в аккуратный хвостик, одета с несомненным вкусом.
Впрочем, последнему обстоятельству у модельера, наверное, удивляться не надо…
Закусив нижнюю губу, женщина долго и внимательно изучает бледные размытые фотографии. Затем поднимает на меня ничего не выражающий взгляд:
— Качество снимков плохое — замысел понятен, но отдельные детали видны плохо, поэтому результат от оригинала может отличаться.
Мы сидим в нашей шикарной студийной "переговорной". Клаймича пока нет, поэтому разговор идет тет-а-тет.
Львова чувствует себя неуютно. Она уже ждала в холле, когда Леха привез меня из школы и не могла не видеть, как дежуривший на входе сержант вскочил и отдал мне честь.
Хотя, секрет невеликий! Мы их бесплатно кормим в нашей столовой, а Клаймич, к тому же, расщедрился на мягкое кресло и маленький телевизор, вот они и пытаются как могут выразить свою признательность.
Да и все остальное: отдельное здание, практически, в центре Москвы, "мвд-шная" вывеска на дверях, хороший ремонт, дорогая импортная мебель и, самое главное, три просторных помещения с дефицитнейшим оборудованием под "её" ателье — все это, явно, намного больше, чем представляла себе "упавшая звезда" московского мира моды.
Я пожимаю плечами:
— Пусть отличается сколько угодно… Лишь бы в лучшую сторону. Мы же не копировать вас позвали… Роза Александровна говорила, что вы — талант. А нахрена нам нужен талант в роли куска копирки. Смотрите на "ихние" тенденции и делайте свое…
Выражение лица Львовой, с несколько удивленного прозвучавшей грубостью, сменилось на задумчивое и, как мне показалось, в глазах мелькнуло облегчение.
Она немного помолчала, а затем так же сухо, как и раньше, поинтересовалась:
— Кого-то можно будет привлечь в помощь? Но это — дополнительные расходы…
Для придания весомости моменту, я изобразил раздумье, а затем поинтересовался:
— Сколько вам нужно будет помощников?
Ответ последовал незамедлительно:
— Хотя бы один… Это, действительно очень ускорит процесс и избавит от потери времени на всякую неквалифицированную "мелочёвку"… А "в идеале", конечно, трое…
Я понятия не имел о нашем "штатном расписании" — как-то забыл поинтересоваться им у Клаймича — точно знаю, что пока официально на работу в Студии оформлены только Леха, Завадский, барабанщик Роберт и сам Григорий Давыдович, а вот сколько и кого можно брать еще…
— Неофициально можете привлекать сразу троих, заплатим хорошо, а с оформлением вопрос решится несколько позже.
Львова быстро кивнула — ее настроение, явно, улучшалось.
— Вам есть с кем оставить сыновей? В начале января, нужно будет поехать с группой в Италию…
Ага! Добил… Вон как глаза округлились!
Впрочем, в сторону воспоминания, если не ошибаюсь, меня ждет интересная беседа… И даже догадываюсь на какую тему.
Согласно киваю Альдоне, подчеркнуто вежливо прощаюсь с Надеждой Алексеевной — нашей "мучительницей" итальянского и топаю в директорский кабинет.
Через пару минут появляется и её Снежное Величество. Рассматривая как Альдона усаживается в кресло напротив, ловлю себя на мысли, что ни разу не видел ее без одежды. Точнее, не видел ее в купальнике. Хоть и провели лето, как бы, вместе, но загорали всегда на разных пляжах. Да и одевалась девушка всегда в "длинное" и "просторное". Если Вера могла надеть короткое платье или юбку выше колен, то прибалтка, в основном, ходила в белых льняных штанах. И лишь изредка надеваемые джинсы не давали усомниться в том, что ноги у девушки длинные и ровные, а фигура отличная. В ее движениях не было, так называемой, девичьей грации, это были сдержанные и скупые движения абсолютно уверенного в себе человека.
— Не весна, врооде… что ты слююни пускаешь?
«Тьфу… зараза белобрысая!»
На автомате отбиваюсь старой "похабкой":
— Хочу всегда, хочу везде, хочу на суше и в воде!‥
Альдона некоторое время молча меня рассматривает, затем ее скульптурные черты лица чуть заметно смягчились:
— У тебяя что-то не таак?
Вымучено улыбаюсь и хочу еще раз отшутиться… но тут происходит, почти, катастрофа. Буквально лишь намек на сочувствие от человека, от которого это можно было ожидать менее всего и запредельное напряжение последнего месяца, хроническая усталость, эмоциональное истощение и начало осознания ничтожности своих усилий начинают ломать ту плотину из нервов и воли, которая, до сих пор, позволяла держаться.
Только почувствовав, как слезы неудержимо устремились к глазам, вскакиваю из кресла, и со словами "я сейчас!", успеваю заскочить в "комнату отдыха".
«Вот она и пригодилась! Бля, "финт Романова"… Позорище-то какое…»
Опасаясь, что Альдона может последовать за мной, запираюсь в туалете и с силой луплю себя по щекам. Подставляю лицо под ледяную струю воды и довольно быстро прихожу в себя.
Прямо из бутылки делаю здоровенный глоток армянской "микстуры Клаймича" и с вальяжным видом и ленивой полуулыбкой возвращаюсь в кабинет.
Хвала небесам! Ну, или где ОНИ там… Меня хоть и ждут, но вовсе не для того, чтобы одолеть заботливыми вопросами.
Кабинет полон народа — приехали Клаймич с Галиной Леонидовной, подтянулись Вера с Ладой, к тому же Альдона по-прежнему сидит в кресле. Причем она единственная, кто не реагирует на мое появление.
— Ага! А вот и он… — Брежнева благоухающая "Шанелью" и разрумянившаяся с мороза, притягивает меня за плечо и чмокает в щеку, — …итак, внимание! Завтра все присутствующие идут…
Повисает интригующая пауза. Клаймич стоит у стола и тоже, изо всех сил, изображает загадочный вид.
— …все присутствующие идууууут… НА КОНЦЕРТ "БОНИ М"!!!
«Ну, конечно же! Черт… совсем вылетело из головы…»
10
Первые "непонятки" начались… с погоды.
"Сорокоградусные морозы" при которых, по воспоминаниям очевидцев, проходили гастроли группы, в реальности не дотягивают даже до минус десяти. Ночью я предусмотрительно просмотрел несколько архивов погоды, но везде было одно и то же: от шести до девяти ниже нуля. К -30*, да и то — сначала только по ночам — столбик термометра станет подбираться дней через десять.
Дальше — больше… "Тысячные толпы москвичей, старающихся прорваться на концерт через многочисленные кордоны милиции" были представлены, едва ли двумя-тремя сотнями человек, столпившихся около входа в ЦКЗ и жадно ищущих "лишний билетик", в попытке припасть к роднику капиталистической поп-культуры.
Да и самих милиционеров наблюдалось, от силы, человек двадцать — не больше, и тоже только непосредственно у входа в "Россию".
И что это?! "Параллельная" реальность или выверты памяти "очевидцев"? В отснятом о них фильме "бонниэмовцы" дурачились на Красной площади, кидались снежками и валялись в сугробах. Ну, вряд ли они так бы вольготились при -30°! Впрочем, ладно — не суть…
Через толпу у центрального входа
