Больница была не слишком большой, но пространство внутри было так правильно распределено, что сюда поместились и старые койки с ржавыми остовами, и несколько шкафов и стеллажей с лекарствами и медицинскими инструментами и даже картотека. Два секретера, заваленных бумагами и справочниками, стояли практически у самой двери.
За одним из столов сидела молодая девушка, одетая в светло-голубой халат. Свои рыжие волосы она убрала под пожелтевший чепчик. Лицо у неё было хмурое и сосредоточенное, она что-то писала в бумагах, лежащих перед ней.
Увидев нас с Артёмом, она озадаченно всмотрелась в наши лица, затем вскочила с места.
— Вам чем-то помочь? — спросила она с каким-то незнакомым мне акцентом, глядя на Маковецкого своими светло-карими глазами. Девушка ахнула, увидев Рекса, и закрыла рот рукой. — Ой, сюда нельзя с собаками!
Я кивнула и посмотрела на пса, почесав его за ухом. Пришлось вывести Рекса наружу и оставить там. Я велела ему подождать нас. Когда я вернулась, Артём всё ещё стоял в прихожей.
— Мне нужно поговорить с Ольгой Мироновой, — сказал он, прищуривая глаза и глядя на кого-то из медецинского персонала, находящегося внутри больницы. — Срочно. Без отлогательств.
— Одну секунду, — взволнованно сказала девушка. — Я скажу Ольге Николаевне. Как Вас представить?
— Маковецкий, — ответил Артём хрипло.
Девушка закивала и, развернувшись, побежала к койкам, где находились пациенты. Она вернулась уже через минуту.
— Идёмте, — поспешно выпалила она. — Я вас провожу.
Артём сразу направился вперёд. Он не позвал меня за собой и, казалось, вообще забыл про меня. Сейчас он мне казался очень странным. Слишком серьёзным и очень мрачным. В чём же дело, интересно?
Я быстро отвлеклась от мыслей. Волнение и страх холодом перекатывались у меня внутри. Неужели я сейчас увижусь с Ольгой? С кем-то из Купола… И непросто с кем-то, с другом моей семьи. Столько лет прошло. И вот.
Я прошла вперёд за Артёмом и остановилась в уголке, где стоял квадратный столик со съёстными припасами. Там была сделана раковина, стояли чаны с водой и ящики с постельным бельём. Я удивленно замерла, глядя на бледную женщину с очень грустными глазами, к которой подошёл Артём. Ольга почти не изменилась за столько лет. Только прибавилось морщин и тоски в тёмно-серых глазах. Она, одетая в медицинский халат поверх строгого платья, стояла возле стеллажа с лекарствами. Её иисиня-черные волосы были убраны в узел на затылке, на руках были одеты перчатки.
Она не видела меня, хотя я стояла не так далеко. Я думала о том, стоит ли мне вообще подходить к ней, а если и стоит, то что мне следует ей сказать? Я так и не успела обдумать ответы на эти вопросы. Во время разговора с Артёмом, Ольга на секунду перевела взгляд на меня. И, конечно же, она узнала меня. Сразу.
Я видела, как прекратился поток её слов, как её и без того бледное лицо побледнело ещё сильнее. Она всё смотрела на меня в каком-то ужасе и непонимании. Маковецкий обернулся и увидел меня. Он ничего не сказал.
— Маша? — произнесла она так тихо, что я наверное даже и не услышала, а скорее прочитала по её губам.
Я в ступоре смотрела на Миронову, не зная, что мне сказать. Ольга медленно направилась ко мне, не отводя взгляда от моего лица.
— Мария Орлова? — спросила она, подойдя ближе.
Я кивнула.
— Да, — прошептала я, опуская глаза. — Здравствуйте, Ольга Николаевна.
Ольга Миронова была потеряна, тоска и удивление смешались в её взгляде.
— Маша, — очень тихо произнесла она, глядя на меня горящими глазами. — Но ты же должна быть в «Адвеге»! Как же…Как же ты дышишь?
Я видела, как нахмурился Артём, услышав вопрос Ольги. Но я предпочла не обращать сейчас на Артёма внимания.
— Я уже не болею, — ответила я, стараясь взять себя в руки.
Миронова, бледная как мел, жадно всматривалась в моё лицо, щурясь, как от солнечного света. Моё сердце бухало в груди, подобно отбойному молотку.
— Они уже вылечили тебя? — спросила Ольга механическим голосом. — Раньше времени?
Я кивнула, начиная думать о том, что просто не знаю, как мне разговаривать с Ольгой. Миронова быстро посмотрела мне за спину, словно надеясь кого-то увидеть.
— Почему с тобой нет Андрея? — спросила она хрипло. — Разве Спольников не должен был вести тебя в Купол, если лечение окончится прежде времени?
Я зажмурилась. Но, несмотря на все мои усилия, мне не удалось удержать слёзы.
