— Нет! Нет! Я в порядке. Пустяки. Слушай, а ты не мог бы высадить меня на следующем перекрестке?
"У него нет вида на жительство".
— Тебе бы показаться врачу.
— Пустяки, друг.
— Могу я хотя бы узнать, как тебя зовут?
Негр, казалось, мгновение колебался, говорить или нет, но потом сказал:
— Антуан. Меня зовут Антуан. — Он указал на дорогу. — Вот здесь останови, пожалуйста. Здесь в самый раз. Я приехал.
Беппе остановил машину и огляделся по сторонам. Кроме мигающего светофора, кругом ровным счетом ничего не было.
Вдали, за ангарами и линиями электропередачи, слабый свет зари отхватил у ночи кусок неба.
— Здесь? Уверен?
— Да, да. Здесь хорошо. Останови здесь. Огромное спасибо.
Антуан открыл дверь машины и уже собирался выходить, но остановился и внимательно посмотрел на Беппе. В этих огромных карих глазах Беппе увидал сияние Таинства Троицы.
— Могу я попросить тебя кое о чем?
Беппе Трекка сглотнул.
— Да, конечно.
Африканец вытащил из рюкзака пачку белых махровых носков и протянул ему.
— Возьмешь их, друг? Чистый хлопок. Сто процентов. Отдам по хорошей цене. Пять евро. Всего за пять евро.
177.
Вжавшись грудью в баранку, Кристиано Дзена гнал фургон по извилистой дороге.
Мотор "дукато" заходился воем на второй передаче.
Кристиано знал, что должен переключить на третью, но пока не кончились крутые повороты, он не рисковал.
Наконец рассвело и дождь поутих. Овалы света фар бежали по дороге, покрытой грязью, лужами и скребущими о днище фургона ветками.
Кристиано бросил взгляд назад. На поддоне в кузове лежали бок о бок Рино Дзена и труп Фабианы Понтичелли.
На теле Фабианы была куча улик. Кристиано по этой части был эксперт, он пересмотрел много детективов и знал, что под ногтями жертвы остается кожа уби...
В мозгу Кристиано что-то щелкнуло, секундный блэкаут.
...и наверняка имелся миллион улик, и полиция за пять минут поймет...
"Что?"
"Ничего"
178.
Беппе Трекка с тремя упаковками носков в руках открыл дверь своей двухкомнатной квартиры. Он молча разделся и, ни о чем не думая, принял обжигающе горячий душ, потом надел пижаму и прикрыл ставни. Дождь перестал, день уже вступал в свои права. Воробьи на кипарисах начинали робко щебетать, словно желая сказать: "Видели, что за ночка? Но она прошла, снова начинается жизнь".
Беппе сунул в уши затычки и забрался под одеяло.
179.
Кристиано Дзена выехал из леса и был уже на подъезде к Варрано.
Он почти управился. Оставалось проехать через город и выбраться на шоссе. Он вывернул на широкий бульвар и решил, что пора переключить передачу. Поглядев на истертую рукоятку рычага, он взялся за нее и уже собирался включить третью, когда услышал мрачный голос отца, напоминавшего ему:
"Сцепление. Ты выжмешь или нет это проклятое сцепление?!"
Кристиано нажал на педаль и с первой попытки включил третью.
Когда он снова посмотрел на дорогу, то заметил вдали на бульваре мигание, озарявшее синим и оранжевым светом верхушки платанов.
"Полиция!"
Он чуть не лишился чувств и инстинктивно выжал педаль тормоза. Взвизгнув тормозами, фургон резко затормозил и рывками проделал еще с десяток метров, после чего окончательно заглох на самой середине проезжей части.
Кристиано, не дыша, впился в баранку. Потом он зажмурился и стиснул зубы.
"И что теперь делать?"
Открыв глаза, он увидел, как люди в желтой светоотражающей одежде растягивают поперек бульвара сигнальные ленты. Рядом стояла полицейская машина и грузовик с оранжевыми мигалками.
Один полицейский направлялся в его сторону, помахивая жезлом.
Кристиано попробовал сглотнуть, но не смог. Он пригнулся, чтобы полицейский не увидел за рулем его сопливую физиономию.
"Живее!"
Он повернул ключ, и "дукато" закашлял, натужно толкаемый вперед стартером.
Полицейский остановился в пятидесяти метрах и показывал, что надо разворачиваться.
"Ну же... Выжми это проклятое сцепление!"
Он шумно выдохнул, вытянулся и кончиком носка нажал на педаль.
"Так. А теперь переводи на нейтралку. Она посередине".
После нескольких попыток Кристиано решил, что нашел нейтральное положение. Он еще раз повернул ключ, и на этот раз мотор завелся. Включив первую, он очень медленно отжал сцепление. Фургон тронулся, Кристиано крутанул руль и двинул в обратную сторону.
