама! Мама! — закричали дети, — Мама!
— Что такое? — встрепенулась она.
— Что-то вы не додумали, моя дорогая, — с улыбкой произнёс генерал.
— Что? — Злата ничего не понимая, смотрела на раскрывших глаза детей, а Имрус даже рассмеялся.
— Да скажите же вы мне, что не так?
— Мама, Губка — мальчик! — дети указали пальцами, куда смотреть.
— Но как же, я же не… — опешила Злата и развела руками, заявляя: — Погрешность в пределах нормы!
— Как же нам теперь его звать?
— Оставим, как есть, — отмахнулась девушка, чувствуя себя немного неловко из-за казуса.
— Но Губка — это же девчачье имя! — загомонили мальчишки.
— Когда Губка подрастёт, то будем звать его Губертом, а пока шкодит, то Губка — в самый раз! — закончил споры генерал и дети согласились.
Злата поглядывала за изучавшими Губку сыновьями, оценивала свою работу. У неё получилась вполне узнаваемая порода терьеров, правда, совсем крошечный. Надо было добавить материала, а так собачонку будет ветром сдувать. Весь вес пёсика — это непосредственно вес губки и конфет! Она протянула руки к крутящемуся вокруг себя Губке и приподняла его. На ощупь он был слегка влажный и от того казался немного тяжелее.
«Ладно, — решила она, — оставлю пока так!»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Надо было вставать и занять детей до вечера, приготовить еды для завтрашнего дня, собрать вещи, упаковать и законсервировать дом к дальнейшей зимовке. Слить воду из бочки, убрать продукты, накрыть мебель. Несложно, но требует времени.
— Кхм, Злата, — оглядываясь на сыновей, впервые при детях обратился к ней Имрус по имени, — мы пойдём погулять, а вы отдохните.
— Папа, почему ты маму называешь Златой? — сразу обратил внимание младший.
— Хочу забыть старую жизнь, вот и взяла себе новое имя, — тут же пояснила девушка вместо отца.
— А почему вы не по-дружески общаетесь, а как раньше, и словно чужие? — добавил вопрос старший.
— Мы с папой решили, что сделаем вид, будто только познакомились, а раз так, то о вежливости забывать не следует. Бегите одеваться, пока не стало темнеть.
Генерал гулял с детьми, Злата собирала осеннюю одежду, обувь, кое-что из игрушек, консервов, и всё это передала драконам. Хотела пообщаться с Талейтой и успокоить её, что всё остаётся по-прежнему, но неожиданно натолкнулась на её личную жизнь, которой ещё совсем недавно не было.
Лэра привела в гости мужчину, и их общение весьма бурно проходило в спальне, где располагалось зеркало. Злата не стала бы подглядывать, но некоторые татуировки на теле знакомого Тали привлекли её внимание. Ручаться она не стала бы, но, похоже, этот друг сидел в тюрьме.
Злата отошла в сторону и задумалась. Конечно, она предупредит лэру, но та прислушивается выборочно. Кто знает, может, так и надо жить, как Талейта? Рискованно, смело, нагло и ни о чём не сожалея. У Златы не хватило куража, быть может, задора, и препятствия, беды перевоспитали её, а лэре всё нипочём! Отомстила, отряхнулась и пошла дальше!
Немного повздыхав, девушка взялась за дела. Так день и закончился в суете. Уже ложась спать, Злата всё же отметила, что помощь Имруса была заметной, и часть дел, что она наметила, он взял на себя даже без её указки.
«Ну и молодец! Скушай пирожок! — пожелала она ему. — Отец он или кто?»
Новый день выдался погожим, и затруднений в дороге не предвиделось, поэтому рано выезжать не стали. Спокойно позавтракали и без беготни загрузив Дурынду, закрыли дом, поклонились ему, благодаря за счастливые, спокойные дни.
Слегка потеснившись, усадили генерала в экипаж, и он до деревни ехал вместе со всеми, а после забрал оставленную лошадь и продолжил путь верхом. Злата выдохнула. Большой короб с кухонной посудой и вещами был закреплён позади, часть багажа стояла в ногах, что-то поместилось под сидениями и по мелочи на сидениях. Сидели, плотно прижавшись друг к другу, и это утомляло. Дурында старалась ехать быстрее, но придавленная грузом вещей и седоков, сильнее проваливалась в снег и это её замедляло.
В дороге Злата почти отдыхала, отдав бразды правления мальчишкам. Иржи держал поводья, направляя экипаж, Каджи старался хлопотать, подражая маме, и всех подкармливал в дороге. Время от времени ребята объявляли остановки и тогда все пытались размяться, а то и надевали лыжи, чтобы следовать за экипажем своим ходом. Имрус с удивлением смотрел на детей, поражаясь их самостоятельности и деловитости.
До городка добрались к вечеру и остановились в свежеокрашенной двухэтажной гостинице. Один к одному, как в другом городке, который Злата вспоминала с содроганием. Даже в хозяевах было что-то общее! Она приготовилась торговаться, настаивать на приемлемых условиях и цене, как к ней обернулся генерал.
— Злата, вы с мальчиками подождите меня, а я быстро.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Велено — сделано. Она собиралась прислушиваться и учиться, как в этом мире снимают номер, но генерал лишь положил ладонь на стойку — и хозяин, бросив быстрый взгляд на него, потом на неё, переменился в лице, и моментально всё организовал. Двое слуг побежали разгружать экипаж, ещё один повёл показывать номер, хозяин угодливо заметил, что если что-то не нравится, то стоит только сообщить ему, как всё тут же будет изменено, доставлено, убрано и всё что желает душа!
