возражений не терпела, и потому Эркин молчал. Хотя его и не спрашивали. Его только предъявили продавщице, чтобы разобраться в размерах. И две пары тёплого, из трикотажа с начёсом, мужского белья перекочевали с полки за прилавком в сумку Жени. И ещё носки. Тоньше новозыбковских, но тоже тёплые. Женя купила сразу четыре пары. И стала прицениваться к свитеру. Но Эркин, поглядел в на цену – восемьдесят рублей! – и взбунтовался. Конечно, его бунт ничего не решал, но у Жени возникли сомнения насчёт размера, и вместо свитера она купила ему тёплых рубашек. Тоже четыре.
– Теперь тебе, – твёрдо сказал Эркин.
Лицемерно вздохнув, Женя уступила.
Второй этаж так и назывался: «Всё для женщин». И здесь было действительно всё.
– Сначала обувь, – сказала Женя.
И это решение было тут же одобрено. Внизу Эркин вынужденно не спорил, а здесь он соглашался и поддерживал. И кожаные сапоги на меху высмотрел он, когда Женя ещё не могла отойти от витрины с нарядными туфлями.
– Женя, – позвал Эркин. – Посмотри.
Женя подошла, посмотрела и ахнула.
– Эркин, сто двадцать рублей!
– Ну, так мех же. Натуральный, – сказала продавщица. – Как в печке ноги будут.
– Я только примерю, – не выдержала искушения Женя.
И зашла за барьерчик. Села на низкую, обтянутую дерматином банкетку. Продавщица подала ей сапоги. Женя сняла черевички и обулась. Мех приятно щекотал через чулки, голенища закрывали икры, а коричневая матово блестящая кожа была мягкой. Женя встала, осторожно переступила на коврике.
– Не жмут? – спросила Эркин.
– Нет, – вздохнула Женя.
Конечно, это ей не по карману, но она медлила, растягивая удовольствие. Потом села и… а черевички её где? Она растерянно оглянулась и увидела расплывшуюся в улыбке физиономию Эркина.
– Эркин, черевички у тебя? Отдай.
– А зачем? Оставайся в сапогах.
Рассмеялась и продавщица, подавая Эркину аккуратный свёрток. Женя растерянно заморгала.
– Ты что? Эркин, ты?..
– Пойдём дальше, или ты ещё пару возьмёшь? – очень серьёзно спросил Эркин.
Женя наконец рассмеялась.
– Так ты уже заплатил? Ну, Эркин…
Эркин счастливо улыбнулся. Всё, с обувью у Жени решено. Эти сапоги, да ещё валенки… Улыбалась, глядя на него, и Женя.
– Какой же ты молодец, Эркин.
Она сказала это совсем тихо, но он услышал. И ничего больше ему не надо.
Тёплые чулки, рейтузы, бельё… Женя выбирала вещи не спеша, со вкусом. Сумку теперь держал Эркин, и она всё тяжелела и тяжелела.
– Ну вот, а теперь…
– А теперь пальто, – решительно сказал Эркин.
И Женя кивнула.
То ли она устала от непривычки – никогда не покупала столько и сразу – то ли выбор был не особо велик, но тёмно-синее пальто с чёрным воротником из меха таинственного зверя цигейки – Женя тоже не знала, что это за зверь, а продавщицу спрашивать о таких пустяках не стали – первое, которое примерила Женя, они и купили. И, как и с сапогами, Женя осталась в нём, а её старое ей тут же упаковали.
– Ну вот, – вздохнула Женя. – Теперь домой.
– Ты ещё платье хотела, – напомнил Эркин.
– Нет, – мотнула головой Женя. – Не всё сразу. И домой пора. И нам ещё надо и по хозяйству, и на ужин, и на завтра еды купить.
Она пошла к выходу, старательно не глядя на витрины. Эркин нёс следом свёрток с её старым пальто и разбухшую сумку с остальными покупками. На душе у него полегчало: теперь-то Женя не замёрзнет.
Внизу на первом этаже они ещё заглянули в отдел игрушек, где Женя купила пёструю яркую коробку со странным названием «мозаика». Что это за игрушка, Эркин не понял, но спрашивать не стал. Конечно, в игрушках Женя разбирается куда лучше него.
А на улице были уже сумерки, и не серые, а синие, почти вечер. Женя попыталась отобрать у Эркина сумку, но безуспешно. И она теперь просто шла рядом с ним. В новеньком пальто, в сапогах…
– Они удобные, Женя? – спросил Эркин.
– Да, – улыбнулась Женя. – И такие тёплые. Знаешь, тебе ведь тоже нужно пальто.
– Это успеется, – спокойно ответил Эркин.
Да, здесь не знают, что его куртка рабская, и многие ходят в таких же, но… да, нужно, но успеется. И самому себе не признавался, что не пальто хочет, а полушубок, но это ж совсем сумасшедшие деньги. Нет, куртка у него тёплая, и на работу ходить вполне сгодится, а полушубок – это уже баловство, форс. Но… ладно, и думать нечего. Надо дом делать. Они только самое нужное купили, и уже тысячи нет, да, тысячи. А ещё есть надо, если они из ссуды на еду тратить будут, то ведь проедят, проесть любые деньги можно. И не есть нельзя.
– Эркин, подожди, давай сюда зайдём.
В этом магазине Женя набрала целую сумку всякой кухонной мелочи. Сумку тоже пришлось купить. Хотя… чайник для заварки, сахарница, подставка для горячего, клеёнка, занавес для душа, тёрка, две разделочные доски… всё ж нужное.
– Ну вот, теперь ещё только к Мане зайдём, купим на ужин и тебе на завтра с собой.
Женя пытливо посмотрела в его лицо.
– Всё будет хорошо, Эркин. Теперь-то всё будет хорошо.
– Да, – кивнул он и улыбнулся. – Да, Женя.
Домой они пришли в полной темноте. И Женя уже беспокоилась: как там Алиса? Но Алиса была на высоте. Проснулась, переоделась, выпила оставленный ей в чашке на столе кисель и играла со Спотти, Линдой и Мисс Рози в прятки. Они прятались, а Алиса и Дрыгалка их искали.
Выслушав полный отчёт, Женя показала Алисе покупки. Мозаика, конечно, яркая и красивая, но на кухне и в ванной, где Эрик вешал занавес вокруг душа, тоже было очень интересно, даже интереснее. И мама согласилась, что мозаикой они все вместе займутся после ужина.
Занавес повесить не удалось. Трубка держалась еле-еле, а её надо снять, надеть кольца и опять закрепить. А как это сделать… непонятно.
– Женя, я к Виктору схожу, спрошу у него, – крикнул Эркин на кухню.
Алиса уцепилась за его руку, явно не собираясь отпускать куда-либо одного. Она уже давно слышала в коридоре детские голоса и смех и жаждала если не присоединиться, то хотя бы посмотреть. Женя не стала спорить, но заставила её надеть ботики, пальто и шапочку. Хоть идут по соседям, но всё равно.
Эркин ограничился тем, что опустил закатанные рукава ковбойки и заменил шлёпанцы сапогами на босу ногу.
Их не было долго. Так долго, что Женя начала беспокоиться. И уже собиралась отправляться на поиски, когда они вернулись. Алиса была очень довольна походом, а Эркин сразу и хмур, и доволен.
