Суворов прискакал с Багратионом к войскам в то время, когда солдаты дрогнули и некоторые батальоны начали беспорядочно отступать. Появление Суворова ободрило солдат. Он, как был, в одной рубашке, безоружный, призвал солдат на помощь товарищам и сам повел их в атаку. Под барабанный бой пехота ударила еще раз на левый фланг французов. По отчаянной энергии атаки французы догадались, что с войсками идет сам Суворов. Его имя было уже для французов страшно. Они побежали. Домбровский, обескураженный трехдневными поражениями, видел это, но ничего не предпринял, оставаясь в бездействии на правом берегу Треббии.
Суворов поскакал к средней колонне. Здесь его появление на передовой линии боя оказало действие почти чудесное. Атакованные пехотой, драгунами и казаками, французы обратились в бегство и укрылись за рекой.
На левом фланге у Меласа войска обоих противников оставались на своих берегах. День закончился. Войска расположились на ночлег.
В ставку Суворова собрались все генералы, русские и австрийские. Мелас отсутствовал. Суворов поздравил собравшихся с третьей победой и отдал приказ с раннего утра начать преследование неприятеля.
Всю ночь по обоим берегам Треббии на протяжении длинного фронта пылали яркие костры и у французов и у союзников.
В четыре часа утра Суворов лично повел наступление в порядке, которого неизменно держался три дня.
Казаки, переправясь первыми через Треббию, донесли, что неприятеля нет.
Выяснилось, что Макдональд оставил на берегу часть кавалерии лишь затем, чтобы поддерживать огни, а его войсковые части ночью ушли по трем дорогам. На правом берегу остались лишь пепел и головни костров. Кавалерия французов, выполнив свое задание, отошла, не принимая боя.
Союзная армия перешла Треббию. Казаки схватили шпиона. При нем нашли письмо Макдональда к Моро. Макдональд писал об огромных потерях и отступлении, вызванном расстройством армии. Суворов приказал ускорить преследование, надеясь принудить Макдональда к сражению. Правая колонна союзников под командованием Суворова настигла арьергард французов на реке Нуре, стремительно напала на них и пленила тысячу человек. Макдональд не мог ввести в бой главные силы. Отступление французов превратилось в беспорядочное бегство. Суворов послал трубачей в окрестные селения возвестить о своей победе, а коннице приказал «сильно бить, гнать и истреблять неприятеля холодным оружием, но покоряющимся давать „пардон“».
Остатки армии Макдональда укрылись в горах. Из 35 тысяч человек у Макдональда осталось не более 14 тысяч. Собрав их, он направился берегом моря в Геную, погрузив обозы и артиллерию на корабли. Общее число пленных французов на Треббии превышало 13 тысяч человек.
22 июня Суворов дал отдых войскам, чтобы затем двинуться против Моро. Сражение при Треббии закончилось. Суворов ликовал.
Он приказал идти к крепости Алессандрия, уже осажденной союзниками. Цитадель Алессандрии еще держалась. Гарнизон производил частые вылазки. Моро, получив извещение о разгроме армии Макдональда, не решился принять бой и ушел в горы.
В Алессандрии Суворов узнал, что пала туринская цитадель. Заносчивый Фиорелла сдался с 3 тысячами человек гарнизона. Всех их отпустили под честное слово не служить против союзников до окончания войны. В Турине союзникам досталось 562 орудия, 40 тысяч ружей и около 700 тонн пороха – снаряжение целой армии.
Возвратясь в Алессандрию, Суворов послал коменданту алессандрийской цитадели предложение прекратить вылазки и терпеливо ждать своей участи. Подвезли тяжелую артиллерию, началась деятельная осада, во время которой в траншее ранило маркиза Шателера. Под угрозой штурма алессандрийская цитадель сдалась. В цитадели взято было 105 орудий, 7 тысяч ружей и много военных запасов.
Вслед за тем сдалась Мантуя, чего очень желали австрийцы. Солдат гарнизона – почти 9 тысяч человек – Суворов отпустил под честное слово не воевать, а около тысячи офицеров оставил военнопленными.
И в Вене, и в Петербурге, и в Лондоне ряд последних блестящих успехов Суворова произвел отличное впечатление. Павел I возвел Александра Васильевича в князья с титулом Италийского.
Взятие Мантуи развязало Суворову руки и освободило значительные силы осадного корпуса для дальнейших действий: он не мог считать кампанию законченной, пока существовала армия Моро.
Бонапарт, узнав о неудачах французских войск, воскликнул: «Безумцы! Они погубили все мои победы!» Он решился покинуть свою армию, находившуюся в Сирии, и плыть во Францию, надеясь, что его корабль проскользнет мимо стороживших море англичан.
В Южной Италии, за Апеннинами, произошли восстания, а к августу вся Италия освободилась от французов. Один Моро еще удерживался в Генуе. В Швейцарии война шла вяло. Австрийцы бездействовали, а русский корпус под командованием Римского-Корсакова, посланный Павлом I, еще не прибыл туда.
