себя собраться и посмотреть в его глаза.
В полусвете едва ли возможно различить черты, но я не могу не отметить взгляд, потому что видела его раньше. Тот самый парень, что перечил Нику перед подготовкой к загрузке. Какая ирония.
На переносице, куда я его ударила, кровит рассечённая кожа.
— Тронешь меня хоть пальцем, — сквозь зубы угрожаю я, стараясь потянуть время, — и мои парни от тебя места мокрого не оставят. А если отец узнает, что ты со мной сделал, считай, ты труп.
Он смеется, наступая. Я продолжаю пятиться.
Резко делает выпад в сторону, и я, отпрыгнув, вскрикиваю. Его хохот разносится по пустой комнате.
— Все? Уже не такая смелая?
Я делаю шаг назад.
Потом еще один, пока не упираюсь спиной в оконную перегородку от потолка до пола. Старое дерево скрипит. Рассохшееся от времени, дрожит на ветру, звеня обломками стекол. В спину впивается острый осколок. И я отшатываюсь от края, глядя как вниз падают задетые моими ботинками обломки и мусор.
— Не поранься, — иронизирует парень.
За окном гремит гром. Дождь припускает сильнее, обдавая потоками капель затылок и спину.
Оглушённая адреналином и страхом, я только сейчас слышу, как кто-то врывается в здание. На лестнице слышатся шаги.
— Мы здесь! — кричит наемник, сплевывая на пол кровь и подходя ближе.
В дверях появляется еще одна фигура в черном. Теперь мне точно не спастись.
Но с разума наконец спадает пелена страха, и я точно знаю, что сделаю. Пусть эта мысль и безумна.
— Пойдешь смирно, и твоё личико не пострадает.
Делаю вид, что согласна. Протягиваю руки.
Парень ждет. Я послушно шагаю вперёд, чтобы опередить его лишь на корпус. А потом собираю остатки смелости, разворачиваюсь и со всем силы толкаю его в окно, которое и так еле держится.
На стекле появляется трещина. Как паутина, в секунду расползаясь в разные стороны. Рама скрипит и ломается, не выдерживая большой вес. Солдат размахивает руками в стороны, пытаясь схватить воздух, и в последний момент я не успеваю увернуться. Мужская рука хватает меня, утягивая следом.
Удержать нас двоих мне не под силу.
Задержав дыхание, словно перед прыжком в воду, я утыкаюсь лицом в мужскую грудь, сильнее вцепляясь руками в одежду. А потом мы падаем в пустоту. Вместе.
Глава 13. Прозвища
Удар!
Такой силы, что на миг я теряю чувство реальности. Разодранные пальцы все еще сжимают борта чужой куртки. Колени упираются в крепкие бедра. Я открываю глаза. Поднимаю голову.
Вокруг чернота. С волос сыплются стекла. По телу эхом отдается стук сердцебиения.
Мы в вагоне с углем. Парень подо мной отключился, ударившись головой.
Бежать.
Это даже не мысль. Инстинкт, что диктует тело.
Наверху остался еще один агент, а значит, у меня не так много времени.
Карабкаясь, как букашка, на коленях, я расталкиваю куски угля, заставляя себя продолжать ползти. «Пожалуйста, быстрее», — умоляю я собственное тело, невзирая на то, что от страха едва могу соображать. Шатаясь, поднимаюсь на ноги. Колени подгибаются. Боль стреляет в боку, но я игнорирую ее когтистые пальцы. Цепляюсь за железные борта. Ржавчина и металл жгут разодранную кожу. Одежда и волосы моментально намокают от дождя. Удерживаясь на руках, я повисаю и прыгаю. Но едва успеваю стать ногами на твердую землю, как чья-то рука грубо припечатывает меня к стенке вагона. Последнее, что я вижу, — черные злобные глаза, а потом перед лицом взмывает кастет.
Я зажмуриваюсь, закрываясь руками и ожидая удара. Из глаз льются слезы, смешиваясь с холодными дождевыми каплями.
Вскрик боли.
Но не мой.
Я распахиваю глаза. Из руки, кулак которой только что был направлен в мою сторону, торчит нож.
«Он пришел!» — проносится в голове. Голубые глаза Ника горят ненавистью. Его бровь рассечена, и вниз по скуле ползет струйка крови, тут же смываемая дождем, а в остальном он цел. В его руке, словно из воздуха, тут же появляется другой нож.
Приближаясь, Ник замахивается для удара, но агент ловко уворачивается. Блокирует его атаки, словно заранее знает, как именно Ник будет бить. Ножи блестят попеременно то в одной, то в другой руке, взметаются в воздух и опускаются, не достав цели.
Вдалеке слышится шум машин. Я молюсь, чтобы они оказались нашими.
— Думаешь, только ты на такие фокусы горазд? — шипит агент, попытавшись ударить, но промахивается. — Командир, кажется, ты забыл, как сам учил меня от ножа защищаться.
Он рывком бросается на Ника, но тот изворачивается и обхватывает напавшего за шею. Роняет клинок в жидкую грязь под ногами.
— Ты не можешь этого помнить! — Шипит Ник, ударяя его о железный борт вагона, так что окрестности оглашает глухой хлопок.
— Они там! — доносится издалека знакомый голос. Шон!
Я оборачиваюсь и вижу, как он выскакивает из машины вместе с Рейвен. В отличие от нас, мокрых и грязных, как корабельные крысы, они выглядят так, словно припарковались у ресторана в пятницу вечером.
Удерживая агента у стены локтем, Ник приставляет пистолет к его голове. Тот злобно скалится. — Не всем, как видишь, стёрли память.
Сердце бьется так, что сейчас выпрыгнет из груди.
— Что ты несешь?
— Спроси у своей подружки, — выплевывает парень слова вместе с кровью, которую тут же смывает с его лица дождевыми потоками. Его стеклянные глаза глядят позади плеча Ника.
А горле застревает ком, и несколько человек одновременно оборачиваются на Рей.
— Она знает. Была там, вместе со своим доктором.
— Какого черта он сказал? — пытаясь перекричать шум барабанящих по металлу капель, орет Ник. Не знаю, как он почувствовал, что Рей здесь. Но вопрос явно адресован ей.
— Потому что Эхо не вызывает потерю памяти, — едва слышным голосом произносит она. Последние слова растворяются в раскатах грома.
— Что?
Я вздрагиваю, когда обе руки Ника смыкаются на бортах куртки агента, встряхивая и снова
