завидным гонором – жаль, остались от них только ошмётки… Как звали твоих родителей, напомни-ка мне?
– Ошмё… Что? – Тао растерял все слова. – Мои родители не ошмётки!
– Как угодно. – Оэлун явно собирался просто его обойти.
– Да подождите! Господин Оэлун, я для вас взял, вот! – Тао гордо протянул мешок, но, кажется, это у Оэлуна вызвало только большее замешательство.
– Это… еда?
– Да! А ещё вас господин Юнсан искал.
Оэлун наконец внимательно рассмотрел Тао, стянул платок с лица и улыбнулся, обнажив острые зубы. Когтистая рука, вместо того чтобы – как Тао надеялся – взять подарок, похлопала его по щеке.
– Ум-то достался от папочки – тоже птичий… Возвращайся к Юнсану.
– Но… еда…
– Я могу тебя съесть, если посчитаю, что голоден, – доверительно сообщил ему Оэлун. – Мой брат так и не научил тебя не искать плохой компании?
– Но вы же дэв, а не эти…
Сейчас или никогда!
– Что там было, в Сораане, господин Оэлун?
– Переговоры, – туманно ответил Оэлун. – Передай моему брату, что я обязательно к нему загляну.
– Он очень вас искал, господин…
– И всенепременно найдёт. Иди. – Оэлун крепко сжал плечи мальчишки, развернул его и подтолкнул. – Иди-иди, чтобы Юнсан не волновался зря.
Тао чувствовал себя омерзительно глупым и бесполезным. И что теперь делать с этим мешком? Придётся самому есть…
* * *
Вечером Оэлун действительно пришёл к Юнсану.
Тао пытался подслушать разговор, но стоило ему подойти поближе к нужному коридору, как что-то подхватило его и мягко вытолкнуло в соседнюю комнату, а дверь гулко захлопнулась перед его носом.
Да что же это такое! Как он может понять, что правильно, а что нет, когда его ни во что не посвящают?! Но над городом уже сгустились тучи и загремел гром, и Тао точно знал: это оттого, что злится Юнсан. Поэтому пришлось сидеть в комнате тише мыши. Впрочем, гроза не перешла в ураган, и Тао решил, что братья разошлись мирно.
А с утра Оэлун исчез, и никто не мог сказать Тао, куда он пошёл после беседы с Юнсаном. Стражники разводили руками, Юнсан молчал, и Тао оставалось только пыхтеть. Небо над городом, занятым дэви, всё ещё было затянуто тяжёлыми грозовыми тучами.
Набравшись храбрости, Тао зашёл в библиотеку лун-вана.
– Я так не согласен!
– Мальчик… – Юнсан устало посмотрел на Тао. – Что на этот раз?
– Что было в Сораане – вы скрываете, что сделал Оэлун – тоже. Как я должен понять, что произошло?!
– А что ты хочешь узнать? – Юнсан отложил свитки, чтением которых был занят, и подошёл к Тао.
Лун-ван с недовольством думал о том, что тоже хотел бы знать, что сделал его брат, но эти мысли точно предназначались не для Тао. Сколько бы ни длился их вчерашний разговор с Оэлуном – Юнсан так и остался с чувством, что его обвели вокруг пальца.
– Ну… За что изгнали вашего брата?
– За то, что пошёл своим путём, а не тем, который требует Небо.
– Он плохой?
– Оэлун… – Юнсан даже задумался. – Нет. Он себе на уме, но он же спас тебя, верно?
– Но его на порог даже не пускают.
– Есть за что.
– Я не понимаю. – Тао нахмурился. – А вы тогда почему его защищаете?
– Потому что он всё ещё дэв. Всё ещё мой брат. И всё ещё приносит потерявшихся детей обратно домой, – улыбнулся Юнсан. – Когда мы были маленькими, правда, он предпочитал приносить рогатых жуков. Я их боялся до ужаса, а его занимало.
– Может, он приносил, чтобы вас пугать?
– Конечно, вредность у него была врождённой. Но не зло. Когда меня чуть не укусила ядовитая змея – убил её Оэлун.
Тао покосился на окно – небо посветлело, сквозь тучи стали пробиваться солнечные лучи. Странные всё-таки эти драконы.
– И каков его путь?
– Он не говорит. Видишь ли, – Юнсан взъерошил волосы Тао, – помнить о своём пути очень важно для дэви. Когда ты забываешь о нём, Небо отворачивается от тебя. Не думаю, что Оэлун забыл, скорее он придумал что-то своё. А ты?
– Я?
– Чего хочешь ты, Тао?
Тао нахмурился, но Юнсан терпеливо ждал.
– Я хочу, чтобы всего этого не было. Асур. Чтобы не умирали родители. Чтобы никто не рисковал. Я хочу быть полезным Небу!
– Тогда вместо того, чтобы злиться, что тебя не посвящают во что-то, может, стоит стать взрослее, чтобы на тебя смотрели, как на равного? Взросление, Тао, начинается с целей и их понимания. И тогда ты сможешь сделать многое, чтобы этого не было.
Юнсан развернулся и стал перебирать ящички у стены, пока не достал простенькую бамбуковую флейту.
– Начни с простого. Ты не контролируешь себя, не контролируешь свои силы. Научись вкладывать свою силу во что-то простое. Ветер любит музыку. А чистая музыка требует сосредоточенности. Поймёшь, что с ней делать, – я верну тебе память. Хорошо?
– Хо… ро… шо…
Тао взял флейту и недоверчиво посмотрел на Юнсана. И всё? Он-то надеялся, что ему дадут меч, как у отца… Нет, правда, только флейту? И что ему с ней делать? Задудеть врага до смерти?
Но Юнсан явно не собирался говорить больше того, что уже сказал.
* * *
Прошло несколько месяцев, но как бы Тао ни бился над проклятой флейтой, получалось у него из рук вон плохо.
Оказалось, для того, чтобы играть чисто, нужно в принципе уметь играть. Пришлось искать музыканта, который согласился бы учить Тао, и теперь все, включая Юнсана, могли часами наслаждаться насилием над чувством прекрасного, которое Тао называл музыкой.
Ещё через месяц стоны флейты стали походить на что-то не столь ужасное, а спустя ещё месяц, когда город вздохнул с облегчением, порыв внезапного урагана снёс комнату Тао и часть дома. Тао нашли под завалами в полном ужасе то ли от того, что он натворил, то ли оттого, что несколько нот, сыгранных чисто, устроили такое разрушение. Он и раньше мог создавать сильные порывы ветра, но… не настолько.
Юнсан закатывал глаза и читал нотации о необходимости контроля, пообещав заниматься с Тао в Небесном городе, ведь им нужно было возвращаться. Что действительно радовало Юнсана, так это то, что Тао всё это время действительно был поглощён попытками освоить инструмент.
Попасть в Небесный город было очень просто и сложно одновременно. Все дэви знали туда дорогу, но те, кого Небо изгнало, терялись в облаках и никогда не могли найти верного пути, летая кругами, пока не возвращались обратно в Циян.
Тао было немного не по себе: а вдруг после Сораана Небо его тоже изгнало? Тогда даже Юнсан не сможет ему помочь. Остаться брошенным в Цияне, так же стоять у закрытых дверей, как Оэлун, он не хотел. Эта мысль так прочно засела в голове, что Тао перестал спать, а если и проваливался в дремоту от усталости, то неизменно видел, как он, потерянный, кружит среди облаков.
Именно поэтому в одну из ночей он собрался и тихо выбрался