Происки венского гофкригсрата против Суворова продолжались. Австрийские генералы все чаще отказывались повиноваться главнокомандующему. Шателер, который был ранен, выздоровев, не вернулся в штаб Суворова. Маркиза обвиняли чуть ли не в измене, перехватив его письма, в которых он критиковал распоряжения Тугута. Суворов очень переживал, что потерял Шателера. Утомленный непрерывными трудами, страдая от козней клеветников и недоброжелателей, Суворов решился просить Павла I об увольнении с должности главнокомандующего. Между Веной и Петербургом завязалась переписка, неприятная для обеих сторон.
Глава двадцатая
Нови
Военные действия остановились, но нельзя сказать, что время проходило в бездействии. Суворов непрерывно занимался обучением войск. Французы готовились к наступлению.
На место Моро назначили нового главнокомандующего, молодого генерала Жубера. Бонапарт называл его «наследником своей славы». В первых войнах республики двадцатилетний Жубер, по отзыву Бонапарта, показал себя «гренадером по храбрости и великим генералом по своим военным познаниям».
– Молодой человек приехал учиться, – сказал Суворов. – Дадим ему урок.
Человек пылкий и решительный, Жубер хотел начать наступление немедленно. Для этого имелись основания. Память о разгроме на Треббии тускнела. Разлад между союзниками и между Суворовым и Меласом был хорошо известен французам и усиливался стараниями агентов Франции при петербургском и венском Дворах.
Французы не знали точно сил и расположения войск Суворова, хотя он стоял по долинам. Тем менее мог знать Суворов распределение сил французов, ибо они находились в горах. Он мог ждать, что Жубер задумает освободить осажденную союзниками Тортону, последнюю значительную крепость, где еще держались французы. Целью Суворова было выманить Жубера из гор на равнину, чтобы применить свою конницу с большим успехом, чем в горах.
К 1 августа выяснилось, что Жубер идет из Генуи с главными силами по большой дороге на крепость Гави, а одна его дивизия направляется от Акви на Нови. Предположение Суворова оправдывалось: целью французов была Тортона. Сообразно с этим Суворов, предполагая, что пылкий Жубер нападет первым, расположил свои войска уступами на равнине между реками Скривией и Орбой так, что их можно было вводить в бой частями, передвигая согласно с направлением удара противника. Своей главной квартирой Суворов назначил селение Поццоло-Формиджаро на дороге, ведущей прямо на север от горного городка Нови. Расстояние между Поццоло и Нови меньше десяти верст. Городок Нови расположен на крутом скате, почти на обрыве довольно высокого горного хребта. Хребет тянется с востока на запад, слегка уклоняясь к северу от крепостцы Серравале в верховьях Скривии до деревни Пастурана при впадении речки Леммы в Орбу. Долина Леммы тянется с юга от хребта, следуя его общему направлению. Серравале занимал батальон суворовских войск. Суворов приказал Багратиону занять Нови, что тот и исполнил.
Итак, Жуберу, чтобы напасть на Суворова, предстояло, пройдя по дорогам между Гави и Серравале, следовать дальше тремя путями. Средняя дорога шла прямо на Нови с юга на север. Правая, восточная, спускалась на равнину левым берегом Скривии и дальше – от Нови к Тортоне, осажденной союзными войсками под командованием генерала Розенберга. Западная дорога вела левее Нови, к Алессандрии, блокированной австрийскими войсками генерала Края.
Диспозиция неизбежно предстоявшего сражения, объявленная Суворовым 1 августа, верно предугадывала движение главных масс противника. Весь свой тяжелый обоз Суворов отправил за Алессандрию. Главная квартира его в тот же день перешла в Поццоло-Формиджаро. Цель своих передвижений и расстановки сил Суворов определил в диспозиции словами: «Мы желаем вызвать неприятеля в открытое поле».
2 августа Жубер занимал своими главными силами фронт протяжением до десяти верст в направлении от Гави к Серравале. Французский главнокомандующий созвал военный совет. Большинство его генералов высказали мнение, что нужно подождать, пока альпийская армия маршала Массена начнет в Швейцарии действия, согласные с действиями французской армии в Италии. Жубер считал, что он не должен откладывать свои операции. Директория приказала ему наступать безотлагательно. Сам Жубер, покидая Париж на второй день после своей свадьбы, заявил жене, что он возвратится со щитом или на щите. Слухам о падении Мантуи Жубер не придавал значения, считая, что их распространяет противник. А между тем капитуляция Мантуи освободила значительный корпус суворовских войск. Предшественник Жубера в Италии – генерал Моро с ним соглашался. Они знали друг друга с кампании 1797 года, когда Жубер после отъезда Бонапарта временно командовал итальянской армией, а Моро занимал должность инспектора кавалерии. Тогда они подружились. Теперь Жубер пожелал, чтобы Моро не покидал армию до решительного сражения и помогал ему своими советами. Моро согласился.
