– Переплыву, – ответил Трогмортон. – Я справлюсь, письмо будет доставлено в лучшем виде, не бойтесь.
– Тогда заходи в кладовую, – сказал ему сэр Дэниэл. – Для начала ты поплаваешь в добром ореховом эле. – И с этими словами он вернулся в здание.
– Сэр Дэниэл – мастак говорить, – негромко сказал Хэтч Дику. – Кто другой на его месте постарался бы сделать вид, что все хорошо, и начал бы врать, но он не стал скрывать правду и сказал все как есть. Мы в большой опасности, говорит он, дело наше дрянь, да так оно и есть. Клянусь святой Варварой, он прирожденный вожак. Смотрите, как все приободрились, с каким жаром взялись за работу.
Эти похвальные речи в адрес сэра Дэниэла заставили юношу задуматься.
– Беннет, – сказал он, – а как умер мой отец?
– Не спрашивайте меня об этом, – ответил Хэтч. – Я не знаю, а и знал бы, не стал бы рассказывать, мастер Дик. Зачем говорить о том, что тебе не ведомо? Говорить нужно, когда что-то знаешь, а не тогда, когда слышал пересуды да сплетни. Спросите о том сэра Оливера… Или лучше Картера, но не меня.
И Хэтч отправился на стену замка проверять посты, оставив Дика в задумчивости.
«Почему он не захотел со мной говорить? – размышлял он. – И почему отправил к Картеру? Картер… Эй, а не замешан ли случайно Картер в этом деле?»
Он вошел в здание и, пройдя немного по каменному коридору с низкими сводами, подошел к двери каморки, в которой лежал умирающий воин. Когда он вошел, Картер весь подался к нему.
– Вы привели священника? – простонал он.
– Еще нет, – ответил Дик. – Сначала ты должен мне кое-что рассказать. Как умер мой отец, Гарри Шелтон?
Раненый тут же переменился в лице.
– Не знаю, – угрюмо ответил он.
– Знаешь, – возразил Дик. – Не пытайся меня обмануть.
– Говорю же вам, не знаю, – повторил Картер.
– Тогда ты умрешь, не исповедавшись. Я останусь рядом с тобой, и, можешь не сомневаться, ни один священник не войдет в эту комнату. Что толку в раскаянии, если ты не хочешь исправить причиненное тобой зло? А исповедь без раскаяния – пустые слова.
– Что вы говорите, мастер Дик? – спокойно произнес Картер. – Хорошо ли угрожать умирающему? Вы поступаете, сказать по правде, непорядочно. Это не только недостойно, да еще и смысла в этом никакого нет. Оставайтесь, если хотите. Душу мою вы обречете на вечные муки… Но не узнаете ничего! Это мое последнее слово. – И раненый отвернулся к стене.
Дик уже и сам понял, что сказал не подумав, и ему стало стыдно за свои слова. Но все же он сделал еще одну попытку.
– Картер, – сказал он, – пойми меня правильно. Я знаю, что ты был всего лишь орудием в чужих руках. Простой человек должен делать то, что велит ему господин, и я не виню тебя ни в чем. Но с разных сторон я начинаю узнавать, что, хоть я молод и ничего не знаю о том, что случилось, на мне лежит великий долг – отомстить за смерть отца. Я прошу тебя, Картер, забудь мои угрозы и просто так, по доброй воле, раскаявшись, помоги мне словом.
Раненый лежал молча, и, с какими бы словами к нему ни обращался Дик, ему так и не удалось добиться от него ответа.
– Что ж, – промолвил Дик, – я исполню твою просьбу и приведу священника. Какая бы ни лежала на тебе вина передо мной, я не хочу, чтобы из-за меня кто-то страдал, тем более человек на смертном одре.
Старый воин выслушал его, но снова не промолвил ни слова и не пошевелился, даже попытался сдерживать стоны. Выходя из комнаты, Дик проникся восхищением перед этой грубой силой духа.
«И все же, – думал он, – что проку в стойкости, если не хватает ума? Если бы у него были чистые руки, он бы заговорил. Его молчание сказало больше, чем любое признание. Все сходится. Сэр Дэниэл (сам или кто-то из его людей по его приказу) совершил это злодеяние».
Дик остановился посреди каменного коридора с тяжелым сердцем. Неужели именно сейчас, когда решается судьба сэра Дэниэла, когда его обложили лучники «Черной стрелы», когда ему грозят одержавшие верх йоркисты, неужели именно в эту минуту и он, Дик, тоже пойдет против человека, который воспитал его и дал образование, который сурово наказывал, но и неутомимо оберегал его юность? Такой поступок, если бы все подтвердилось, был бы жестоким.
– Святые Небеса, сделайте так, чтобы он оказался невиновен! – пробормотал Дик.
Тут по каменным плитам зазвучали шаги и в коридоре показался сэр Оливер. Вид его был суров.
– Вас хотят видеть, – сказал Дик священнику.
– Я иду к нему, – произнес тот. – Несчастный Картер. Увы, раны его слишком тяжелы. Исцелить его не удастся.
