Она приказала себе поскорее убираться, но неожиданно услышала собственный голос:
– Ты могла бы…
«Заткнись, кретинка».
– Знаешь, ты могла бы… – Она закашлялась и похлопала себя по груди. – Дым.
«Больше ни одного слова. Ни единого. Поворачивайся и уходи».
Их нетерпеливые лица заставили ее почувствовать себя ребенком, ненароком вмешавшимся в важные дела взрослых людей. Она прижала руку к горлу.
– Ты могла бы… э… переночевать у меня, Уинни. Только сегодня. Может, и завтра, если захочешь, но… не больше, чем… да сколько пожелаешь, черт побери!
– У тебя?! – засмеялся Райан. – Неплохо придумано! Не трудись уговаривать. Уинни к тебе не поедет!
Чем они больше, тем глупее.
– Хорошо, – медленно, словно во сне, произнесла Уинни. – Спасибо. Я поеду.
У Райана был такой вид, словно кто-то врезал ему по голове кирпичом.
– Ты спятила! Это же Шугар Бет.
– Я прекрасно вижу, кто передо мной, – сообщила Уинни и без тени улыбки добавила: – В конце концов, именно она спасла мне жизнь.
Шугар Бет сделала все возможное, чтобы выглядеть как можно более скромной.
– О, не стоит благодарности.
– Поверь, мне лучше судить об этом, – сухо обронила Уинни.
Райан вытаращился на них как на сумасшедших.
– Ничего не понимаю.
– Приезжай, как только все здесь закончишь, – кивнула Шугар Бет. – Я отправляюсь вперед, прятать ножи.
Час спустя, проверив, спит ли Джиджи, Райан опрокинул стакан виски, позвонил Колину и рассказал, что произошло.
– Уверен, что обе в безопасности? – спросил Колин в третий раз.
– Если говорить о пожаре, то да, но кто знает, что будет ночью? Пойди посмотри, как они там. Уинни так меня довела, что если окажусь рядом с ней, просто за себя не ручаюсь.
– Об этом забудь. Я сделаю для тебя все, что пожелаешь, но если, как ты говоришь, с ними ничего не случилось, и близко к их дому не подойду. Пусть сами выясняют отношения.
– Шугар Бет ничего не желает выяснять. Она все это сделала назло мне. Задумала удержать Уинни от возвращения домой.
Колин искренне в этом сомневался. Но в то же время кто знает, что у нее на уме?
– Говоришь, она спасла Уинни?
– По крайней мере именно так утверждают. Господь видит, я благодарен, но… почему именно она? Все так запуталось! Минуту назад я держал судьбу за яйца, а сейчас она меня достала.
– Утром все покажется в ином свете, уверяю тебя.
– Хоть бы ты оказался прав.
Повесив трубку, Колин долго стоял на месте, твердя себе, что Шугар Бет невредима и поэтому не стоит мчаться в каретный сарай. Его присутствие только заставит ее почувствовать, что вместо одной битвы придется вести сразу две.
Выглянув из окна, он заметил припаркованный у дома «мерседес» Уинни и быстро отвернулся, только чтобы наткнуться взглядом на неубранную постель. Он хотел Шугар Бет: обнаженную, полуприкрытую смятой простыней, тянущуюся к нему.
Теперь, когда он знал о Дилайле, все части головоломки встали на место. Шугар Бет – женщина твердых принципов, с золотым сердцем, из тех, что в давно прошедшие дни побуждали мужчин штурмовать стены замка или вдохновляли принцев ходить от двери к двери с хрустальным башмачком в руках.
Кто мог бы представить, что закоренелый реалист вроде него поддастся чарам Шугар Бет Кэри? Но именно так и случилось, и теперь необходимо ясно понять, что он собирается делать дальше.
Шугар Бет была совершенно уверена, что Уинни не заедет домой за вещами, поэтому положила в маленькую спальню новую зубную щетку и чистую одежду. Для схватки со старым врагом она сегодня была не в форме, поэтому, наскоро приняв ванну, легла в постель.
К сожалению, наутро избежать встречи не удалось. В начале девятого она услышала на лестнице шаги Уинни. Шугар Бет закрыла кухонный кран и, не оборачиваясь, сказала:
– У меня только «Фрутти пеблс»[39] или «Доритос»[40]. Выбирай.
– Я что-нибудь перехвачу по пути на работу.
– Прекрасный выбор.
Шугар Бет оглянулась и фыркнула. Она знала, что старая майка Сая с логотипом «Матрицы» и ее поношенные спортивные штаны вряд ли пойдут Уинни, но не представляла, что та в них просто утонет.
– Миленький прикид.
Уинни, как обычно, оказалась выше мелких дрязг и не проглотила приманку.
– Все нормально, – сдержанно ответила она.
Из-под стола вылез Гордон, пожелавший поближе рассмотреть гостью, ощерился и гордо проследовал в гостиную.
– Спасибо за то, что позволила мне переночевать.
