За разгромом у реки Талас последовали новые неудачи и поражения на западной границе страны, но наибольшую опасность представляли войска самой империи, расквартированные на северной и северо-восточной границах. Ими командовал честолюбивый наместник, в жилах которого текла согдийская и тюркская кровь; он начинал с должности толмача в маленьком городке и быстро поднялся по служебной лестнице. Его звали Ань Лу-шань — согласно преданию этот высокий и крепкий человек был сыном ведьмы, и при его рождении вокруг дома появилось яркое сияние, от которого завыли дикие звери, — и он жестоко враждовал с Ян Го-чжуном. Когда министр заподозрил Ань Лу-шаня в мятеже (из-за просьбы набрать стражу из людей некитайского происхождения), император, следуя привычке использовать евнухов в качестве личных представителей, отправил одного из них выяснить намерения Ань Лу-шаня. Но Ань Лу-шань подкупил посланника, чтобы тот сообщил о его абсолютной преданности императору. Отношения между Ян Го-чжуном и Анем продолжали ухудшаться — особенно после того, как подкуп евнуха был раскрыт и несчастного казнили. В декабре 755 года Ань Лу-шань, опасаясь отставки и опалы, поднял мятеж. Страна на семь лет погрузилась в кровопролитную гражданскую войну.
Ли Бо, пьяный, пишет ответ варварам. Китайская народная картина из коллекции академика В. М. Алексеева
Боевые действия начались с броска Аня на юг, такого стремительного, что уже через несколько недель он достиг Великого канала в ста пятидесяти милях от Лояна, второй столицы империи. Когда до него дошла весть, что император казнил его сына, а жену заставил покончить жизнь самоубийством, Ань Лу-шань вырезал весь гарнизон близлежащей крепости. Сломив слабое сопротивление поспешно набранных рекрутов, он занял Лоян. Однако наступление на Чаньань было остановлено имперской армией у неприступного перевала Дун-гуань.
Затем наступил период шаткого равновесия, когда мятежники сражались с верными императору войсками на севере и востоке страны. Ань Лу-шань объявил себя императором новой династии, и тогда Сюань-цзун был вынужден призвать на помощь войска, расквартированные на западе империи, и оставить Восточный Туркестан беззащитным перед тибетцами и уйгурами, так что китайцы на многие столетия утратили контроль над этим регионом. Он также назначил военных наместников по всей империи, которые забирали себе полномочия центра, и плачевные последствия этого проявились достаточно быстро.
Войска Ань Лу-шаня терпели поражение повсюду, и он был вынужден ослабить свою армию, стоявшую у перевала Дун-гуань, который охранял Чаньань. Ян Го-чжун посчитал момент подходящим для контрнаступления. Его настойчивость помогла преодолеть сомнения императора Сюань-цзу-на, который приказал своим нерешительным военачальникам перейти в наступление у перевала. В результате армия императора попала в засаду в ущелье между Хуанхэ и горами и была безжалостно уничтожена.
Когда весть о разгроме достигла Сюань-цзуна, он посреди ночи бежал из Чаньани. В сопровождении Драгоценной Супруги, Ян Го-чжуна, нескольких евнухов и небольшого кавалерийского эскорта он направился на юго-запад, в сторону современной провинции Сычуань. Трудное путешествие по горам превратилось в настоящий кошмар, когда взбунтовался эскорт императора. Сначала мятежники убили Ян Го-чжуна, обвинив его в поражении на перевале Дун-гуань, а затем потребовали от Сюань-цзуна, чтобы тот убил Драгоценную Госпожу, которую они ненавидели за ее влияние на императора; беспомощный Сюань-цзун приказал главному евнуху ее задушить.
По пути в Сычуань император оставил престолонаследника, третьего из тридцати его сыновей, у излучины Хуанхэ, чтобы организовать сопротивление. Наследник справился с поручением весьма успешно, обратившись за помощью к данникам империи, но сначала поддался на уговоры своих военачальников и узурпировал власть. Узнав об этом, старый, измученный и оплакивающий потерю любимой женщины Сюань-цзун тут же отправил все царские регалии новому императору, который остался в истории под своим посмертным именем Су-цзун. Так закончилось самое длинное и славное царствование в эпоху империи Тан.
