Пора, пора от спячки к рыси и галопу:
идёт огромный бесконечный карнавал…
а в общем, это – ко всемирному потопу,
который, вроде бы, давно как миновал.
40
Я осторожно перешёл одну границу,
потом ещё… и все границы перешёл.
Но это были не границы, а страницы -
я их исписывал простым карандашом.
Начнут испытывать – огнём, мечом и прочим,
искоренять пристрастье к чтенью и письму -
в конце концов всё будет славно, но не очень,
и, если честно…
Впрочем, честно – ни к чему.
АПТЕЧКА ОФЕЛИИ
«Вот розмарин – это для памятливости: возьмите,
дружок, и помните. А это анютины глазки:
это чтоб думать.
<… >
Вот вам укроп, вот водосбор. Вот рута.
Вот несколько стебельков для меня.
Её можно также звать богородицыной травой.
В отличие от моей, носите свою как-нибудь
по-другому. Вот ромашка. Я было хотела дать
вам фиалок, но все они завяли, когда умер
мой отец. Говорят, у него был лёгкий конец».
1
Вот резеда – резедой резеда.
Стало быть, так… раскрошить и не думать,
но всё равно добавлять иногда
то, что случайно приходит на память:
детские тайны, чужие слова,
пару подробностей вздорного быта…
есть ещё, вроде, такая трава -
правда, названье её позабыто.
Да, хорошо бы добавить чернил -
синих… но лучше, конечно, зелёных,
фразу (из тех, что вчера сочинил)
или слезу (не из самых солёных),
или две-три из нелепых острот
здесь выступавшего летом паяца
(он получил от ворот поворот) -
и всему этому дать настояться,
чтоб принимать натощак – через год,
нет, через час… хоть чуть-чуть рановато.
Можно и прямо сейчас – только вот
прямо сейчас эта смесь ядовита.
2
Лист душистого горошка,
капля мёда, хлеба крошка
и немножко помешать -
плюс, конечно, сок из вишни
(это никогда не лишне!)…
сколько – вам самим решать.
Этим лечатся: тревога,
ожиданье, вера в Бога
и отсутствие гонца
с парой строк в пустом конверте,
и желанье скорой смерти,
и уныние лица.
Продолжительность приёма -
месяц, проведённый дома,
и ближайшие пять лет,
дозировка – по привычке,
можно внутрь, можно – примочки,
можно в петлю, можно – нет.
Если в петлю не по силам,
то верёвку смазать салом:
так оно пойдёт верней.
Пусть гонца с пустым конвертом
принесёт восточным ветром -
через пару дней.
3
А это будет веточка тимьяна…
тимьян – полукустарничек такой
эфирный: он всегда бормочет пьяно
и гладит вас дрожащею рукой.
Так вот… тимьян хорош против увечий -
посредством мыслей, ранящих чело, -
и от последствий речи человечьей,
обрушившейся не пойми с чего.
К нему не нужно никаких добавок:
в кувшин поставить да налить воды…
Да, он ещё хорош против булавок
и прочей смертоносной ерунды -
как то: знакомых и полузнакомых,
являющихся на дом кто когда,
всех обоюдоострых насекомых,
всех «нет», произнесённых вместо «да»,
и прочее, и прочее… а впрочем,
когда им – ни названья, ни числа,
есть смысл удалиться к горным кручам,
развеяв там эфирные масла.
4
Вот тут сцелларии – звездчатки -
полурассыпанные чётки:
свернуть их в маленький клубок
и растолочь до звёздной пыли,
и ты увидишь Бога – или…
или тебя увидит Бог.
Но прежде надо приготовить,
во что бы пыль собрать, не то ведь
поразнесёт – и все дела…
Лови потом по свету склянкой
в слезах пылинку за пылинкой,
покуда жизнь ещё цела!
Или тогда уж в склянку сразу
накапай слёз, но до отказу,
запасливо и делово…
Когда доходишь до предела -
там Богу до тебя нет дела,
да и тебе не до него.
5
Наперстянка… не знаю к чему.
(Говорят, что к чужому уму,
говорят, что к чужому добру,
говорят: никогда не умру,
а потом умирают всегда.)
Если есть дождевая вода -
капель десять-двенадцать – и яд…
это надо смешать, говорят,
но в пропорции сто к четырём -
и рассыпать (потом соберём)
бусы или, допустим, колье
прямо по полу или земле.
Выбрать зёрна помельче – как сор,
погрузить, значит, в этот раствор,
а потом уж добавить саму
наперстянку – не знаю к чему.