По шоссе навстречу ему плотным строем, как караван слонов, шли фуры с иностранными номерами. Небо окрасилось в темно-серый цвет, а на востоке над долиной забрезжил тусклый рассвет. Силуэт дома черным бункером выплыл из расстелившегося по полям и по дороге тумана.
Кристиано припарковал фургон, заглушил мотор, вылез из кабины и пошел открывать кузов.
Отец лежал поверх трупа Фабианы, под велосипедом. Голова угодила в остатки от барбекю, а к щеке прилипла этикетка от пива "Перони".
Кристиано запрыгнул в кузов и проверил, бьется ли еще у отца сердце. Отец был жив. Тогда Кристиано взял его за ноги и осторожно, чтобы он не ударился головой, стянул вниз и снова водрузил на тачку. Захлопнув дверцу, он покатил тачку к дому, но перед дверью вспомнил, что у него нет ключей. Ключи нашлись в кармане штанов Рино. Кристиано открыл дверь.
Не с первой попытки ему удалось взвалить отца на плечи, и он медленно, согнувшись под весом семидесятивосьмикилограммового тела, поднялся по лестнице на верхний этаж. Валясь с ног, совершенно обессиленный, он положил отца на постель.
Теперь его надо было раздеть, но это-то он делать умел. Сколько сотен раз ему доводилось укладывать в постель вдрызг пьяного отца?
180.
От чего доктор Фурлан совершенно терял голову, так это от макарон по-генуэзски.
Кладешь в большую кастрюлю три кило лука, добавляешь немного сельдерея и морковки, кусок постной телятины и варишь все это целый день на слабом огне.
Лук постепенно превращается в темное ароматное пюре, которое затем вываливаешь на макароны, щедро присыпав тертым пармезаном и бросив несколько листочков базилика.
"Седьмое небо"
Супруга доктора Фурлана готовила их просто восхитительно, потому что она клала в соус еще и кусок сала. И так долго томила его, что от телятины оставалось только воспоминание.
Беда была в том, что Андреа Фурлан, вернувшись домой к полуночи зверски голодным после того, как их команда продула финал клубных соревнований по волейболу, открыл холодильник и, не грея, уговорил полкастрюли макарон, а потом, не удовлетворившись съеденным, отправил в свой желудок три куска пирога с начинкой из латука, оливок и каперсов, а также две жареные колбаски.
Подкрепившись, он улегся спать. А через три часа уже был в неотложке — начиналась его смена.
Теперь, стиснутый между водителем, Паоло Ристори, и медсестрой Сперти, он чувствовал, как лук и колбаски пытаются подняться вверх по пищеварительному тракту. Его мутило, а живот раздулся, как баскетбольный мяч.
Самое оно было бы сейчас пересесть назад и минут пять соснуть на каталке, оставив этих идиотов лаяться между собой.
Фурлан с выражением отвращения на лице поглядел на Ристори.
Жуя жвачку, тот продолжал упорно слепить фарами грузовик с полным кузовом свиней, не желавший съезжать с полосы обгона. Шумахером себя возомнил. Под предлогом неотложности вызова гнал как очумелый.
— Ну и в общем, он наложил в штаны... — сказала Микела Сперти, светловолосая девица, облаченная в мешковатую оранжевую форму. Под комбинезоном (Паоло один раз видел ее в бикини в городском бассейне и ужаснулся) скрывалась масса настолько рельефных мускулов, что они казались рыбинами, уложенными на продажу в корзину одна поверх другой. По вине бодибилдинга она распрощалась с грудями и с менструациями.
Ристори бросил на нее беглый взгляд.
— Ты хочешь сказать, что твой приятель наложил в штаны прямо на конкурсе "Мистер Олимпия"?
— Ara. Когда стоял на сцене и демонстрировал мускулы.
— Нет... ради бо... — пробормотал Андреа и, прикрыв рот рукой, срыгнул луковым перегаром, от которого чуть не лишился чувств.
— Ну, если наглотаться "Гутталакса" за три часа до начала соревнований... — Микела принялась обкусывать себе ногти.
— Но зачем он это сделал? — недоумевал Ристори.
— У него вес на триста грамм зашкаливал. Он не проходил в свою категорию. Этот кретин с утра выпил полбутылки минералки, пошел в сауну, пропотел как проклятый, но все без толку, не сбавил ни грамма. Тогда он догадался, что у него кишечник полный. И поэтому принял слабительное, только вот сработало оно, когда он показывал "Двойной бицепс спереди".
Фурлан увидел дом и показал на него:
— Тормози! Тормози! Приехали. Останавливай.
— О'кей, шеф. — Ристори включил поворотник и, резко крутанув руль, на полной скорости влетел во двор дома Дзены так, что карета скорой помощи, скрежеща шинами по гравию, остановилась в полуметре от кузова "дукато".
