— Мне нужна ваша помощь. Нам надо ехать. Ида, ты спи в машине, поведет Долли. Мне спать нельзя. Мы возьмем с собой ружье и все боеприпасы, которые у тебя есть.
45
Микаель взял такси до самого дома в Сольне.
В спешке он достал свою старую спортивную сумку и запихнул в нее длинные кальсоны, шерстяные варежки, две пары джинсов, три пары трусов и несколько нестираных свитеров, и сколько их там у меня? Плевать, пусть Поль пока платит за бензин, и он кинулся к архиву в гостиной и достал отполированную до блеска шкатулку из красного дерева, а потом осторожно вынул из нее полиэтиленовую папку с книгой в черном потертом переплете из кожи. Боже мой, он почувствовал, как у него потекли слезы, наконец что-то происходит, наконец!
Он вышел из квартиры, тщательно запер нижний и верхний замки на входной двери и бросился вниз по лестнице на парковку, где стоял «сааб».
Киоск у Норртуля выглядел обшарпанным. Микаель сидел за рулем и изучал написанное от руки меню. Очень острые блюда. В состав входит китайский водяной орех. Острый перец чили.
Может быть, взять с собой еду? Впрочем, зачем, наверняка по дороге будут закусочные и места для ночлега, куда бы мы ни поехали.
Норртуль, да.
Он оглядел улицу Норра Сташунсгатан, где в обе стороны шел плотный поток машин. Часы показывали без десяти пять.
Потом без пяти пять. Он барабанил пальцами по обтянутым джинсами бедрам.
А вдруг он не придет, а вдруг он просто… Может быть, он просто врал — он ведь производит несколько странное впечатление, все эти реплики о людях, которых надо расстрелять.
По другую сторону киоска остановилось такси. Из задней двери вышел Поль, в кожаной куртке и с большой черной кожаной сумкой в руках. Сначала он посмотрел не в ту сторону, потом увидел Микаеля, подошел к его машине и открыл переднюю дверь.
— Извини. Пробки.
Он кинул сумку на заднее сиденье.
— Ты как?
— Нормально.
Микаель вытащил автомобильный атлас из-под своего сиденья и протянул его Полю.
— Итак, Норртуль, — произнес Микаель, включил поворотник и стал выезжать. — Мне сдается, нам на север. Правильно?
Поль не ответил, а только показал на указатель, где было написано «Уппсала» и «Е4».
46
Пока они ехали по Е4 на север, Поль листал атлас.
— Может, пора все рассказать? — предложил Микаель. — Где она?
Поль кашлянул.
— Ты должен уяснить одну вещь. Я получил сигнал не от нее, а от моего планшетника. Она могла его продать, передать кому-то, выбросить — все, что угодно. Может быть, ты ее вообще не найдешь, понятно? Может быть, планшетник у какого-нибудь перекупщика.
— Конечно, я понимаю. Но я готов рискнуть. У меня нет никаких других следов этого письма.
— О’кей, хорошо. Тогда мы оба знаем, о чем идет речь. Может быть, нас ждут не совсем приятные вещи. Если, например, он у перекупщика. А нам надо будет получить его обратно. Ну, ты сам понимаешь. Хотя обычно все можно решить с помощью денег.
— Да.
Микаель задумался.
— А ты хоть чуточку волнуешься за саму девушку? Ведь они думают, что она могла убить этого Лобова?
— Послушай, — сказал Поль, пристально посмотрев на Микаеля, — эта девушка никого не убивала, могу в этом поклясться. Она была как маленькая косуля.
Какое-то время они ехали молча, а потом Поль сказал:
— Во всяком случае, пока планшетник в Швеции, я рад. Значит, больше шансов вернуть его.
— А откуда поступил сигнал?
— Он шел довольно долго, должно быть, кто-то подключился через вай-фай к частной сети у кого-то дома, поскольку найти на карте это место нельзя. Поэтому нам и нужна машина. Там, куда мы едем, нет автобусного сообщения.
Микаель подождал.
— А у тебя нет желания рассказать более конкретно?
Поль кивнул.
— Расскажу, дай только срок. Сначала я хотел лететь на самолете. На сегодня оставалось только два рейса, все билеты на них проданы, и когда я позвонил в САС, они сказали, что у них в листе ожидания больше тридцати человек. Тогда я проверил поезда. Но последний сегодняшний поезд ушел в четыре. Тогда оставалась только машина. Здорово, что мы можем ехать на твоей. Так что пока ты мне ничего не должен, мы разделим все расходы пополам. А вести можем по очереди.
— О’кей, конечно, — ответил Микаель. Тем временем они попали в небольшую пробку. — Но ты так и не сказал, куда мы едем.
Поль вздохнул.
