и зовёт тебя снова покинутый рай,
показавшийся адом когда-то,
и ты знаешь: когда ты вернёшься назад,
ты увидишь всё то же: покинутый ад,
властолюбцы, злодеи, солдаты…
Так прийти туда нищим – шутом, пастухом?
Так примчаться на детской лошадке верхом:
деревянная палочка, цокай?
Думал, всех обскакаю на свете, да вот…
Вот – живу как всегда: надо мной небосвод
со звездою – одной, но высокой…
7
…вообще говоря, мы в условьях войны,
как ни взглянешь на это: с любой стороны -
гром орудий, хороших и разных…
Так что воздух отнюдь не прозрачен и тих:
пахнет порохом, бахают залпы шутих -
«Новый год» называется праздник.
Дымом застланы улицы и небеса:
Дан приказ расстрелять – ровно за полчаса
до начала грядущего года -
эту милую, в сущности, крошку-страну
значит, что ж, собирайся, пошли на войну,
если нету другого исхода!
Если так – значит, так, значит, жалость долой:
мимолётный снаряд просвистит фистулой -
не пугайся: мы, в сущности, смертны!
Как прекрасно опасно, как бездна близка,
как почти улетучилась к черту тоска,
как красив ты, как глуп и как смел ты…
«Новый год» называется праздник: пали
по пустынному прошлому – где-то вдали
громыхает ответная пушка.
Ни о чём не жалей, ничего не жалей -
да и что было, в общем-то, в жизни твоей?
…это только, глупышка, хлопушка!
Вот и всё. Ни страны, ни тебя – лишь один
недобитый какой-то бубнит господин-
пешеход: дескать, я протестую!
Что неважно уже… Во-о-он упала луна.
Лишь последняя вспышка на небе видна:
это – так, ни к чему, вхолостую…
8
…чем был занят? Да вот… убегал по песку
от волны полоумной, готовой к броску, -
удалось, так сказать, отвертеться.
Но ботинки – насквозь, и морская вода
оглушительно чавкает в них, как тогда,
прежде: глупости, шалости, детство… -
в общем, помнишь! Короче, пришлось часть волны
пригласить с собой в бар (вообще мы дружны
с этой, в сущности, славной волною) -
есть тут бар один маленький на берегу:
у меня в нём кредит (я повсюду в долгу!)
и обычно в меню заливное.
Я… насчёт заливного, поскольку волне,
я считал, заливное – вполне и вполне,
а она вдруг – представь! – ни в какую:
хочет жареных венских колбасок, а тут…
тут не Вена, такого тут не подают -
только как я ей это втолкую?
Ну, сбежала назад, как я и ожидал…
Я тут после, конечно, устроил скандал
и навеки лишился кредита.
А хозяйка кричала: сейчас не сезон,
с этой мокрой девицей Вас надо бы вон…
Я сказал ей в ответ: «Да иди ты…»
Речь-то в принципе шла – не об этой волне,
но хозяйка сказала зачем-то, что мне
надо вовсе не здесь наблюдаться.
М-да… хозяйка-то раньше казалась другой,
но отныне я больше сюда ни ногой!
В общем, скучно. Как Борхес по-датски…
9
…а потом, сколько ты ни крути, ни верти,
но ведут в Копенгаген все наши пути -
и маршрут этот мною угадан.
Утром, значит, проснёшься – посмотришь окрест:
ты давно не видал уже всех этих мест -
Нёррепорт, Розенборг… Копенгаген.
Тут китайские лавочки… Был выходной,
мы ушли, нагрузившись весёлой фигнёй:
веер, палочки, шали, перчатки! -
и потом побросали их просто в канал,
и никто из нас, стало быть, даже не знал,
что всё это и было «прощайте».
Копенгаген – снаружи или изнутри -
есть Молох, и ему от зари до зари
жгут огни, чтобы было светлее.
Тут сто крон за мираж, там сто крон за обман:
в результате… потрогаешь тощий карман
и – в костёр, ни о чём не жалея.
Ты сгораешь во имя того, чтоб кругом
полыхал постоянно весёлый огонь,
чтобы было на чём приготовить
серебристый паштет, золотое филе
и легчайший картофель в алмазной золе -
этот полуреальный картофель.
Так сгорел, никому ничего не сказав,
человек один дивный на наших глазах -
сам заметивши это едва ли…
А потом – подавали омаров к столу,
острый суп и ночную горячую мглу.
И луну на десерт подавали…
10
…говорили по-шведски – ужасно смешно,
после этого долго смотрели в окно
на чужие дома Хельсинборга -
то есть, в Швецию, стало быть… тоже страна.
