— Что это значит? — спросил кадет, с удовольствием освобождаясь от больничного. — Ты в курсе, или как? Тебе не кажется, что команда поделилась?
— Воспринимай мир таким, каков он есть, — проговорил Шабанов. — Поглядим…
Через двадцать минут после взлета, хакер знаком подозвал Шабанова, усадил рядом и подал наушники СПУ.
— Мы обнаружили пять аномальных точек по наличию металла, — сообщил он, расстелив карту на пульте. — Три из них идентифицированы. Здесь находится заброшенная буровая скважина с рассеянным по земле металлоломом… Вот здесь крупный металлический массив, вероятно, трактор, вездеход или автомобиль…
— На моей машине аварийный радиомаяк был в исправности, — перебил его Герман. — Неужели не идет сигнал?
Главный Конструктор будто бы не услышал, лишь сделал интеллигентную паузу и продолжил:
— Тут лежит на земле не совсем понятная стальная конструкция, что-то вроде высоковольтной опоры, и это хорошо отбивается визуально. Итак, остается две точки, где есть металл неизвестного происхождения, — он указал их на карте. — Сейчас будем проходить первую, неподалеку от Дранского хребта. Если хотите, можете понаблюдать из пилотской кабины.
Бортмеханик передал ему наушники и уступил место. ЯК-40 снизился до трехсот метров, сбавил скорость.
— Я все время на связи, — предупредил Главный Конструктор по СПУ.
Машина вышла на предельно минимальную скорость. Шабанов вглядывался в набегающую, изломанную линию затаеженных гор. Он отчетливо видел хребет, вернее, правобережную часть, отрезанную рекой от основного массива. Его географическое положение, высота, общий внешний рисунок — все походило на тот, носящий другое название и в утреннем тумане принятый Шабановым сначала за буддийский монастырь, потом за Великую Китайскую стену. Разница наблюдалась пока единственная: Дангралас имел столообразную вершину, этот же конусную, и объяснить такое несовпадение можно было лишь тем, что сейчас он смотрел с высоты, а тогда с земли.
— До цели две тысячи триста метров. — голос хакера почти не менялся, пройдя сквозь электронное решето: здесь и внутренняя связь была какой-то особой.
В сознании Шабанова осталась некая картинка, запечатленная за несколько секунд до катапультирования — пологий склон горы, чуть левее — глубокий распадок…
— Тысяча пятьсот, — известили наушники. Он видел момент соприкосновения МИГаря с землей: машина будто нырнула в предутреннюю темноту леса, значит, особенного развала деревьев может и не быть. Сломало две-три вершины, может, завалило пару и все, а баки сухие, пожар не случился…
— Пятьсот, — сказал хакер.
Земля набегала медленно, все ощущения были совершенно иными, чем в ситуации, когда находишься в маленькой, скоростной машине. Склон горы был похож, и распадок какой-то маячил впереди, но все это не вызывало уже испытанных эмоций и не произошло мгновенного узнавания места. Вроде бы, мелькнули внизу поваленные с корнем деревья среди молодого подлеска, даже что-то блеснуло на земле, отразив небесный, рассеянный облаками свет — все то и не то…
— Командир, можешь спикировать на цель? — спросил Шабанов.
Некоторое время в наушниках была тишина, хотя тангента была включенной.
— Может, командуйте, — разрешил Главный Конструктор, видимо переговорив с командиром.
— Могу, но в пределах возможного, — отозвался тот. — Я не истребитель…
— Давай в пределах.
Самолет сделал круг, достав облаков, вышел на исходную и покатился с пологой горки, будто мешок с сеном, ни шатко ни валко. Пилоты были опытными, однако машина не позволяла играть с собой, заскрипела, завибрировала на выходе из пике, предупреждая, что не позволит совершать над собой насилие.
— Видел обломки, — спокойно проговорил Шабанов. — На земле дюраль. Еще бы один заход…
— Только на бреющем, — не согласился командир. — Машина трещит.
— Ну давай.
С высоты пятидесяти метров белесые клочья металла виделись отчетливее, но всего мгновение. Их успели разглядеть и пилоты, и товарищ Жуков.
— Обломки! — крикнул он, когда Шабанов вышел из кабины. — Видел среднюю часть фюзеляжа!
Самолет ушел на круг с набором высоты, а хакер и представитель, сомкнувшись головами над пультом, о чем-то совещались. Герман сел на свое место, испытывая неуместное спокойствие, а кадет, вертясь как школьник, совался к иллюминатору с одной, с другой стороны, пока его не окликнул охранник и не усадил в кресло. Как только хозяева разошлись от пульта, машина взяла курс на юг, вдоль русла реки и на некоторое время все успокоилось.
