Ответвление дороги Бизерта — Тунис на эль-Алью ведет в особый мир, где люди умеют жить сегодняшним днем, не теряя веками выработанного характера. Эта жизнь проявляется во всем. В хорошо обработанных полях, за изгородями тихих садов, где только журчание воды и ее брызги выдают человеческое присутствие.
Красочные деревни — Метлин, Рас-Джебель, Раф-Раф, Порто-Фарина — были в старые времена настоящими пиратскими гнездами, а лагуна Порто-Фарина — гораздо глубже и служила временным убежищем корсарам. Население ждало с нетерпением возвращения фелюг, дележа добычи; прежде всего невольников.
Мои друзья в Бизерте, Мурали, хранят в семье бумагу, выданную тунисским беем, разрешающую их предкам заниматься корсарством. Мурали означает «из Морей» — родом с Балкан.
Каково было мое удивление, когда я нашла их фамилию в биографии Пушкина. Поэт в годы своего пребывания в Одессе подружился с одним из Мурали, «выходцем из Туниса и бывшим корсаром».
Неожиданная встреча вне пространства и времени! Все это очень занимает детей, тем более что наши бизертские Мурали находят большое сходство между одесским другом Пушкина и собственным сыном.
Случается иногда, что по дорогам мы встречаем покинутые дома. Некоторые имеют богатое прошлое. В нескольких километрах от Гар-эль-Мельх, посреди хорошо обработанных полей, между апельсиновыми и фиговыми деревьями стоит представительная развалина, которую жители называют «Баляс» вместо «Паляс», за отсутствием буквы «п» в арабском языке.
Действительно старый дом, так как о нем упоминается в записках французского консула Пелисье еще в середине XIX века: «В шести километрах от городка стоит посреди садов загородный дом, который когда-то должен был считаться великолепным».
И вот сегодня, сто пятьдесят лет спустя, дом ожил в воспоминаниях, как это часто случается, совсем неожиданным образом. Наши соседи в Бизерте оказались владельцами «Баляса», и их одиннадцатилетняя дочка Юсера, расспросив бабушку, поведала мне эту историю.
Дом построен генералом Шибубом, которому бей Туниса Ахмед в 30-е годы XIX столетия поручил сделать из Порто-Фарина «тунисский Тулон». Постройка порта, казарм для 10 000 человек, жилого квартала с дворцом для бея, все эти работы, предпринятые Шибубом, были колоссальным предприятием, потребовавшим огромных расходов.
В этом грандиозном проекте Шибуб не забыл и себя. Из осторожности для постройки дома он выбрал место на некотором расстоянии от деревни, но мог ли он думать, что избежит любопытства окружающих его людей?
Будучи в тесной связи с Италией, куда он ездил закупать материалы, он построил дом в итальянском стиле, что не осталось незамеченным. Скорее всего, чувствуя свою силу, он рассчитывал на безнаказанность! Он нашел бесплатных рабочих среди огородников Раф-Рафа, устраивая им засады, отнимая у них овощи, которые они несли продавать в Бизерту, и заставляя их работать на постройке своего «Баляса». Когда материал иссякал, он их отпускал восвояси, приказывая молчать под страхом смерти.
Не было ничего «слишком» дорогого для его поместья: парадный вход, ветряная мельница, монументальная мраморная лестница, керамика и бархат на стенах, люстры из венецианского хрусталя… Еще можно подняться через заросшие колючками развалины северной стороны на первый этаж, в восьмиугольный зал, который хранит следы былой роскоши.
Когда постройка была закончена, Шибуб пригласил Ахмед-бея в свое сказочное царство. Остановив карету перед въездом в сад, правитель Туниса, сопровождаемый свитой, прошел пешком длинную аллею. Перед распахнутыми в сад дверьми большого зала, где все было приготовлено для приема с чисто восточным великолепием, бей повернулся к своей охране. «Это чрезмерно много для одного человека, — сказал он, указывая на Шибуба. — Уведите его!»
Арестованный Шибуб был сослан на остров Джерба, и «Баляс» стал собственностью государства.
А наши соседи Абдельмумен? В 1881 году, с установлением французского протектората над Тунисом, продал поместье эмиру Аляи, их предку.
Пользуясь дружескими отношениями, по дороге в Гар-эль-Мельх, мы всегда останавливаемся на их землях.
Несмотря на то что с каждым годом все печальнее выглядит старый дом, что все меньше ему остается надежды возродиться, в нем теплится еще недосказанная жизнь. Никому неповеданная тайна живет в его стенах. Как рассказывают старожилы, Салах Шибуб до своей опалы дружил с известным своей жестокостью собирателем податей, и ходили слухи, что они закопали сокровище вблизи «Баляса», слухи тем более таинственные, что черный слуга Шибуба пропал без вести.