Там ночами такая стоит тишина,
что рифмуется с камерой морга.
А зато… этот взбалмошный шведский язык:
я, конечно, уже постепенно привык
к его вечным паденьям и взлётам,
но ужасно смешно… Впрочем, тоже язык,
тоже, вроде, зачем-то однажды возник -
в дополнение к прочим заботам.
Я почти и не знаю теперь, где живу, -
вижу те же деревья и ту же траву,
те же волны, ракушек осколки,
где б я ни был… И надо б иначе смотреть,
замечая отличья хотя бы на треть
или четверть – хотя бы на сколько!
Но с Пространством мы так и не стали на ты:
не пускает оно меня дальше черты
горизонта– и правильно, кстати!
Ибо Времени раб не оценит красот -
он с собою всего-то что и унесёт -
пару мыслей, привязанных к дате!
Ибо Времени раб… что же Времени раб -
он карабкается, как какой-нибудь краб
среди разных похожих каменьев,
и ему всё равно, где карабкаться вверх:
уж такой этот краб есть смешной человек -
путешественник и современник…
11
…в государстве, где все мы равны наугад
и где каждый второй точно так же богат,
как и каждый, наверное, третий!
Впрочем, закономерность хромает, прости, -
что ж касается этих монеток в горсти,
их не выбросишь даже на ветер.
Значит, так: в государстве… да Бог с ним, я тут
побеседовал несколько долгих минут
с вагабондом одним по дороге:
он сказал, что мы птицы, он был как Христос:
он был тем, что с собою фактически нёс…
Дескать, птицы не платят налоги!
Я про птиц уже слышал не раз и не два -
и про птичьи мозги, и про птичьи права -
и согласен: мы правда как птицы!
Взять хоть нас с вагабондом… а прочих не брать,
ибо им не понравится бедная рать
не имеющих где примоститься.
Я совсем не о доме – что толку, что дом?
Дом стоит на пути – огибаем с трудом! -
и мешает уйти восвояси.
Разговор же о том, что за домом, вдали…
Но никак не увидеть той дальней земли -
час полёта, да дело не в часе!
Дело в том, что я был там, на дальней земле,
и оттуда смотрел, как далёко во мгле
простирается та, где я ныне, -
та, которая ныне мне так же мила
и враждебна, как прежде другая была:
я о родине, я о чужбине…
12
…и не сравнивать – то, что случилось вчера,
с тем, что вышло сегодня: сравненье – игра,
это вовсе не жизнь никакая!
Это всё Мефистофеля штучки: сравни
с настоящими днями минувшие дни,
чёрту в кознях его потакая!
Жизнь летит как летится – прошло так прошло! -
и не тащит своё за собой барахло
и не отягощает полёта:
жизнь летит без оглядки – как буря, как смерч,
как тайфун, как торнадо, оглянешься – смерть:
смерть и смерть, и история Лота.
Ан – не сравнивать… Я здесь живу хохоча -
и вчера, например, побывал у врача:
он сказал, что Сократ смертен тоже.
Я ушёл успокоенный: я не Сократ,
но в компании этой я числиться рад -
ничего, что пока я моложе.
Вот ещё… – почтальон говорит, что и он
третий месяц без писем, а ведь почтальон,
не какой-нибудь там «получатель»!
Если уж почтальону не пишут, то мне
не писать полагается просто вдвойне -
из почтенья к почтовым печатям!
Но – не сравнивать! Глупость сравнения в том,
что когда ты сидишь на крыльце золотом -
царь, царевич и прочая мелочь! -
то, какой бы ты ни был при этом крутой,
всё равно ты сапожник и даже портной -
и уже ничего не изменишь…
13
…кстати, вот что… а в общем-то, нет, чепуха!
Я к тому, что не так уж она и плоха -
эта чудо-треска во фритюре:
просто я из протеста – к еде как еде! -
говорил, что треска эта просто везде
и противна нутру и натуре.
Чем угодно клянусь: дело тут не в треске,
а в какой-то ужасной и глупой тоске
по… не знаю – севрюжине с хреном.
По каким-то вещам, безымянным вполне,
по какой-то – теперь уже третьей! – стране
или вот… по кораблику с креном.
Ибо то, что дают, есть лишь то, что дают, -
и растущий вокруг непомерный уют…
не подумай, конечно, плохого! -
это то, что уже существует, что есть,
между тем, как хотелось бы, скажем так, – весть:
трубный глас, золотая подкова!
То, чего не случалось – ни там и ни тут,
то, чего вообще, может быть, не «дают» -
никому, никогда, ни в какую:
просто кто-то в бреду говорит ерунду -
и все верят ему, на его же беду,
