И он прочел между строк завет, который оставил ему дедушка: не позволять, чтобы статус герцога Холлиндрейка и все, что с этим связано, заслоняли собой человеческие чувства и прочие жизненно важные вещи.
Примерно через час, спустившись вниз по лестнице к завтраку, он обнаружил тетушку, которая сидела на своем новом месте, а напротив нее – свою матушку леди Чарлз Стерлинг.
– Обри, мой дорогой сын! – произнесла она и, преодолев разделявшее их пространство, заключила его в крепкие объятия. Затем, отстранившись от него, она взглянула ему в лицо. – Наконец-то ты дома! Как я беспокоилась, как горячо молилась за твое благополучное возвращение!
– Ну что ж, я тоже рад видеть тебя, мама, – сказал он, пытаясь вспомнить, когда леди Чарлз в последний раз проявляла к нему столь теплые чувства. В детстве? Пожалуй, нет. Когда его отправляли в школу? Тоже нет.
Потом вдруг ему пришло в голову, что он, возможно, так же мало знает ее, как знал дедушку. Он нерешительно улыбнулся ей и, предложив руку, проводил ее на ее место.
– Мы специально задержали завтрак ради тебя, но сначала позволь мне взглянуть на тебя. – Она отступила на шаг, чтобы полюбоваться им. – Но ты выглядишь абсолютно по-герцогски. И это удивительно, потому что кто бы мог подумать, что именно ты из всей семьи унаследуешь титул? – Она поцокала языком и уселась на свой стул.
Бросив на него еще один проницательный взгляд, она вздохнула и повернулась к его тетушке:
– Дженива, дорогая, я пока не вижу причин для твоего беспокойства. – Она покачала головой и снова повернулась к Тэтчеру: – Она рассказала мне какой-то вздор относительно того, будто ты изображаешь ливрейного лакея. Я думаю, Дженива, тебе надо пореже прикладываться к бутылочке хереса. Похоже, что у него с головой все в порядке. – Она вздохнула и пристально вгляделась в сына. – Твоя тетушка пыталась убедить меня, что ты совсем лишился рассудка, что было бы неудивительно, если вспомнить твою бездарно растраченную юность.
Тэтчер тоже вздохнул. Нет, его мать не изменилась, но это, возможно, было не так уж плохо. Она умела отвлекать на себя раздражение тетушки Дженивы, так что теперь его тетушка не будет целое утро приставать к нему.
По крайней мере, он на это надеялся.
– Вижу, что ты наконец нашел сюртуки, которые доставил Вестон, – сказала тетушка Дженива, с трудом отбирая лидерство в разговоре у его матери.
– Да, мадам. Благодарю вас.
Она кивком приказала лакею налить ей чаю.
– Должна ли я понимать, что ты закончил свою связь с мисс Лэнгли и готов показаться в приличном обществе?
– Мисс Лэнгли? – заинтересовалась его мать. – Кто такая?
Тэтчер взглянул на уже наполненную тарелку и вздохнул.
Вот тебе и позавтракал спокойно.
– Мой дедушка счел приемлемым помолвить меня с мисс Фелисити Лэнгли, дочерью покойного барона Лэнгли.
– Дочь барона? Ты, должно быть, шутишь? Твой дед никогда не опустился бы до плебеев! – воскликнула леди Чарлз. Сама она была дочерью графа и людей с более низким титулом считала не заслуживающими внимания. – Лэнгли? Что за бред! Он, кажется, был каким-то клерком у короля?
– Дипломатом.
Тетя Дженива добавила к дискуссии свое мнение:
– Ездят бог знает где. Привозят домой всякие иностранные идеи. Боже милосердный, леди Кингсмилд, например, побывала с мужем в Вене и вернулась домой какой-то странной.
Он хотел было напомнить, что за последние десять лет исколесил вдоль и поперек всю Португалию и Испанию, но воздержался, чтобы не слышать, что все это была, мол, большая глупость.
– Так ты порвал эту связь? – допытывалась тетушка.
– Нет, не порвал.
– Что-о?! – в один голос спросили обе дамы. Они взглянули друг на друга, словно настороженные кошки, потому что золовка и невестка никогда и ни в чем не соглашались друг с другом с того самого дня, когда лорд Чарлз привез бывшую леди Роузбел Редфорд домой в качестве своей молодой жены.
– Но, ваша светлость…
– Обри, я должна возразить…
– Довольно! – сказал он достаточно резко, чтобы обе они притихли на своих стульях. – Это мое и только мое дело!
Последовало напряженное молчание, после чего его тетушка попыталась сменить тему:
– Я составила предварительный список приглашенных на бал, и ваша матушка как раз вносила в него некоторые добавления, когда вы вошли в столовую…
– Какой бал? – спросил он.
– Тот, который назначен на вечер после вашей инвеституры.[5]
– Ах да, отличная идея, – сказал он и торопливо откусил кусок ветчины. Что ж, в любом случае этот задуманный Дженивой бал может также стать балом по случаю его бракосочетания, но говорить им об этом он пока не собирался. Для них это будет сюрприз, но еще большим сюрпризом этот вечер будет для Фелисити, которая, приехав, обнаружит, что он хозяин бала. Он лишь надеялся, что она не имеет обыкновения приезжать на балы при оружии.
Потом ему в голову пришло кое-что еще.
– Где список?
– Что? – переспросила леди Дженива.
– Список гостей, которых ты намерена пригласить?
– Это еще зачем?
– Потому что это мой дом, все это оплачивается моими деньгами и я имею право знать, кого ты приглашаешь.
Леди обменялись взглядом, свидетельствующим о том, что они на грани мятежа, однако несколько мгновений спустя Дженива кивнула Стейнсу, который принес несколько листков пергаментной бумаги. Он хотел отдать списки ей, но она покачала головой и жестом указала на Тэтчера.
Он с первого взгляда понял, что на бал были приглашены исключительно сливки общества.
– Миссис Браун с дочерью? – спросил он.
– Миссис Браун приходится кузиной маркизу Саксби и в обществе пользуется большой популярностью.
– Ее дочь – претенциозная дура, и ее присутствие в моем доме нежелательно. – Покачав головой, он взглянул на Стейнса: – Принесите мне перо и чернила.
– Что ты собираешься делать? – спросила тетя Дженива, поднимаясь.
– Внести поправки в этот список.
Стейнс принес требуемое, и Тэтчер принялся за работу. Вычеркнув обеих Браун, он также вычеркнул лорда и леди Гейторн. Потом добавил несколько фамилий.
– Но, Обри, – запротестовала его мать, – ты не можешь просто приглашать, кого захочешь.
– Могу и буду.
Его мать наклонилась над ним и взглянула на имена, которые он только что вписал.
– Лорд и леди Стюарт Ходжес?
– И все их дочери, – добавил он.
Тетя Дженива побледнела и шлепнулась на свое место.
Его мать стояла на своем.
– Стюи Ходжес? О чем ты думаешь? Он настоящий выскочка, а его жена – дочь торговца углем. У нас весь вечер не будет покоя.
Тетя Дженива сморщила нос:
