— Госпожа Люмиэль.
— Ммм?
Девушка едва обратила на меня внимание, ее затуманенный взгляд не мог сфокусироваться на чем-то, рассеяно блуждая по комнате. От нее шел сильный запах трав, прикоснувшись к сознанию королевы, я увидел лишь пустоту и какую-то липкую, неприятную дрему. Инстинктивно протянув руку, я забрал чашку чая у эльфийки и попробовал напиток. Странный вкус коснулся языка, и спустя секунду я узнал привкус опиума.
— Боги…
Вылив остатки обратно в чайник, я вынес его в ванную и вытряхнул содержимое в туалет. Королева все так же смотрела на стену, словно оставленная кем-то кукла, ее служанки даже не удосужились переодеть свою госпожу, оставив ее в длинной ночной сорочке на весь день. Достав из поясной сумки небольшой мешочек с аккуратно скатанными, мелкими, глиняными шариками, включающими в себя мед и ягоды можжевельника, я взял пару из них, удостоверился в чистоте воды в графине на тумбе, налил ее в стакан и заставил эльфийку проглотить глину. Сделать это так, чтобы Люми не захлебнулась, было не просто, но в конце концов у меня получилось. После этого я прикоснулся кончиками пальцем к ее вискам и отдал достаточно сил, чтобы девушка смогла проснуться.
— Что происходит?
— Тише, сосредоточьтесь на мне, смотрите мне в глаза.
Поймав взгляд королевы, я постарался очистить ее разум, израсходовав на это еще немалую порцию запаса магии.
— Я очень надеюсь, что вы не сами решили увлечься опиумом и это лишь досадная оплошность слуг.
— Опиум? Нет, ничего такого не было, мой брат заварил для меня чай, он очень добр ко мне…
Не ожидав такого ответа, я постарался пробраться в память эльфийки, но не обнаружил там нашей встречи, а все воспоминания о жизни в Шепчущем лесу, были словно полустёрты, затянуты мутной пленкой.
— Простите, а вы случайно не Ньярлатхотеп? Солар рассказывал о вас, о том, что вы поможете мне… в чем-то… в чём? — посмотрев на меня, она вдруг улыбнулась. — Он говорил про ваши золотые глаза, словно солнышки, их ни с чем не перепутать.
В дверь покоев неожиданно постучали, слуги принесли обед для королевы и мне спешно пришлось уйти от Люмии, выскользнув обратно на балкон. Девушка не позвала меня обратно и ничего не спросила, оставшись сидеть в кресле, такая хрупкая и ослабшая, что ее жизнь мне виднелась пламенем свечи на ветру.
Дальнейший мой путь лежал в покои будущего короля, я знаю, что он будет слишком занят, чтобы выслушать меня, но я обязан был хотя бы попытаться донести до него свои опасения. Поднявшись на этаж выше и проскользнув в отдельное крыло, вместо опочивальни Леброна, я нашел его за примеркой костюма в окружении десятка слуг. Белый приталенный камзол в пол, расшитый золотом и бриллиантами, свободные рукава на эльфийский манер, волосы, завитые волнами и убранные от лица небольшой заколкой в форме солнца. Таким собирался предстать перед всеми новый король, новый помазанник божий и чуть ли не воплощение самого Солара.
— Ньярл, ты хотя бы сегодня мог сделать лицо попроще, неужели ты не рад за своего короля?
— Ты еще не король Леброн, но я конечно за тебя рад.
Жестом дав понять слугам уйти, я дождался пока мы останемся одни. Принц даже, не повернувшись ко мне, рассматривал себя перед большим тройным зеркалом, кажется обитая где-то в облаках.
— Я говорил, что меня пытались отравить, и я, кажется, нашел того, кто это сделал. Люмиэль эльфийская королева была отравлена опиумом в чае, который ей дал ее брат Аргиан. Так же он как сильный маг мог воздействовать на слуг, готовящих мне еду, так как они явно не понимали, что творят.
— Ты решил меня расстроить новостями? В такой важный день, Ньярл, у тебя есть совесть? Может потом это обсудим? — Леброн повернулся-таки ко мне, недовольно отбросив белую прядь за плечо.
— Мой принц, у вас могут быть проблемы, если эльфийка умрет здесь.
— С чего ты вообще взял, что это должно как-то меня касаться? Ее брату виднее, что он делает и имеет полное право давать ей опий, женщины иногда бывают чересчур истеричны или волнительны, всякое бывает.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Она успела сообщить мне, что ее брат замыслил недоброе и просила помочь ей сбежать.
— О боги, Ньярл, какой из тебя спасатель? О чем ты вообще? Это пустой разговор, я не собираюсь ни во что вмешиваться, а Аргиан уже жаловался на тебя и твои попытки поговорить с Люмиэль. Оставь их в покое, у тебя же была своя пассия, неужели тебе мало?
Опешив от столь неожиданной новости, я приподнял бровь и сел в кресло у зеркала.
— Это какая?
— Ну та, маркиза как там ее, кресты… Кристина да. Она уже всем подругам похвасталась о ваших свиданиях.
— Сколько нового я о себе узнаю из чужих уст. — побарабанив пальцами по подлокотнику, я отложил эту проблему в дальний ящик. — Значит помогать Люмиэль ты не станешь?
— Я верю ее брату. — Леброн лениво махнул рукой, будто отгоняя от себя надоедливую муху, и снова отвернулся к зеркалу.
— Что ж, тогда я предупреждаю, что уеду сразу после коронации. Мои обязанности выполнены в полной мере, до праздника я тебе умереть точно не дам, а дальше поступай как знаешь.
Встав с кресла, я поклонился принцу и вышел из примерочной.
Примечание автора:
Глиняные шарики: Приблизительно в 16 веке, практиковались эксперименты с ядами на приговоренных к смерти людях. Смертник мог вместо виселицы выбрать яд, и если ему повезет выжить, освобождался из под стражи. Тогда же был зафиксирован случай: висельник выпив двойную смертельную дозу едкой двухлористой ртути, запил ее вином с красной глиной и выжил, хотя "яд чрезвычайно мучал его".
Опиумной настойкой в ссср лечили болезни желудка, а в викторианскую эпоху использовали как успокоительное и снотворное. Так же является сильным ядом, вызывающим глубокий сон, паралич сердца и легких, приводящий к смерти.
Планы
«…От путешественника я слышал, что далеко на севере пророс вяз из плоти и крови, с проклятыми плодами. Плоды эти, выходя из утробы древа, сочатся злобой и отравляют мир вокруг себя, выпивая саму жизнь…»
«Легенды и предания страны Грёз». Кратейя
Вновь задумавшись о сегодняшнем сне, я дала себе зарок, поискать дневники Ньярла, если окажусь в светлых землях. Мало верится, конечно, что я смогу провернуть подобное в тайне, но может хотя бы Тараниса, друга Аван, смогу когда-нибудь попросить об одолжении. Очень навряд ли, что кто-то из последующих магов нашел эти записи, учитывая, что о работе некроманта при дворе никто ничего не говорит, так или иначе, люди должны были об этом помнить даже сквозь века.
Они могли намеренно уничтожить всю информацию об этом, как видишь, я не был популярен при дворе.
Насколько вижу, не совсем. Та маркиза считала тебя достаточно популярным.
Она понятия не имела, что делает.
Даже так? Надеюсь, ты не был настолько зол, чтобы навредить ей.
Конечно нет.
Закончив завтрак, мы разошлись по комнатам, довольно быстро собравшись на прогулку. Большая часть моих вещей была траурного черного цвета, разбавляли их только кремовые блузки и украшения из изумруда. Каин когда-то сказал, что зеленый цвет рода Блэквудов, но, смотря на эту семейку, я готова поспорить. Ощущение, будто груз прошлого заставляет всех здесь одевать только темные цвета — то ли в память о ком-то, то ли в скорби из-за случившегося когда-то. Иногда казалось, что чья-то незаметная тень маячит на грани чувств, будто смутное воспоминание или образ человека, не как призрак, а скорее, как недосказанность, обет молчания или отпечаток застарелой боли. Чем больше я задумывалась об этом, тем тяжелее было на душе, начинала ныть голова, будто я лезу не туда, куда надо, но любопытство порой неумолимо берет вверх, и я снова разглядываю интерьер, припоминая чей-то тихий смех и глухую тоску.
— Серафина?
Брат появился в дверях так неожиданно, что я чуть не подпрыгнула на месте. Потерявшись в своих мыслях, даже не заметила, как в руках оказались сказания Кратейи.