– Это самое малое, что я могла для тебя сделать. После того, как спасла жизнь, и все такое…
Это наконец вывело Уинни из равновесия.
– Я могла сильно ушибиться, когда ты подставила мне подножку.
– Кто не рискует, тот не пьет шампанского.
– Но пока что рисковала я.
– Именно это делает меня неотразимой.
– Ты всегда должна быть в центре внимания, верно?
– Скажем, я никогда не упускаю представившихся возможностей.
– И не только своих. Ты без зазрения совести используешь всех и вся.
– Неужели никто не упоминал, что у тебя нет чувства юмора?
– Нельзя все превращать в шутку.
– А что для тебя шутка? Или лучше выглядеть так, словно вечно сосешь чернослив?
– Лимоны. Говорят: «Сосать лимоны».
– Тебе лучше знать.
В гостиной залаял Гордон.
– Тихо!
И тут она сообразила, что собака лает, потому что кто-то колотит в дверь. Раздраженно прошипев что-то, она пошла к выходу и обнаружила на пороге Джиджи, в свитере и джинсах, которые, как ни странно, были ей в самый раз. Даже с волосами, висевшими неровными клочьями, она выглядела хорошенькой.
– Вы здорово ругались?
– Привет, малышка.
Из кухни вылетела Уинни. Девочка подбежала к ней и неловко обняла. Уинни на секунду закрыла глаза, прижимая к себе дочь. А когда отпустила, Джиджи смущенно потупилась и встала на колени, чтобы погладить Гордона.
– Привет, парень. Скучал по мне?
Гордон немедленно перевернулся на спину и подставил ей брюхо. Пока Джиджи послушно чесала его, пес бросал враждебные взгляды на Уинни. Оглядев наряд матери, Джиджи сморщила нос:
– Отстой.
– Это не мое. Для субботнего дня ты ужасно рано. Что-то случилось?
– Знаешь, у меня было дурное предчувствие, – призналась Джиджи и, погладив Гордона, поднялась. – Папа рассказал мне, что случилось. Он сказал, что я могу прийти сюда.
– Хочешь гренок с корицей? – спросила Шугар Бет, выходя на кухню.
– Конечно.
Уинни немедленно обиделась:
– А мне ты предложила «Доритос».
– Черт, совсем забыла о гренках!
В глазах Джиджи блеснула надежда.
– Вы что, уже подружились?
Шугар Бет усердно принялась взбивать яйца, предоставив Уинни ответить на вопрос.
– Не друзья. Нет.
Джиджи сосредоточенно наморщила лоб:
– Значит, все еще ненавидите друг друга?
– Никого я не ненавижу, – ответила мать Тереза, наливая себе чашку кофе. Шугар Бет скрыла ехидный смешок за треском разбитого яйца.
– Будь у меня сестра, я ни за что бы не стала ее ненавидеть, – заявила Джиджи, садясь на пол у двери и притянув к себе Гордона.
– Мы не обычные сестры, – заметила Уинни, устраиваясь за столом.
– Единокровные. У вас один отец.
– Но мы не росли вместе.
– Узнай я о единокровной сестре, все равно была бы счастлива, пусть мы и не росли вместе. Быть единственным ребенком – это отвратительно!
– Как я уже слышала от тебя тысячу раз!
Джиджи с упреком воззрилась на мать:
– Не понимаю, почему ты терпеть ее не можешь!
– Джиджи, это не твое дело.
Временное перемирие между матерью и дочерью, очевидно, пришло к концу, потому что в кухне установилось молчание, прерываемое только тихим довольным ворчанием бассета, которому растирали уши. Шугар Бет постучала мутовкой по краю старой миски для взбивания яиц. Джиджи предпочитает осуждать мать, выставляя Шугар Бет пострадавшей стороной, а это значит, что пора внести ясность. Остается утешать себя напоминанием о том, что она обязана Уинни за вчерашнюю проделку. Ладно, если быть честной, то не только за это.
– По правде говоря, лапочка, я много потрудилась, чтобы испортить жизнь твоей матери.
Джиджи выпустила из рук уши Гордона и недоуменно моргнула.
– А что вы делали?
– Все, что в голову приходило.
Она принялась сосредоточенно обмакивать хлеб в молоко и яйца, стараясь не смотреть ни на сестру, ни на племянницу.
– Твоя мать была девочкой застенчивой, и я пользовалась этим, чтобы унизить ее в глазах других ребят. Когда кто-то хотел с ней дружить, я находила способ все поломать. Издевалась над ней, в лицо и за спиной. Даже нашла ее дневник и прочитала всем, кто стоял рядом.
– Я вам не верю, – отозвалась Джиджи, не собиравшаяся отрекаться от новоявленной родственницы. – Даже Келли Уиллман не сделала бы такого.
– А я вот сделала, – вздохнула Шугар Бет, бросая масло на сковороду. Она забыла зажечь горелку, и масло так и осталось лежать комом. Пришлось вытереть руки полотенцем и повернуться лицом к сестре. Та вертела в руках кружку с кофе. Лицо оставалось непроницаемым.