И вот эту-то, стало быть, смесь
надо выпить потом… или съесть.
И следить, как судьбы колесо
грузно кружится дальше. И всё.
6
Безвременник осенний – от весны:
чтобы весна к вам в кровь не проникала
ни злым вином из крепкого бокала,
ни… чем-нибудь ещё, со стороны.
Запретных снов и непристойных сцен
вы будете избавлены навеки,
он из Колхиды, в нем есть колхицин -
и поздние об этом знали греки.
Вдохнёте – и проснётесь мотыльком,
то есть почти совсем уже без тела,
и поглядите, как душа взлетела -
отныне не печалясь ни о ком:
без времени, без места, без себя,
без всех этих далёких категорий -
сухою струйкой воздуха сипя
и направляясь в сторону предгорий.
Но это будет после – а пока
нет ни покоя вам, ни потрясений.
…Да, пурпурный безвременник осенний
сначала надо высушить слегка.
7
Вот, к примеру, ноготки,
или перышки жар-птицы -
чтобы чем-нибудь плениться
и сойти с ума с тоски:
тут любое что-нибудь
ускользает прочь сейчас же!
Разомни их в тонкой чаше,
ноготки-то, и забудь…
Через десять-двадцать лет
будешь брать по полщепотки
и лечиться от чахотки
и других подобных бед.
А погибнешь или нет -
кто же может поручиться…
если очень изловчиться,
разозлиться на весь свет,
грозно повести плечом,
отогнать пустые мысли…
Впрочем, и погибнешь если -
ноготки тут ни при чём.
8
Это дафна – коли жизнь не удалась.
Неудавшуюся жизнь спасает дафна…
Жалко, выяснилось это лишь недавно:
жизнь тогда уже давно оборвалась!
Но запомнить не мешает всё равно -
так, на будущее… вдруг да состоится:
взять соцветье, общипать все небылицы -
и оставшееся выбросить в окно.
Вот и весь тебе рецепт: и много лет
будешь жить, как будто так оно и надо,
а в особенности – если два-три взгляда
или если два-три вздоха бросишь вслед,
и в особенности – если бросишь вслед
всё, что кончилось так глупо и внезапно.
Неудавшуюся жизнь спасает дафна,
и в особенности – если дафны нет:
если горсточка лиловых лепестков
на ладони твоей празднует погибель
о ту пору, как прекрасный тонкий стебель
долетел до мостовой – и был таков.
9
Пучок бересклета – от злого навета -
взлохмачен, запутан и густ,
не пренебрегайте пучком бересклета:
он всё же не куст (хоть и куст) -
он ангел: таким уж на свет уродился,
вот только крыла не видны -
созданье воздушное цвета редиса,
приветствие с той стороны!
Кладут бересклет по ночам под подушку -
поближе к тяжёлой душе,
в гостях – под рогожку, в пути – под одёжку
и не вынимают уже.
И там он кустится – пока нам гостится,
идётся ли, дремлется нам -
и что на хвосте ни носила бы птица,
летая по разным делам,
неважно всё это: пучок бересклета
отводит и сглаз, и навет -
куда – неизвестно, но с этого света
на тот… – говорят, тоже свет!
10
Спасительный цветок болиголов,
весь состоящий из тупых углов,
хорош тогда, когда нет смысла думать,
когда есть смысл легко на свечку дунуть
и прекратить Сегодня навсегда -
и то сказать… невелика беда!
Вот тут-то и прими болиголова -
желательно, чтоб было полвторого,
без четверти, а также без пяти,
а также без прощай и без прости…
вот тут-то и прими болиголова -
желательно, конечно, не сырого,
но вываренного в семи водах
(и выращенного в былых годах
одним счастливым нищим возле башни -
в знак благодарности за день вчерашний).
Прими немного, меру или две:
болиголов – он сильное лекарство!
А мысли… им ведь свойственно коварство
с утра опять гнездиться в голове.
11
Вот олеандр – заваривать чай.
Лечит: чужие кончины,
случаи веры в искусство врачей,
смех и печаль без причины.
Пить: две-три ночи, при свете лампад,
в чистом каком-нибудь поле,
после чего – поступать невпопад,
как и всегда поступали -
ровно полгода. Потом поменять
всё, исключая привычки,
и постепенно начать применять
к каждому слову кавычки,
чтобы не плакать уже никогда
и никогда не смеяться…
да, курс диеты: простая вода
и аскетичные яства.
Через полгода сказать себе: «Штандр -
