- Что же, - промямлил герцог, - вы полагаете, смерть еретика избавила бы Лоретт от напасти?
- Воистину так, ваша светлость. И никакие сумеречные охотники, которым город ни за что платит из казны, стали бы не нужны.
- Вы полагаете... - неопределенно повторил Хосвейн.
- Как же предположить иначе, если охотница уже третий день в городе, а оборотень продолжает свои черные дела?
- В самом деле... Так, по-вашему, стоило бы назначить итоговое заседание суда по делу Талвеона?
- На все воля Творца, - как можно смиреннее отозвался Воллет.
На итоговом заседании в обязательном порядке выносится окончательный приговор. А в случае Талвеона двух мнений о том, какой это приговор, быть не может. Неотрекшегося и нераскаявшегося еретика следует казнить.
Наконец-то Талвеона повесят. Наконец-то он, Воллет, победит. Он не смог восторжествовать над своим противником в жизни, но уж в смерти-то он восторжествует, здесь ничто ему не будет препятствием. Пыточной машине проклятый отступник не покорился, но покориться виселице ему придется. Затягивающейся петле Талвеон не сможет противопоставить ничего, обладай он хоть железной волей. И никогда, никогда не будет уже он глядеть на мир своими непреклонными глазами, уверенный, что вправе проповедовать какую-то свою истину, отличную от той, которую считает единственно верной он, Воллет. Никогда не будет глядеть глазами, в которых, несмотря ни на что, нет ненависти...
Не будет? Не будет... На мгновение Воллет ощутил какую-то опустошенность в душе. Что последует за окончанием этого противостояния длиной в год? Что дальше?.. Нет, это безумные мысли... Какая опустошенность? Не опустошенность, а логичный итог. Победа.
- Я... подумаю об этом, - сказал после долгой паузы Хосвейн. И, явно довольный, что нашел такой не означающий ни "нет" ни "да" ответ, повторил: - Да, я подумаю.
Проклятый мямля! Воллет мысленно выругался, но тут же попросил прощения у Творца. Прощения и терпения.
- Хорошо, господин герцог, - с притворной покорностью кивнул первый священник.
Все равно вечно Хосвейн "думать" не сможет, рано или поздно надо будет принять решение. И он, Воллет, постарается, чтобы это решение было таким, как нужно. Правильным. Он выжмет из этой птицы в человеческом обличии назначение итогового заседания суда.
- Но я прошу вас, ваша светлость, не откладывая пойти мне навстречу хотя бы в одном. Условия содержание еретика следует ужесточить.
- Насколько я знаю, он содержится в одиночной камере, и на прогулки его не выпускают, - заметил Хосвейн. - Это самые строгие условия из возможных.
- Обратите внимание на посещения. Пусть к нему не допускают никого, кроме служителей веры и закона.
- Разве к нему приходит кто-то кроме святых братьев и судебных расследователей?
Но Воллет слишком хорошо знал, кто за последние дни посетил Талвеона, и не отстал от герцога, пока тот не подписал нужную бумагу. Очень уж много эта фейренская девица о себе мнит, если считает, что может всюду совать свой нос. Сумеречные охотники и без того погрязли в непростительной гордыне, уверенные, что это их ничтожное оружие, а не воля Творца поражает ночных тварей. Девице, конечно, не откажешь в проницательности, если она уловила связь между зверем, на которого охотится, и еретиком. Но в тюрьме ей больше делать нечего, еретик - не ее забота.
Было мгновение, когда у Воллета появился соблазн не требовать ужесточения содержания отступника, а подождать - не отправится ли Бирг снова в тюрьму? Это можно было бы использовать против нее. Не важно, какие у нее на самом деле мотивы: того, кто ходит к еретику не ради его вразумления - а такую миссию могут исполнять лишь избранные двухбережные братья - самого можно обвинить в еретичестве. Но тупоумный Орвен Кейр на стороне охотницы - то есть, можно сказать, что все страшинство. И не только... Вот если бы он, Воллет, произнес проповедь в храме против фейренской чужачки, многие вняли бы его словам. Но многие, пожалуй, и нет. Это чревато враждой в народе...
"К тому же, - пришло вдруг в голову Воллету, - Творец может избрать эту девицу своим орудием. Пути его неисповедимы..." Не исключено, после того как еретик умрет, именно рука охотницы сразит зверя. Возможно, так бывало уже и прежде, оттого и пошла ложная слава ей подобных... Ведь люди видят только внешнюю сторону, но не суть. А хорошо бы, если бы на этот раз все было иначе. Если бы ночную тварь поразила небесная молния, все воочию узрели бы величие и милосердие Творца, и воздали хвалу ему, а не наглой самодовольной девке из Фейрена.
Стоит ли сейчас заводить с Хосвейном разговор насчет излишнего упрямства Орвена Кейра?.. Нет, пожалуй, лучше пока подождать. Ни к чему, чтобы мысли птицеголового герцога рассеивались на множество разных вопросов. Пусть "подумает" о еретике. Пусть как следует подумает... А до главы старшинства очередь дойдет в свой черед.
Самому же Воллету теперь тоже нужно подумать. Еще об одной заблудшей душе. Об ее благе.
***
Второй раз Ярлу к Талвеону тюремный стражник не пропустил. Оказывается, документ, который ей вчера выдали в советном доме, имеет однократную силу. Ярла глянула в бумажку и обругала себя за невнимательность, за нелюбовь ко всякого рода канцелярской писанине. Разрешение, действительно, на один только визит. Если бы прежде прочитала внимательно, время бы сэкономила, не в тюрьму, а сразу в советный дом пошла - новую бумагу требовать.
Но в советном доме писарь-"гусь" ответил отказом. Только что поступило распоряжение от самого герцога Хосвейна: условия содержания еретика ужесточить и никого не пускать к нему кроме двухбережных братьев, которые хотят спасти его душу, да расследователей.
Ярлу тянуло изругаться последними словами и спросить - мол, а расследователи тоже чего-нибудь хотят спасти, душу, или другое чего? Спасатели, так их и разтак... Но промолчала, разумеется.
Ну что за невезение! И опоздала-то всего на немного, ведь "только что" это распоряжение проклятое пришло. С чего это Хосвейна Лореттского именно сейчас кольнуло "ужесточать условия"?.. Уж больно странное совпадение. А раз странное - то, считай, не совпадение вовсе. Не отец ли Воллет постараться успел?.. Среди горожан неприязнь против неугодного первому священнику сумеречного охотника, видимо, глава старшинства настоятельно порекомендовал не разжигать. Уж наверное порекомендовал - во всяком случае, пока никто на лореттских улицах Ярлу камнями закидать не пытался. Будем надеяться, и дальше не попытаются... Но совсем утихомириться не пожелал Воллет, решил через герцога действовать, не иначе. Считает, что Ярла и правда от еретика какие-то нужные для своей охоты сведения узнаёт - так на, получай: ни еретика тебе, ни сведений.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