Так, для новых владельцев великолепие «Баляса» несло в себе что-то «нечистое» — «харам» по-арабски. Никто из них не хотел в нем жить; мрамор и керамику уносили постепенно в деревню для украшения новых домов. А старый все хранит свою тайну.
Есть еще второй дом, совсем близко от Бизерты, в котором мы еще успели побывать. Только старые бизертяне знают «Дом англичан».
Я знала о его существовании, иногда видела его в мечтах, но мне понадобилось шестьдесят лет, чтобы увидеть его наяву.
Когда на «Георгии Победоносце» я думала о Рубежном, мой взгляд скользил вдаль, через канал, к холмам Зарзуны, где в тесном посаде деревьев слегка виднелся белый дом.
Прошли годы. Я узнала, что это дом английского консула Бурка, когда-то известного в Индии дипломата, друга барона Эрланже из Сиди-Бу-Саида, любителя экзотических растений, гольфа и светских приемов. После смерти консула его очаровательные дочки, Ясмин и Миртль, остались в одиноком доме на верху холма. Но праздники продолжались, и до самой войны они давали приемы.
После войны я увидела одну из них, кажется, Миртль. Она вернулась из Англии одна. Сестра осталась в семейном замке. Мисс Бурк спускалась пешком со своего холма за покупками в Бизерту. Рядом с ней ослик тянул маленькую повозку.
Я смотрела на ее тонкие черты лица, постаревшие и уставшие, на ее толстые носки до колен, но все еще элегантную, старомодную шляпку, и я знала, что для нее тоже было «все в прошлом». Она прожила еще лет тридцать в одиночестве и тишине, и только болезнь заставила вернуться ее в Англию, где она и скончалась.
Летом 1980 года мы наконец отыскали «Замок Бен-Негро»; почему-то трудно было его найти, блуждая по извилистым тропинкам, хотя я его так хорошо видела с «Георгия» в детстве!
Монументальные железные ворота открыты настежь, но вокруг все пусто. Большой, хорошо сохранившийся дом был наглухо закрыт. Глубокие проемы окон, защищенные ставнями, не позволяли в них заглянуть. Я так много слышала о сводчатом зале с массивной мебелью, старинными гравюрами, креслами около камина и, конечно же, с неизбежным призраком за закрытой дверью в подземный ход. Слышали мы и о приемах на Рождество в конце XIX столетия, когда родились Ясмин и Миртль и когда дом был полной чашей.
Еще живут люди, которые помнят, как старалась Миртль сохранить эту уходящую навсегда жизнь: подарки королевы Виктории, узорное дерево панели на потолке, которое когда-то украшало комнату Байрона.
А теперь только ветер бушевал зимой по террасам и верандам, и кто-то видел во дворе полусожженные байроновские куски панели. Но сад еще прекрасен, и неважно, что никто больше за ним не ухаживает. Редкие растения, стволы экзотических деревьев — сколько усилий и забот было приложено, чтобы их вырастить!
При нашем приближении птицы удивительных расцветок стаей вылетали из музыкального киоска. По аллеям, между групп деревьев, опрокинутые скамейки сохранили еще свою богатую керамику, и большая лестница, заросшая травой, с пьедесталами для статуй хранит отпечатки шагов сотен бизертских школьников, которых Бурки приглашали два раза в год…
За стенами покинутых жилищ, в камнях сожженных солнцем древних развалин, которыми так богата страна Тунис, живет история. Еще маленькими мои внуки это хорошо поняли; они научились видеть и слышать то, что могло казаться простой грудой камней. Им было только пять и семь лет, когда с неутомимым вниманием они слушали рассказы о моем детстве.
Я им составила ко дню рождения маленький сборник текстов, иллюстраций, старинных фотографий о Рубежном. Они знали, что у меня не было никакой надежды увидеть то, что, вероятно, давно уже не существовало… то, что пело только в моих стихах, каждое слово которых звучало правдой.
Трудно было переложить их на французский язык, чтобы рифмы совпадали. Мальчики видели только отрывки картин, по-детски радужных: светлый дом с колоннами, серебристый блеск Донца, старый парк, в котором царит вечное лето… Со мной искали они дорогу в сказочный мир — все кажется возможным в их годы.
Как вернуться в старую усадьбу?Как дорогу в детство мне найти?Как попасть мне к соловью на свадьбу,Где сирень не может отцвести?
Жорж и Степа смотрели на пожелтевшие фотографии, но взгляд их был далеко. «То, что ты пишешь, Бабу, мы очень хорошо понимаем», — говорили они.