— Он умер, — просто сказала я, осознавая, что ничего не смогу рассказать Мироновой. Особенно здесь и сейчас.
Ольга едва не прижала руку в перчатке ко рту, глядя на меня с такой непосильной грустью и неверием, что мне казалось, что всё происходящее неправда. Миронова едва пошатнулась, но Маковецкий успел подхватить её. Несколько секунд Ольга пыталась придти в себя. Она посмотрела на Артёма и попросила принести его стакан воды.
— Что случилось, Маша? — спросила Ольга у меня чуть позже. — Почему Андрей умер?
Кусая губы, я смотрела на то, как Маковецкий наливает воду. Затем перевела взгляд на Ольгу и прошептала:
— Они убили его, — взволнованно сказала я. — Там, в «Адвеге». Я не могу Вам сейчас ничего рассказывать. Знать всё это слишком опасно. Прошу, мне очень нужно встретиться с ревизором. Только ему я могу всё рассказать.
Ольга растерянно смотрела на меня. Она хотела что-то спросить, но я отрицательно покачала головой. И она кивнула.
Миронова пригласила меня сесть за маленький столик рядом с нами. Артём принес стакан воды, и Ольга взяла его в руки, сделав маленький глоточек.
К моему счастью, Маковецкий отошёл в сторону, чтобы не мешать нашему разговору.
— Антон был здесь не так давно, — сказала Ольга. Я почувствовала, как сердце забилось в груди при её словах. Миронова подняла взгляд на меня. — Ты знаешь о том, что Крэйнер теперь ревизор Купола?
— Да, — ответила я на одном лишь выдохе. Ольга кивнула, отпивая ещё воды из стакана. — Вы знаете, где я могу его найти?
— К сожалению, не знаю, — с горечью сказала Ольга. — Он где-то в Москве, это точно. Он был здесь месяц назад, у них с «Золотыми орлами» были какие-то дела в этих краях. И…Антон заодно зашел ко мне.
— Кто такие «Золотые орлы»? — спросила я, не совсем понимая, что имеет в виду Ольга.
— Это спецотряд Крэйна, командиром которого он является, — сказала Миронова.
Она кинула на меня быстрый взгляд. Я опустила глаза, не сдержав мимолетной улыбки. «Золотые орлы». Интересно, Крэйн придумал это название?
— Как мой отец? — взволнованно спросила я, не давая многочисленным мыслям увлечь меня за собой. Я вгляделась в лицо Ольги.
Миронова вздрогнула, так резко, будто бы её ударили. Её лицо побелело, и она глубоко вздохнула, прежде чем ответить мне.
— С ним всё хорошо, — ответила она мне спустя какое-то время. — Больше я ничего не знаю. Я не общаюсь с Лёшей уже много лет.
— Почему? — хмурясь, спросила я. — Почему вы не общатесь? И почему Вы ушли из Купола? Я не совсем понимаю…
Ольга покачала головой и подняла руку, давая понять, что не хочет говорить об этом.
— Это не так важно, — сказала она. — Я просто должна была уйти. Мне нужно было…найти себя.
Мы помолчали какое-то время. Я не в силах была что-то ещё спрашивать у Ольги. Кажется, та многолетняя скорбь, что заедала её в годы моего детства, всё же заставила её в своё время уйти в неизвестность. Чужая душа — потёмки. Но сейчас мне отчего-то особенно остро хотелось узнать, что же так мучает Ольгу. Прежде всего, для того чтобы хоть как-то попытаться помочь ей. Хотя бы добрым словом.
— Нам пора, Орлова, — сказал Артём, подойдя к нам. Я поднялась из-за стола, где мы сидели с Ольгой.
— Артём, останься ещё на минутку, — сказала Миронова, убирая выбившиеся из прически прядки волос за уши. — Я хотела кое-что спросить у тебя…
Маковецкий кивнул. Я махнула Ольге на прощание, и вышла из больницы. На станции я подошла к Рексу, который свернувшись калачиком, грустно посапывал у входа. Я опустилась на корточки возле собаки, радостно поглядевшей на меня, и погладила его.
Вот и всё. Пребывая в каком-то странном состоянии, я ожидала Артёма. Я смотрела на проходящих мимо меня людей и всё никак не могла понять, что сейчас со мной происходит. Кажется, всё вокруг и внутри меня перевернулось. Я встретилась с Ольгой Мироновой. Я встретила человека из Купола, почти родного мне. И я пребывала в каком-то странном непонимании. Словно бы всё происходящее было сном. Я усмехнулась. После стольких лет ожидания, мне действительно порой всё, что сейчас со мной происходило, казалось сном.
* * *
Я посмотрела вперёд. Интересно, долго ли ещё идти до конца тоннеля? Сердце так и трепетало в груди — нам же осталось пройти всего ничего, дойти до конца туннеля, выйти на станцию, и подняться наверх. И мы уже будем в самом сердце столицы. Я радостно улыбнулась: неужели я уже совсем скоро я увижу Крэйна?
