class="p1">Когда она оправится от своего деликатного состояния, я не буду вести себя так по-джентльменски.
Глава 31
ФЕНИКС
Через несколько часов, когда я просыпаюсь во второй раз, пульсация в голове уже прошла, но сменилась болью в пустом желудке. Я двигаюсь, и чувствую прохладный шелк простыней, скользящих по моему телу.
Вдыхаю, мои ноздри наполняются ароматом кожи. Должно быть, профессор Сегал перенес меня в подвал.
Догадка подтверждается, когда я разлепляю глаз и вижу тяжелые шторы, кровать с балдахином. Красные лучи струятся внутрь, разрисовывая простыни вертикальными узорами, но вокруг ни души.
— Ох, ну почему я всегда просыпаюсь здесь одна? — бормочу себе под нос и опираюсь на руки, чтобы сесть, прислонившись к мягкой кожаной спинке кровати.
Я решила, что его дом отражает его личность. Верхний этаж идеален, безупречен и отполирован, но под поверхностью скрывается тьма, декаданс и разврат.
— Профессор? — негромко зову его.
Ответа нет.
Он, вероятно, наверху, ведет один из своих тайных телефонных разговоров, которые резко прерывает, как только я вхожу.
Профессор — полная противоположность папе. Папа кричал, чтобы я убиралась к чертям, и добавлял несколько унижающих достоинство оскорблений, просто желая напомнить, что я никчемный паразит.
Качаю головой.
— Зачем я их вообще сравниваю?
Отодвинув тяжелую занавеску, я развожу ноги в стороны и соскальзываю с матраса. На прикроватной тумбочке стоит поднос с бутылкой питьевого йогурта и запиской «ВЫПЕЙ МЕНЯ».
Это очень в стиле «Алисы в Стране Чудес», но тогда я не могу не задаться вопросом, какого персонажа представляет он.
Допив, иду к двери.
Профессор Сегал спускается по лестнице без рубашки и в кожаных штанах.
— Куда-то собралась?
Невольно мой взгляд скользит по его босым ногам. Пальцы у него почти в два раза длиннее моих, видны косточки, которые тянутся к лодыжкам. Они заканчиваются короткими чистыми, ухоженными ногтями.
Когда я встречаюсь с ним взглядом, он наклоняет голову, приподняв бровь. Я уже знаю, о чем он промолчал.
— Это не фут-фетиш, — выпаливаю я.
— Конечно, нет, — отвечает он совершенно неубедительно, и сокращает дистанцию между нами.
Запах сандалового дерева едва уловим, но я все еще покачиваюсь на ногах, потрясенная. Воздух между нами сгущается, пока не становится слышно его треск от ощутимого напряжения.
Он берет меня за лицо и проводит подушечкой большого пальца по моей нижней губе. Покалывание проносится по груди, вниз по соскам и пробуждает голод. В предвкушении пульс стучит между ног.
— Как твоя голова? — спрашивает он нейтральным голосом.
— Все в порядке. — теряюсь в его голубых глазах, которые в тусклом свете напоминают цвет индиго. Удивляюсь тому, как он может говорить так спокойно, когда внутри меня все бурлит.
— Хочешь есть? — глубокий голос пробирается прямо в сердце.
— Только Вас, — слова срываются с моих губ прежде, чем я успеваю остановиться.
Глаза профессора Сегала темнеют, а уголки губ сжимаются. Не могу сказать наверняка, нарушила ли я БДСМ-этикет, потому что остальная часть его лица остается бесстрастной.
— Продолжай.
Горло сжимается, и я прикусываю нижнюю губу.
— Я хочу, чтобы мы занялись сексом.
Его черты лица не дрогнули.
— Встань на колени и проползи до центра комнаты.
Безразличие в его тоне пускает приятное напряжение по позвоночнику, которое оседает внизу живота. Делаю паузу в два удара сердца, прежде чем опуститься на пол. Эрекция профессора Сегала выпирает сквозь кожаные штаны, заставляя пульсировать мой клитор еще сильнее.
Глубоко вздохнув, кладу ладони на пол и проползаю обратно через дверь подвала.
Это должно быть унизительно, передвигаться на четвереньках, как будто я его домашнее животное, но в следовании его приказам есть свобода, которая не только дает мне чувство безопасности и принятия, которого я никогда раньше не чувствовала, но и вызывает у меня головокружение от желания.
Тепло разливается внутри, когда я тру бедрами друг о друга, передвигаясь.
— Остановись.
Я сажусь на пятки и смотрю, как он стоит в дверях, словно король демонов, наблюдающий за своим двором. Тусклый свет заливает его кожу красной дымкой и подчеркивает темные татуировки.
Предвкушение пробегает по коже, и именно в этот момент я понимаю, что слишком одета.
— Мне снять майку?
Уголок его рта приподнимается в подобии улыбки.
— Оставь.
Ощущение такое, будто он только что он вспомнил анекдот, но не хочет делиться. Прежде чем я набираюсь смелости спросить, он пересекает комнату, обходит меня и останавливается у огромного круглого орудия пыток у стены.
Оно сделано из двух полукругов, обтянутых кожей, и соединенных в цельный круг. Шесть крюков, прикрепленных к металлическим пластинам, имеют углубления по краям, но это не самое зловещее.
На полу, где должна стоять сабмиссив, симметрично расставлены подставки для ног. И три комплекта кожаных ремешков, чтобы закрепить их на лодыжках, коленях и бедрах.
В области груди находится огромный пояс, и выглядит так, как будто он обхватывает грудную клетку. Затем руки разводятся в стороны и привязываются еще большим количеством кожаных ремней.
Мой желудок сжимается в узел. Он бы не…
— Сэр? — слово выходит хриплым, поэтому мне приходится прочистить горло. — Что это такое?
Он толкает и вытаскивает массивную подставку, похожую на рычаг.
— Бондажированное колесо.
Я сглатываю.
— Это безопасно?
Он оборачивается и дарит мне свою первую искреннюю улыбку.
— Я забочусь о том, что принадлежит мне, — мягко говорит он. — Тебе не будет причинен непреднамеренный вред.
— Это означает, что намеренный вред все же в плане? — я почти визжу.
Он фыркает.
— Подойди сюда.
Я подползаю к нему на дрожащих руках и ногах. Мое сердце бьется так сильно, что вся верхняя часть тела дрожит, а ладони скользят от пота.
Когда я подползаю, он кладет теплую руку мне на макушку, снимая напряжение с моих плеч.
— Ты помнишь стоп-слова?
— Да, — шепчу я.
— Проговори.
Я облизываю пересохшие губы.
— «Желтый», когда нужно притормозить. «Красный», когда нужно остановиться.
Профессор Сегал проводит пальцами по моим волосам и нежно дергает меня, так что голова запрокидывается. На этот раз, когда я встречаюсь с ним глазами, они совершенно темные.
— Ты воспользуешься ими при первых же признаках дискомфорта, поняла?
Сердце замирает. Он говорит это, потому что все еще думает, что у меня похмелье, или потому, что это колесо особенно ужасно?
— Я это сделаю.
Он кивает.
— Встань.
Возбуждение пульсирует в груди, а соски напрягаются. Кажется, сейчас узнаем.
Профессор берет меня за руку, подводит к основанию колеса и помогает встать на подножки. Несколько наборов металлических пряжек звенят, когда я прислоняюсь к устройству, и обивка холодит мою лихорадочно-горячую кожу.
Несмотря на то, что
