Правду ли сказал Талвеон, будто ничего, кроме того, что она сама в себе разглядеть способна, не видит в ней? А может, приметил его, облачко, да пожалел, скрыть решил? Но нет, не стал бы он лгать... Такой как он - не стал бы.
9. Ловушка
Но хватит этих мыслей, сейчас не время. Надо сделать, как она сказала Лорку. Надо идти к Талвеону.
Все еще стоя перед зеркалом, но уже не за тем, чтобы разглядеть в себе "помутнения", Ярла расчесала волосы и заплела в косу. Наспех доела принесенный Саулиной поджаренный хлеб и полузасохший кусочек сыра, который со вчерашнего дня завалялся на столе, на дорогу сунула в карман яблоко. Обернула вокруг бедер пояс с ножнами и кошелем, хотела уже из комнаты выйти, как вдруг услышала в коридоре негромкие голоса.
- Пустите... Да отпустите же!
- Брось ломаться, я таких как ты знаю, вам самим нравится... Пошли в комнату ко мне.
И опять:
- Пустите!..
Один голос знакомым показался. Ярла наклонилась к замочной скважине, выглянула. Совсем рядом говорят, может, рассмотреть получится, кто это... Вон, чуть дальше по коридору Саулина и какой-то хмырь с широченной спинищей, с толстыми ляжками - того гляди штаны лопнут. Кажись, уже мелькал он тут на днях, комната у него по соседству. Не то что в отцы, в деды Саулине годится, а все туда же - сгреб и юбку девчонке задирает.
Но все-таки помедлила Ярла, чтобы лучше ситуацию понять. Ну бывает же такое: "Пустите", - девица твердит, а сама хихикает. Пожалуй, обидится, если и правда ее отпустят.
Но здесь явно не тот случай. Саулина по-настоящему вырывается, вцепилась в волосатую ручищу, которой толстяк ее за талию облапил, хочет от себя отодрать. И в голосе - нотки яростные, уж никак не игривые слышатся. Ну да, с таким-то уродом кто заигрывать станет? Разве которая на деньги его позарится, он не из бедных, судя по одежде. Да только Саулина не позарилась бы.
Но хотя и яростный голос, громко закричать, на помощь позвать девушка боится. Гордость не дает. А вдруг решат, что сама повод дала, вдруг ее же обвинят, как те две мадамы кружевные - случайно услышанные вчера слова их, "развратная девица" и прочее, тут же всплыли в Ярлиной памяти.
А что еще мадамы говорили? Насчет хозяев постоялого двора?.. Может, действительно господа Тиверо не прочь, чтобы служанка ко всей своей работе дополнительно еще и желающих постояльцев развлекала? С них и станется... Вывеску-то приличную нацепили на свое заведение, но вывеска - одно, а что внутри заведения делается - это другое. Потому и не хочет девушка, чтобы они знали об ее сопротивлении, не повышает голос.
Пригляделась Ярла к непрошенному Саулининому ухажеру, насколько замочная скважина позволяла. Ну, на такого увещеваниями точно не подействуешь. Вон какой здоровый голодный дух, похотливый инкуб, с ним рядышком вьется.
"Видать, такого инкуба, но уже освободившегося, отец Воллет Лорку в отцы прочит", - подумалось невольно. - Да только свободному инкубу совсем не то надо, не физической любви. А как всем голодным - убить, жизненную силу выпить.
Так... теперь - лишь бы дверь не заскрипела, не спугнула кавалера раньше времени. Да вроде не должна, не скрипела прежде.
Мягко толкнула Ярла дверь - та беззвучно отварилась. И не заметили они оба постороннего присутствия - толстяк из-за того, что только свое пыхтение и сопение слышал, а Саулина - потому что он ей обзор загораживал.
Шаг - бесшумный, еще... Пожалуй, если сразу сильно больно этому хмырю сделать, руку, например, за спину вывернуть, так разорется на весь дом. Ни к чему оно... По-другому действовать будем.
Тихо приблизилась Ярла к толстяку сзади и одновременно одной рукой рот ему зажала, другой кинжал из ножен вытащила, уткнула в спину. Прошипела в самое ухо:
- Отпусти девчонку. - А тот уж и сам отпустил, взмахнул нелепо руками в воздухе. - Спокойно стой.
Саулина, нежданно свободу обретя, отступила на шаг, во все глаза на происходящее уставилась. И мстительная радость мелькнула во взгляде - но разве ее за то осудишь? Потом догадалась, поспешила к лестнице - сторожить, не идет ли кто.
Здоровяк вздумал было дернуться.
- Слушай и запоминай, - так же, шепотом, продолжала Ярла. - К ней больше не суйся. Она ведь ясно сказала: знать тебя не хочет. Давай уж, пошевели своими жирными мозгами, чтобы это до тебя как следует дошло.
Громила завозился снова. Чувствовал, что рука, его схватившая - не самая сильная, не самая большая рука. Но чувствовал и упирающееся в спину лезвие. Хотя и плашмя оно упиралось, чтобы царапины не оставить, но все равно ощутимо было.
- Теперь я тебя отпущу. И ты к себе в комнату пойдешь. А потом лучше всего тебе отсюда на другой постоялый двор убраться.
Конечно, не послушался он. Только почувствовал свободу - развернулся, вперился в Ярлу взглядом маленьких свинячьих глазок. Худшие его подозрения подтвердились: женщина угрожала ему. И нож-то как будто исчез, как будто и не было его... На самом-то деле не исчез никуда, за рукавом прятался, потому что Ярла его обратным хватом держала. Но толстяк оружия не видел и осмелел:
- Да ты как посмела?! Ты кто такая?..
От злости чуть не задыхался, но голоса не возвышал - не хотел скандала. Но и смириться с положением, которое ему представлялось особенно позорным, не желал. Имел глупость на Ярлу надвинуться, словно одной своей массой ее собрался подавить.
Но напрасно. Ярла мгновенно от него сбоку оказалась, а лезвие на этот раз в правое подреберье ткнулось толстяку.
- Для тебя я прежде всего человек, у которого есть нож, - по-прежнему негромко сказала Ярла. - Слой сала ты порядочный накопил, но будь уверен, проколет до печенки.
Делать то, о чем говорила, она собиралась в последнюю очередь, но толстяку об этом знать ни к чему. Кто он такой, интересно - какой-нибудь торгаш, или чиновником в конторе сидит? С оружием явно всю жизнь дела не имел, не утруждал жирные телеса.
- Я на тебя в стражу заявлю, бандитка!
- С проколотой-то печенкой? Посмотрю, как заявлять побежишь.
Так его, посильнее надавить. Ярла почувствовала даже, как от толстяка потом вонять начало - и правда, испугался.
- За-заявлю, - заикнулся он, - что ты воровка, девка продажная...
- Все, что на ум пришло, перечислил? Еще одно добавь, не забудь: что убийца. А я возьму, да тоже заявлю, только не вранье, а правду. Слово двоих против тебя одного будет.
- Кого двоих? Этой, что ли, соплячки? Да кто ее слушать станет...
- Станут, у них работа такая. Разбирательство начнут. Начальству твоему, - Ярла решила, что скорее всего толстяк все-таки чиновник, - да дорогой женушке понравится это, а?
Громила запыхтел сильнее, и сильнее потом завонял.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
