— Тебе нравятся рыжие женщины? Ах, да! ' Твоя звезда Альтаир была рыженькой и в веснушках. А вкусы с годами не меняются! — съязвила Люба.
В это время рыжая женщина стала спускаться вниз, держа в руках пачку сигарет. На середине лестницы покачнулась, шедший следом мужчина обхватил ее за талию:
— Ну-ну, Элечка, баиньки еще рановато. Стае напрягся и начал подниматься из-за стола. Рыжая заметила его маневр, стоя на последней ступеньке.
— Где бы ни встретиться... — хихикнула она. — Привет!
— Добрый вечер. И до свидания.
— О, мой бывший в своем репертуаре! Трезвый и курить до сих пор не научился. С-стасик, давай поцелуемся за встречу.
Ее кавалер, словно изготовившийся к атаке бык, нагнул большую лысеющую голову:
— Ты кто, мужик? Проблем захотелось?
__ Да он же мент! — рассмеялась рыжая. —
Пойдем, Эрик, не связывайся. К тому же это мой бывший муж.
__ И мент. Ну, ты даешь, Элька! Мужик, давай к нам за столик. Со своей бабой.
— Ах, он с же-енщиной! — протянула Эльвира. —' Ну-ка, ну-ка, Стасик, и это все, на что ты способен? На эту летучую моль? Тьфу. Белую мышь? Опять что-то напутала. Я чувствую себя оскорбленной.
— Благодарю, я сыт и ухожу, — сказал Стае и, оставив на столике деньги, решительно дернул Любу за руку: — Идем.
Ей же почему-то по-прежнему было весело. Люба не обиделась на слова пьяной Эльвиры. Ей показалось, что та до сих пор жалеет и о разводе, и о своей несдержанности, и о мужчине, с которым была когда-то настоящая любовь.
— Сама виновата, — начал ругаться на улице Стае. — Красивой жизни захотелось. А я говорил, что нечего здесь делать. И вот — на тебе.
— Она не виновата.
— Кто?
— Эльвира.
— Да я про тебя говорю, дура! Чихал я на свою бывшую жену! Думаешь, я ничего не знаю о ее жизни? Осела в каком-то подпольном борделе. А куда еще податься женщине, которая хочет. красивой жизни и не хочет детей? Ну, что довольна прогулкой?
— Стасик, — вдруг улыбнулась Люба. И добавила: — Мило.
Вот этого не смей, — вдруг зло прошипел он.
Люба так и не поняла: не сметь называть его Стасиком или не сметь передразнивать? Она испуганно замолчала и полезла в машину.
— Больше часа стояли, — сунулся было в машину мужик, собирающий дань за стоянку. —, Еще двадцатка.
— Да иди ты... — выругался Стае.
— Да я сейчас...
Он сунул в лицо мужику раскрытое удостоверение:
— Спецзадание, понял? Отвали.
В машине Люба все так же сидела тихой мышкой, боялась' рот открыть. Потом примирительно сказала:
— Красивая женщина твоя бывшая жена. У тебя хороший вкус.
— Еще хоть слово про нее скажешь — выкину из машины! — огрызнулся он.
— Жизнь — совершенно непредсказуемая штука, — философски заметила Люба.
— Вот и не предсказывай. Гадалка!
— Стае, не злись, пожалуйста. Я больше так не буду. Я буду хорошей.
Дома она со вздохом спросила:
— Ужинать будешь?
— Спасибо, я сыт. А ты, никак, в магазине была? Еда в холодильнике. Надо же!
— Была.
— Постели мне, пожалуйста. Я лягу.
Она послушно достала из шкафа постельное белье и подушки.
— Компьютер тебе мешать не будет?
— Какой компьютер? Ночь на дворе! Ложись спать.
— Не могу. У меня Мики.
— Какой еще Мики?
Он разом проснулся, вытаращил на Любу синие глаза.
— Понимаешь, какой-то парень, влюбленный в Полину Стрельцову, пытается 'найти доказательства ее невиновности.
— Ну а ты-то здесь при чем?
— Он влез в ежедневник Павла Петровича Стрельцова. Нашел адрес моей электронной почты. Стрельцов уверен, что я сотрудничаю с милицией. И этот Мики решил довести до сведения...
— А почему он в милицию не придет?
— Не знаю. Говорит, есть причина избегать общения с органами.
— И ты думаешь, что этот Мики — Антон Со-сновский?
— А кто?
— Вообще-то хорошая версия. Ладно, работай. Только дай мне почитать, что он пишет. И все, что прислал П.П. Стрельцов, тоже. Раз считают, что . ты мой осведомитель, пусть так оно и будет.
— Стае, это не совсем порядочно.
— Вот как? Порядочно кинуть папашу в состоянии инфаркта и пойти по девочкам, прихватив единственный рабочий телефон?
Люба ничего не сказала. Села за компьютер, подключила модем. Она не ошиблась: сообщение от Мики было. Стае, лежа на диване, внимательно следил за всеми ее манипуляциями. Послание же было не слишком длинным.
Вы не ответили на мой вопрос, Доктор: что мне теперь делать? Олег Анатольевич Петров таинственным образом исчез. А я абсолютно уверен, что это он убил Михаила Стрельцова, а не Полина. У меня есть доказательства.
К сожалению, я не могу пойти в милицию, как уже говорил. Дело в том, что я скрываюсь от армии. По натуре я убежденный пацифист, к тому же человек физически не очень сильный. Я смертельно боюсь всей этой дедовщины, а особенно если придется ехать в так называемую горячую точку и брать в руки автомат. Нет, смерти я не боюсь. Боюсь того, что гораздо страшнее: крови, боли, плена, пыток. Поэтому уже несколько лет я скрываюсь, живу не по тому адресу, по которому прописан. Денег же, чтобы откупиться, у меня нет, болезни, по которой можно сказаться негодным для армии, тоже. Да сейчас в армию берут с любыми болезнями.
Если бы вы смогли со мной встретиться и поговорить. Тайно, один на один. Я бы рассказал вам о том, какие у меня есть доказательства. Вы согласны, Доктор?
Мики
— Ни в коем случае!
Люба вздрогнула от неожиданности. Стае встал, подошел неслышно и теперь стоял у нее за спиной, читал то, что высвечивалось на экране монитора.
— Да почему же?
— С какого дуба он упал? Если это Антон Со-сновский, зачем надо сочинять подобную чушь?
— Но он же еще не знает, что ты разговаривал с его матерью. Вернее, не знал, когда писал мне все это. А с милицией действительно не хочет встречаться. Не хочет рассказывать правду о
смерти отца. Вот и представился другом детства и сочинил историю про бегство от армии. Как думаешь, он действительно что-то знает?
— Я думаю, что много. Один факт знакомства с Полиной... Слушай, а если в тот вечер в доме все-таки был посторонний?
— Может, мне встретиться с ним и поговорить?
— Да ты мне всю малину испортишь!
— Ах, наше опервысокоуполномоченное величество хочет само!
— Кто-кто?
— Люська так недавно про тебя сказала.
— Люба, сидела бы ты дома. Пока Градова не поймали — не выходи никуда.
— Хорошо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
