позавидовал зверю, ведь холода накрыли Линьцан и приграничные земли. Хмыкнув, Лин исчез в шахте, а Кан остался под охраной волка.* * *
Четвертый день северный шэнми занимался тем, что запечатывал демонов в шахтах – по шахте за день. Кан был единственным, кто ходил и проверял безопасность, – это давало им время присмотреться друг к другу. Одно дело – заявить о намерениях, другое…
Но каждый убеждался в том, что удача наконец-то улыбнулась. Лин держал слово и никак не мог взять в голову, что не так с этим Цинем. На третий день, когда они сидели у костра, до него наконец-то дошло: Кан не чувствовал к нему неприязни. Как и с пленником, Цинь разговаривал с ним о десятках вещей, тактично обходя любые вопросы о защите Линьцана или войсках. Казалось, он даже испытывал какое-то облегчение от бесед, хотя в форте он вряд ли мог найти собеседника. Лин отвечал осторожно, но Циня не останавливал.
В тот день он не выдержал и всё же спросил:
– Тебя успокаивает компания шэнми?
– Напоминает о доме. – Кан разделывал подстреленного зайца, невольно размышляя о том, что ещё больше он скучает по домашней кухне. – Я знаю, что вы с отцом не ладили, но…
– Кроме проклятия, у нас нет ничего общего.
– Конечно. Кстати, он просил передать вам долгих лет здравия.
– Это «здравие» Амань может отправить себе в могилу. – Лин нахмурился, но затем смягчился. – Ты не похож на него.
– Он тоже так говорит, – хмыкнул Кан. – Если вы добавите что-нибудь про пустоголовость, то я начну подозревать, что вы сговорились.
– Не думаю. Юношеского безрассудства много, но голова у тебя не пуста.
– А сами вы таким не были?
– Юным? Был. Но риск на севере – дорога в землю, особенно для шэнми.
Почему-то Кан верил. У Лина была мягкая улыбка, но совершенно пустые глаза. Кошками скреблось на душе странное чувство: Кану казалось, что любой шэнми должен быть таким же, как отец, но Лин больше походил на ожившего духа Линьцана.
– Вас как-то не так обучали в храме? Не так, как отца?
– А про храм тебе Амань или разведчик рассказал?
– Оба.
– И много ты знаешь о колдовстве?
– Достаточно, чтобы в форте меня считали шэнми.
Лин чуть не подавился чаем, который заварил на костре.
– Повтори-ка ещё раз, мальчик.
– Нет. Вы расскажете про Юнъаньский храм, а я расскажу, откуда взялся труп в лесу, – хитро улыбнулся Кан. – Договорились?
– Милая попытка провести разведку, пусть и наивная.
– Я не об этом.
Кан развесил над огнём мясо.
– Почему северяне не жгут шэнми? Не может же такого быть, чтобы на юге их боялись, а здесь – нет.
– Значит, мучает вопрос, чем я отличаюсь от твоего отца? Тебе нужно меньше оглядываться на Аманя, Кан. И не искать его призраков. Впрочем… – Лин протянул пиалу с чаем Кану. – Расскажу. На севере любому проклятому дают выбор: уйти в храм или умереть.
– Кхм! Хороший выбор.
– Ну, получше, чем быть сожжённым, если не получишь одобрение Императора. В храме проклятых учат тому, как колдовать, но ещё больше – тому, как не поддаваться Тени.
– Разве шэнми не подчиняют Тень?
– Твой отец так считает. И ещё много людей так считали до него, – Лин пожал плечами. – Но мы не подчиняем Тень. Мы берём из неё. А она – из нас. Любое колдовство чего-то стоит, Кан. Тень ходит за каждым шэнми, прячется в темноте и ждёт момента вернуть своё. Тень не даст умереть спокойно, круг перерождений не предназначен для нас. После смерти я, твой отец, твоя мать – все мы упадём в Бездну, потеряем разум и станем охотиться за родными и близкими. Это неизбежно, однако Тень забирает больше. Души проклятых и так принадлежат ей с первым вздохом. Но сотвори печать хотя бы раз – и окажется, что ты взял больше. И должен больше. Ты расплатишься не только собой.
– А… чем?
– Тем, что тебе дорого. Тень всегда забирает самое дорогое. Это чудовище не обмануть… Кан? Что с тобой?
Кан замер. Могло показаться, что он даже перестал дышать. Ужас, тяжёлый и холодный, парализовал его. Лин уже отложил пиалу, но Кан взял себя в руки, сделав глубокий вдох.
– Всё… всё хорошо.
– Уверен?
– Да. Дурное воспоминание. Тень может забрать не-шэнми?
Лин молчал. Кан помедлил и задал следующий вопрос:
– А у вас она что заберёт?
– В этом, Кан, мы с твоим отцом различаемся. – Лин повернул тушку зайца на костре. – У меня нечего забирать. Тень не ходит за шэнми севера. Для этого и существует храм Юнъань.
– Бред какой-то. Почему тогда в Хань нет такого храма?
– Хороший вопрос. Задай его отцу. Уверен, он скажет, что в наших методах нет жизни. И будет прав.
Кан открыл было рот, чтобы продолжить расспросы, попробовать выведать больше… Но остановился. Не мог. Его всё ещё трясло от осознания, что именно в детстве он видел в подвале, от чего бежал, из-за чего взялся за оружие. Как можно победить Тень? Как можно убежать от Тени?
– Вы очень храбрый, Лин.
– Что?
– Храбрый. – Кан криво усмехнулся. – Знать, что попадёте в Бездну… И не иметь ничего, что вам дорого. Защищать свой народ. Не жить из-за храма… Я никогда не видел такого.
* * *
– Что ж, кажется, с шахтами мы закончили.
– Только Небо знает, насколько я благодарен вам.
– Брось. – Лин почесал своего волка за ухом и забрался на него. – Напиши хорошие отчёты в столицу, как любят ханьцы. Кстати, о твоём рассказе про бунт… Не делай так больше.
– Как?
– Не используй печати отца. Знаешь, на севере есть поговорка: куда вода – туда и рыба.
– И это значит?..
– Не прокладывай путь тому, чего не хочешь встретить. Что ж, – Лин оглянулся на шахту и улыбнулся, – мне пора. Было бы приятно, если бы и остальные форты поменяли своё отношение к переговорам. Чистого Неба тебе, Цинь Кан.
– И вам, Лин из Хэшэри-хала.
– Запомнил!
– Я быстро учусь. – Кан погладил волка и забрался на свою лошадь. – А нельзя таких выловить? Лошади здесь страдают.
– Можно, но волчата быстро поужинают твоими людьми. И избавь меня от весточек твоего отца в следующий раз, хорошо?
– Договорились.
* * *
В Линьцан и приграничные земли пришла зима. Для Кана это было впервые: настоящий холод, сугробы, через которые приходилось прорывать тропы, бесконечные ночи и вой диких зверей за стенами форта. Но их положение налаживалось, хотя Лоян не отвечал на просьбы об увеличении снабжения, которые следовали из рапорта в рапорт. С каждым днём столица казалась всё дальше и дальше, вместе с лоском и размеренной жизнью, а Кан разрывался между обустройством форта и вновь заработавшими рудниками.
В середине зимы, несмотря на то что перемирие позволяло охотиться рядом с фортом, пришлось окончательно перейти на запасы из кладовой Цзыданя. На следующий год их не хватит, и это действительно беспокоило Кана. Цы-ши принял его холодно,