– Но душа его нуждается в исцелении больше, чем тело.
– Ты с ним говорил? – спросил сэр Оливер, заметно вздрогнув.
– Я только что от него, – ответил Дик.
– И что он сказал? Что сказал? – выпалил священник в необычайном волнении.
– Он только жалобно стонал и умолял привести вас, сэр Оливер. Вам лучше поторопиться, потому что он очень мучается, – ответил юноша.
– Иду прямо к нему, – последовал ответ. – Что поделать, среди нас нет безгрешных людей. И каждого ждет последний день, добрый Ричард.
– Да, сэр, и было бы хорошо, если бы мы все умирали с чистой душой, – сказал Дик.
Священник опустил глаза, забормотал благословение и поспешил к умирающему.
«И он тоже! – подумал Дик. – Тот, кто учил меня благочестию. Что же это за мир, если все, кто заботился обо мне, замешаны в убийстве моего отца? Месть! Увы, какая страшная участь – мстить друзьям!»
При этой мысли ему вспомнился Мэтчем. Он улыбнулся и подумал о том, где сейчас может находиться его необычный товарищ. После того как они вместе подошли к воротам замка Мот, мальчик куда-то пропал, и Дику даже захотелось переброситься с ним парой слов.
Примерно полчаса спустя, после того как сэр Оливер наспех провел обедню, обитатели замка собрались в зале на обед. Это было вытянутое помещение с невысокими потолками, его пол был устлан зеленым камышом, а стены завешены гобеленами с изображением свирепых людей и собак с оскаленными ртами. Повсюду висели копья, луки и щиты, в большом очаге пылал огонь. Вдоль стен стояли скамейки, покрытые ткаными коврами, посередине зала на столе дожидалась обильная еда. Однако к обеду не вышли ни сам сэр Дэниэл, ни леди. Сэр Оливер тоже не появился. Да и Мэтчема нигде не было видно. Дик начал даже волноваться, припомнив грустные предсказания Джека, и задумался, уж не стал ли его друг в этом доме жертвой каких-то козней.
После обеда он встретил старую миссис Хэтч, спешившую к миледи Брэкли.
– Добрая миссис Хэтч, – обратился он к ней, – скажите, где мастер Мэтчем? Я видел, вы повели его куда-то, когда мы пришли.
Старушка громко рассмеялась.
– Ах, мастер Дик, – сказала она, – до чего же вы наблюдательны!
– Нет, в самом деле, где он? – настойчиво повторил Дик.
– Вы больше его не увидите, – ответила она. – Никогда. Можете не сомневаться.
– Если так, – промолвил он, – я хочу знать почему. Сюда он пришел не по своей воле, как я. Кроме меня, у него нет здесь защитников, и я позабочусь, чтобы с ним ничего не сталось. В этом доме слишком много тайн. Меня эта игра начинает утомлять!
Но не успел Дик произнести до конца эти слова, как на его плечо легла тяжелая рука. Это был Беннет Хэтч, неслышно подошедший сзади. Движением руки он велел своей жене уйти.
– Друг Дик, – произнес он, когда они остались одни. – Вы в своем уме? Чем разгадывать тайны замка Мот, вам бы лучше на дне соленого моря оказаться. Вы расспрашивали меня, вы что-то выпытывали у Картера, вы испугали этого шута священника своими намеками. Ведите себя осмотрительнее, глупый вы человек. Когда сэр Дэниэл позовет вас, будьте благоразумны. Если вас будут спрашивать, постарайтесь следить за тем, что отвечаете.
– Хэтч, – сказал Дик, – почему я чувствую злой умысел?
– Если не образумитесь, скоро вы почувствуете запах крови, – ответил Беннет. – Я всего лишь предупреждаю вас. Это за вами.
И в самом деле, во двор вышел посыльный и направился к Дику с сообщением о том, что его желает видеть сэр Дэниэл.
Глава вторая
Две клятвы
Сэр Дэниэл был в зале. Дожидаясь Дика, он сердито расхаживал вдоль камина. Рядом не было никого, кроме сэра Оливера, который скромно сидел в углу, перелистывая требник и нашептывая молитвы.
– Вы посылали за мной, сэр Дэниэл? – спросил юный Шелтон.
– Да, посылал, – ответил рыцарь. – Что мне доносят?! Неужели я был таким плохим опекуном тебе, что ты решил очернить мое имя? Или же, увидев мое временное поражение, ты решил перейти на сторону врага? Клянусь Небесами, твой отец не был таким! Он не отрекался от товарищей, он всегда был рядом, хоть в ненастье, хоть в хорошую погоду. Но ты, Дик, оказывается, друг на погожий день и теперь, похоже, ищешь повод порвать с друзьями.
– Боюсь прогневить вас, сэр Дэниэл, но это не так, – уверенно ответил Дик. – Я благодарен и по-прежнему верен вам там, где уместны благодарность и верность. Но прежде чем будут произнесены следующие слова, я хочу поблагодарить вас и сэра Оливера. Я обоим вам обязан очень многим, если не сказать всем. Я был бы жалкой собакой, если бы забыл это.
