— В этом деле я тебе, Демидыч, не советчик. Решай сам. — В салоне «маршрутки» установилась прежняя непривычная тишина. Но ненадолго: теперь уже не выдержал и Шевченко. — Сергеич! — перевалился он через водительское сиденье. — Поделись мозгом! Вот если бы ты был свидетелем преднамеренного убийства и тебе предложили двадцать штук баксов за то, чтобы ты подозреваемого на очной не опознал. Ты бы как поступил? Взял деньги?
— Нет.
— Ты бы хоть подумал немного, что ли.
— А чего тут думать? Нет, не взял бы.
— Почему?
— Надеюсь, я не создаю впечатление падали? — не отвлекаясь от дороги, поинтересовался Афанасьев.
— Не создаешь.
— Вот тебе и ответ.
— Но ведь убитого все равно не воротишь? А тебе, допустим, деньги край как нужны? Получится: и ты без бабла останешься, и человека посадят. В чем тогда смысл?
— В том, что, раз заслужил — пусть сидит.
— То есть ты за то, чтобы в этом мире множилось зло?
— Даосы учат: отвечать злом на зло — дает добро. И вообще: нас послушать со стороны нормальным людям — оторопь берет.
— А когда ты их последних раз видел, нормальных-то? — проворчал Шевченко, возвращаясь в исходное положение. — Куда ни плюнь — сплошь одни упыри…
Санкт-Петербург,
21 августа 2009 года,
четверг, 13:06 мск
— …Бли-ин! Черти-черти, поиграйте и документы отдайте. Вот, Андрюха, вечно у меня так: где положишь, там и потеряешь!
Гена Певзнер сидел за своим рабочим столом и с озабоченным видом перелопачивал груды по-кроличьи расплодившихся бумаг и распечаток. По-свойски возлежавший на продавленном диванчике Мешечко, в кои-то веки приехавший в УСТМ с официальным, а не «левым» запросом, наблюдал за судорожными телодвижениями приятеля с легкой насмешкой. Притом что в его персональном «гоблинском» кабинете «макулатурный срач» порою скапливался и похлеще.
— Кстати, Андрюх, ты в курсе, что УСБ закупило для своих нужд дюжину дополнительных «полиграфов»? — спросил Певзнер, продолжая вести археологические раскопки.
— А ты откуда знаешь?
— Здрасте-приехали! Нам же техподдержкой всей этой байды и придется заниматься.
— Да и хрен с ними. Закупили и закупили. Мне-то что?
— Не скажи! Вот прогонят тебя и всю твою «гоблинскую» банду на детекторе. В свете последних министерских веяний. И поедете вы скопом скорым поездом «Петербург — Нижний Тагил».
— Тады вместе поедем, — зевнув с оттяжечкой, равнодушно ответил Андрей. — Ты же знаешь: я не крыса, но молчать не буду. Но ты не переживай! Я тебе по дружбе нижнюю полочку, так и быть, уступлю.
— Вот спасибо, дорогой! И это после той груды доброго, которую я тебе за все эти годы нагромоздил? — изобразил возмущение Певзнер. — К слову, я, конечно, не ангел, но предъявить мне что-либо конкретное не смогла бы даже священная инквизиция. Шоб она горела синим пламенем, как тот Джордано Бруно!
— Ты полагаешь? — хитро прищурился Мешок. — А вот до меня дошли странные слухи, что из вашего секретного учреждения о позапрошлом месяце стационарная цифровая станция «Консолетте», на волну дежурной части ГУВД настроенная и якобы списанная, взяла ноги в руки да и ушла. И отнюдь не на списание. Случайно не знаешь куда?
— Ушла в неизвестном направлении, — напрягшись, буркнул Певзнер.
— Напомни мне фамилию неизвестного направления? Часом, не кабинет начальника службы безопасности олигарха Игоря Ладонина господина Смолова?
— Я на компрометирующие вопросы не отвечаю!
Андрей посмотрел на приятеля с добродушной снисходительностью:
— Ладно тебе, хорош бычиться! Шучу я, не заметно, что ли?
— Дюже плоские у тебя шутки.
— А это чтобы в голове больше уместилось! — хохотнул Мешок. — Кстати, дружище, ты сам-то как меркуешь за эти «полиграфы»? Есть от них толк али как? Обмануть-то его можно? А то разные люди разное гутарят.
Серьезность интонации, с которой Андрей задал последний вопрос, удивила Певзнера. Он задумался и потянулся за сигаретой.
— Знаешь, Андрюх, мне кажется, что внедрение практики прогона нашего брата-мента через детекторы лжи дело, в принципе, правильное. Вот только «Кто устережет стражей?».
— В смысле: кто проверит самих проверяющих?