В следующем году армия Су-цзуна, ядро которой составляли наемники-уйгуры, вернула Лоян и Чаньань. Император предложил отцу возвратиться в столицу, где четыре года спустя Сюань-цзун умер в возрасте семидесяти семи лет. Он пережил мятежника и самозваного императора Ань Лу-шаня, который был убит в 757 году. На смену Ань Лу-шаню пришел его сын, первый из пяти лидеров мятежников, убитых своими преемниками. Они пытались раздуть пожар восстания вплоть до 763 года, но так и не сумели добиться массовой поддержки населения. В конечном счете огромные ресурсы империи Тан позволили подавить мятеж, но ущерб от него оказался серьезным и долговременным.
ГЛАВА 18
Тан (618–907 гг.)
Окончание
В последний год восстания Ань Лу-шаня произошли серьезные беспорядки в Сычуани и в бассейне реки Янцзы. Правительственные войска, посланные на усмирение бунта в городах, расположенных неподалеку от современного Шанхая, проявили невиданную жестокость, ограбив и убив тысячи иностранных торговцев. Однако эти события не имели отношения к восстанию Ань Лу-шаня, самым главным результатом которого стало катастрофическое падение престижа династии. Военные наместники региона Хубэй, где начался мятеж, подчинили себе гражданское население и сделали свои провинции практически независимыми от империи. Другие наместники провинций к востоку и юго-востоку от столицы последовали их примеру и даже объявили о передаче власти по наследству.
В 762 году умер император Су-цзун — в один год с отцом. Императрица намеревалась убить законного наследника престола, который был сыном императора от другой женщины, и посадить на трон собственного сына, но ее заговор был раскрыт одним из влиятельных евнухов, и супруга умершего императора поплатилась за это жизнью. Престолонаследник стал императором, взяв себе имя Дай-цзун.
Его первейшей заботой стала угроза со стороны Тибета. Племена тибетцев все чаще нарушали западную границу империи, а однажды даже захватили Чаньань, успев разграбить и сжечь город, прежде чем их отбросили назад, к границе. Спорадические рейды и набеги на территорию империи вылились в пятидесятилетнюю войну. В результате китайцы лишились земель, с которых прежде получали лошадей, и с тех пор были вынуждены покупать лошадей у уйгуров, на что ежегодно уходили тысячи рулонов шелка. Отношения с самой империей уйгуров были неровными — однажды уйгурская армия даже захватила Лоян.
Восстания и приграничные войны стали причиной экономических трудностей. Чтобы возместить снижение доходов казны из-за небрежной регистрации налогоплательщиков, была усилена соляная монополия: поставщиков соли обязали покупать лицензии, а также продавать свой продукт только представителям государства, которые облагали его огромным налогом, прежде чем передать торговцам. (Через десять лет точно такая же ситуация сложилась и в чайной отрасли. За сотни лет тибетский способ заваривания чая распространился по всему Китаю — сначала его смешивали с мукой, солью и имбирем, а затем стали употреблять в чистом виде, без добавок. Сычуань и юго-восток страны стали основными поставщиками чайного листа; торговцы закупали его у крестьян и накапливали на складах, прежде чем пустить в продажу. Попытка правительства ввести государственную монополию на чай провалилась, и тогда была создана комиссия, в обязанности которой входило закупать чай у производителей и продавать его торговцам, но коррумпированность членов комиссии привела к сговору с крупными оптовиками и вытеснению с рынка мелких торговцев.) Финансы империи также улучшились благодаря действиям новой волны специалистов со штатом бухгалтеров и клерков, которые эффективно противостояли старой бюрократии, а иногда даже поднимались по карьерной лестнице и попадали в правительство.
Характерной чертой эпохи, наступившей за восстанием Ань Лу-шаня — ее часто называют Поздняя Тан, — явилось возрождение евнухов как влиятельной политической силы. В былые годы их набирали из военнопленных, а также детей с крайнего юга страны, и теперь численность евнухов достигала нескольких тысяч. Коварные, коррумпированные, но нередко очень талантливые, евнухи являлись единственным связующим звеном между императором и правительством и постепенно распространили свое влияние с Внутреннего дворца на правительство, заседавшее во Внешнем дворце. С течением времени их стали удостаивать почетных титулов, а также назначать на высокие военные должности. Некоторые евнухи усыновляли мальчиков и брали себе «жен», чтобы иметь официальную «семью». Их ненавидели и презирали чиновники, в том числе и те, что управляли финансами, но им приходилось вести дела с евнухами, которые заведовали Императорской казной, которая в тяжелые годы заменила государственную казну.