— Могу открыть секрет: ты мыслишь в правильном направлении. Да, мы едем в Норрланд. Но куда конкретно, с этим мы подождем. Сначала я хочу, чтобы ты убедил меня, что не станешь писать ни в блоге, ни в твиттере, ни в чем угодно обо мне и обо всей этой поездке. О’кей?
— Обещаю.
— И никакого заигрывания с полицией, договорились?
— Ни малейшего.
— Ты, часом, сам не полицейский?
Микаель взглянул на Поля.
— Ты что, мне по-прежнему не доверяешь? Ты же легко можешь найти меня в Гугле, на меня полно ссылок. Какое-нибудь интервью с писателем или что-то в этом роде.
— Я это уже сделал. Но ты уже давно не пишешь книг. Кто знает, может, ты с тех пор заделался журналистом?
— Исключено. Тогда бы ты меня все равно нашел.
Поль молчал, пока они ехали по длинному дорожному мосту с заледеневшими перекладинами.
— Но во всяком случае я хочу быть уверенным. Почему тебя так интересует это письмо? Мне надо это знать.
— Ладно. О’кей.
Микаель опять задумался.
Наверное, надо ему все рассказать.
— А ты сам чем занимаешься? — спросил он, чтобы выиграть время.
— Я медик. Но сейчас речь не обо мне, а о тебе. Почему тебя так интересует эта девица? Почему ты хочешь заполучить письмо? Значит, так: ты напишешь об этом, но не о ней и не обо мне, понял?
Микаель кивнул.
— О’кей. Так вот, — начал он и крепко задумался.
Лучше привести немного фактов, чтобы вызвать доверие.
— Это длинная песня.
— Времени у нас полно. Могу сказать тебе, что нам далеко ехать. Не один десяток миль.
Микаель покосился на раскрытый атлас.
— Начинаю угадывать.
— Угадывай. Но тем временем я хочу получить ответ.
Микаель сделал вдох.
— О’кей, я расскажу. Но тебе это может показаться скучным.
— Скучным? Почему же тогда ты собираешься писать об этом? Разве писатель не обязан, черт возьми, писать так, чтобы не было скучно? Ведь это же твоя работа — быть интересным.
— О’кей, конечно, конечно.
Микаель слегка рассмеялся и еще немного подумал, прежде чем начать.
Придется рассказать — по крайней мере кое-что.
— Обещай держать язык за зубами.
Поль слегка улыбнулся.
— Конечно. Молчание в обмен на молчание. Ничего ни СМИ, ни полиции, и ничего о твоей книге. Разумеется. Оба держим язык за зубами. Sure[40]. А теперь рассказывай.
— Речь пойдет о Карле фон Линнее.
— Я это уже понял. Цветочный король Линней. «Бог создал мир, Линней его упорядочил…»
— Точно, ты это знаешь со школы, особенно если ты медик. Systema naturae[41], сексуальная система, где растения и животные делятся на семьи, виды и бла, бла, бла. Но сегодня мы не осознаем, до какой степени Линней был велик при жизни, он был настоящей суперзвездой. Он был величайшим ботаником, опередившим свое время во всем мире. Потом его читал Дарвин… А потом Гитлер.
— Гитлер?
— Ну да, но Центробанк не говорил об этом напрямую, когда выпускал стокроновые купюры с его портретом. Линней написал длинные развернутые теории о различных человеческих расах. Индейцы, например, были холериками, им были присущи простота, упорство, воинственность и так далее. Африканская раса была флегматичной, тупой и ленивой. Азиаты были меланхоличными, желтыми, жесткими, серьезными, жадными. И европейцы, конечно, лучше всех: мускулистые, шустрые и изобретательные.
— Страшно эффективные империалистические массовые убийцы, просто-напросто, — сказал Поль.
— Ну…
Они проехали большой перекресток в Хеггвике, на котором занесло автопоезд.
— Вот оно что, — сказал Поль, — я этого не знал. Значит, Линней хотел уничтожить все эти плохие расы?
— Нет, не так. Линней хотел, чтобы все жили в благополучии. Но, конечно, он писал о монструозной человеческой расе, к которой относил китайцев, альпийских карликов, антарктических великанов, готтентотов и прочих разных. Но как бы там ни было, у него была масса учеников, ты знаешь…
— Да-да, проклятый Иисус от естествознания.
— Точно, какое представление о себе, а? Во всяком случае он запустил самый большой в мире научный проект с этими учениками, может быть, он хотел короновать себя перед лицом вечности. Он отправил двадцать своих самых лучших учеников по всему миру, чтобы они фиксировали и классифицировали все формы жизни и всю растительность, какие только есть на земле. И они очень многое успели, эти ребята. В действительности по большей части это были молодые карьеристы, они жаждали приключений, они получили немного денег от Академии наук на новые штаны и тому подобное, но в целом им приходилось все брать на себя. Они уезжали, имея в кармане только несколько королевских печатей и рекомендательных писем.