— Да, корень именно в этом. Наверное, проверку должны проводить какие-то сторонние люди, тогда и результатов будет больше, и будут они более правильные. Но такие вещи довольно сложно осуществить чисто технически. Засим, зная, как у нас всё обычно делается, боюсь, такая практика приведет лишь к большей бюрократии. А через нее — к еще большей коррупции.
— Согласен, — кивнул Андрей. — У нас в стране народ смекалистый, мгновенно учится и реагирует, как обходить что-то.
— Вот ты спросил: можно ли обмануть «полиграф»? И как его обмануть? Казалось бы, вот, к примеру, начнут тебя допытывать: «Ты на службу в ГАИ идешь, потому что машины любишь и людей на дорогах спасать хочешь или потому что хочешь быстро дом загородный построить?» Вроде как не обманешь железо. А я вот думаю, что обманешь.
— Почему?
— Потому что в первую очередь здесь всё зависит от того, кто будет сидеть за аппаратом, насколько этот человек будет честен сам. А любой аппарат, в конце концов, можно и подкрутить малек… А! Во! Кажись, нашел! — Певзнер выдернул из очередной папки распечатку и бегло пробежал глазами. — Калугина Элла… Твоя?…
— Она самая.
— Та-ак… Посмотрим, что тут у нас… Андрюх, советовал бы обратить внимание на абонента 909-334-43-86. Он же — Виктор Галка, это фамилиё такое, с которым вышеупомянутая Элла в течение последней недели созванивалась по нескольку на дню раз. Держи и не забудь официально расписаться в получении. — Вслед за распечаткой Певзнер протянул Андрею здоровенный прошитый и пронумерованный гроссбух. — А то привык, понимаешь, всё «леваком» цыганить. А у меня, между прочим, отчетность. И, между прочим, столь же строгая, как и секретность.
— Ладно, хватит бухтеть. — Мешечко закинул ногу на ногу и начал заполнять графы в журнале. — Слушай, а чем это у вас диван воняет? Вы что тут трахаетесь, что ли?
— Я тебе, дураку, только что объяснил — строгая секретность! В этой комнате даже ты, со своей сверхформой допуска, теоретически находиться не можешь. А уж тем более какие-то там прапорщицы.
Певзнер оставался невозмутим, хотя в данном случае Андрей угодил в точку: это действительно был тот самый служебный диван, на котором в часы совместных ночных дежурств Геша периодически любил контролера ПТП Зоеньку Шаркову
— А разве я произнес слово «прапорщицы»?
— Всё, хорош! Не грызи мне мозг. Заполнил? Давай сюда.
Мешечко возвратил хозяину его талмуд и, немного помявшись, попросил:
— Генка, у меня к тебе последняя огромная просьба. Деликатного, скажем так, характера.
— Шо, опять «левак»?! Андрюша, а может, ты просто живешь в наивном заблуждении, что наша служба заточена на работу исключительно с твоим подразделением?
— Геныч, это нужно лично мне. Лично, понимаешь?
— Понимаю. «Это не нужно всем, это нужно одному», — больше по привычке проворчал Певзнер. Потому как настроение Мешка уловил и понял: тема для Андрея действительно личная и важная. Иначе… Иначе бы тот и просил иначе. Наглее и циничнее. — Диктуй номер, вымогатель!
Мешечко по памяти продиктовал десять цифр.
— МТС. Что хужее. Имя?… Э-э, ты чего там, оглох? Как абонента зовут, я тебя спрашиваю?
— Абонента зовут Валерия Леонидовна Мешечко, — стараясь не встречаться глазами с приятелем, с усилием выдавил Андрей.
Певзнер без всякого выражения посмотрел на него. После чего молча и демонстративно порвал листок, на котором записывал номер, пополам. А затем — еще раз пополам.
— Андрей! Если бы я знал тебя за мальчика, то отказал бы тебе как мальчику. Или нагрелся бы на заказе. Или обманул. Но ты — не мальчик, и я не хочу его в тебе видеть…
— Генка, я… — Мешок запнулся и посмотрел на приятеля глазами побитой собаки.
— Что я? Головка от кия!.. Андрей, давай заниматься делом. И никогда не говори никому из наших, что ты так переживаешь из-за юбки. Серьезные и приличные люди просто не поймут. Но самое страшное: кто-нибудь примет тебя за клоуна! А в клоуна, даже из копанного «вальтера», стрелять скучно… Тьфу! Позорище!
Распсиховавшись, Певзнер полез за новой сигаретой, краем глаза заметив, как напряглось, сделавшись непроницаемым, лицо Андрея.
— Спасибо тебе, дружище… Извини… И в самом деле — херню спорол! — глухо проговорил Мешок и потерянно поплелся на выход.
— Андрей!
— Что?
— Говорю тебе как человек холостой, но, тем не менее, через которого по службе много подобного дерьма прошло. Мой тебе совет: следить за женой всегда либо поздно, либо зря…
Колпино,
20 августа 2009 года,