— Куда они? — никак не мог угомониться Олег. — Домой, что ли?
— А знаешь, — устраиваясь поспать в кресле, проговорил Шабанов. — По мне так скорей бы домой.
— В инфекционное?
— Да хоть бы и туда…
Через четверть часа ЯК-40 вновь пошел на снижение и Главный дал Герману знак — в кабину. Он был на этом борту царь и бог, и с чужими людьми так быстро освоился, что, видимо, считал их своими подчиненными, причем самого низкого звена, и по этой причине не считал нужным обсуждать планы, советоваться или хотя бы коротко ввести в курс дела. Чувствовалась, ему не больно-то и надо, чтобы Шабанов вел наблюдение за целями, опознавал местность и обломки; посылая его в кабину, он как бы оказывал небольшую услугу, дескать, на вот, полюбуйся. И вообще было странно: вчера представитель говорил пламенные речи, дабы увлечь, сагитировать и заполучить его на борт своего самолета, а выяснилось, он нужен здесь не более чем зритель.
Командир экипажа без всяких просьб вышел на цель и машина, клюнув носом, пошла на резкое снижение — пикированием это назвать было нельзя. И здесь тоже был склон горы, однако переходящий в седловину, и Шабанову показалось это место более подходящим. Во время падения МИГа прямо по курсу, вроде бы, мелькнул заснеженный голец — высокая, более освещенная точка. Конус высокой горы со снежной шапкой сейчас стоял впереди, и будь это раннее утро, узнаваемость была бы полной…
И здесь, в достаточно редкой тайге тоже забелели разбросанные по земле пятна, так похожие на дюраль! Да что тут, под каждой елкой по самолету?!
— А если на бреющем и с креном на цель? — предложил командиру Шабанов.
— Попробуем, — отозвался тот.
На втором заходе сомнений почти не оставалось. Земля на площади в полсотни квадратных метров была усеяна кусками рваного белого металла. Все сходилось! Самолет Шабанова должен был рассыпаться от удара о землю, и потому обломки лежали кучно; взрывом топлива их бы разметало на большое расстояние и на месте осталась бы меньшая часть машины, в основном, двигатели. Все, что полегче разлетелось бы на сотни метров по округе.
Почти в центре места катастрофы отчетливо виднелся совсем свежий выворотень и ствол лежащего на боку кедра с огромной кроной. А самое главное — следы небольшого пожара — опаленная и пожелтевшая хвоя на близ стоящих деревьях!
— Еще бы один заход, только от солнца, — попросил Герман. — Сменим освещенность.
— Нет проблем, — командир повел машину на разворот.
— Можно этого и не делать, — вдруг вмешался хакер, не отходивший от пульта. — Цель идентифицирована. Это три сгоревших лесоустроительных вагончика. Были обшиты алюминиевым листом… Но если есть желание, можно удостовериться визуально.
При заходе от солнца Шабанов и в самом деле разглядел рассыпавшиеся, искореженные в огне листы и даже две железных печки с трубами, на которых висели лохмотья металла. Пожар, видимо, случился зимой, потому кедры и пихты вокруг лишь чуть припалило, снег на кронах не дал распространиться огню… Герман молча вернулся в салон.
У товарища Жукова сияли глаза.
— Во техника! Слушай, когда она будет в войсках? Это же класс! Можно находить любую замаскированную цель. Причем на расстоянии!
— Дерьмо, — буркнул Шабанов. — Ты же знаешь.
Тот нахохлился, затосковал, взирая на пустынную землю.
— А, ну да. Это я так… Что там с Катериной? Надеюсь, сейчас-то домой?
Как только машина легла на обратный курс, бортмеханик открыл шкаф в хвостовой части и стал доставать парашюты. Выставил в проходе шесть штук, а к седьмому, грузовому, стал пристегивать тяжелую брезентовую «мабуту», набитую инструментами и оборудованием. Кадет ничего этого не видел, прилипнув к иллюминатору, и оглянулся назад, когда механик натягивал в салоне выпускной трос…
Прыгали сразу все, кучно, с прицелом на небольшую болотистую проплешину с чахлым кустарником — другой подходящей площадки было не отыскать поблизости от обломков разбившегося самолета. И приземлялись также кучно, один за одним: спортивные, планирующие купола — это не тупые парашюты-спасатели. Немного оторвало в сторону одного из охранников, не имеющего хорошей подготовки, хотя Жуков кричал ему, как подтягивать кильванты, чтоб не уносило от цели.
