Версия вчерашнего вечера, представленная Тимофеем, Саше не понравилась, еще меньше ей понравился тон, каким он эту версию изложил, и довольная улыбка Сорокиной. У нее даже толстые щеки разрумянились, как два каравая. Надо же наесть такие! – сердито думала обиженная на весь свет Сашка. Но как бы то ни было, а ехать домой на машине было лучше, чем в метро с пересадками, и она только буркнула:
– Ладно, только пусть меня первой отвезет, мне еще работать надо.
И Тимофей, вызвав водителя, умчался, оставив девушек коротать время в обществе друг друга.
Яна сидела на диване перед телевизором, но смотрела не на картинки, сменяющиеся на экране, а думала о Рогутском.
Значит, Рогутский общался с бывшим следователем. Точнее, поддерживал с ним отношения. Летом или уже осенью у его родственника начинается предвыборная кампания. Потом объявляется Огородникова и начинает его шантажировать. Рогутский ожидает от перевыборов родственника больших дивидендов, и скандалы ему сейчас вовсе не нужны. Но и денег жалко. Он морочит голову Огородниковой сколько может, пока не наступает кризис. В припадке страха, жадности, или что им там руководило, он ее убивает.
Вот дурак жадный! – покачала головой Яна. Сперва жизнь человеку сломал, потом и вовсе убил. На что рассчитывал? Что его никогда не поймают? Что его опять отмажут?
Девушка вспоминала Рогутского, которого она знала, она никак не могла понять, как в обычном офисном служащем, пусть даже и очень успешном, может таиться столько злобы, подлости и жестокости. А ведь они с ним не один год проработали. На собраниях в одном кабинете сидели. Жуть! А впрочем, о чем это она? Он же ее саму чуть не убил!
Тут мысли Яны потекли совсем в другом направлении.
«С Огородниковой все понятно. Но вот чем я помешала Рогутскому? У него был миллион способов избавиться от бумаг, и я ему скорее бы помогла, чем помешала. Зачем было меня похищать и уж тем более убивать? Чем я могла навредить его дядюшке мэру? Да на тех бумагах даже его подписи не было! Вообще неизвестно, откуда они взялись. Может, у него паранойя началась? Мания преследования? Может, он просто спятил от страха расстаться с деньгами, богатыми влиятельными родственниками, своим местом?»
Сколько Яна ни размышляла, эта версия оставалась единственной реалистичной. Не было у Рогутского логически объяснимых мотивов для ее похищения и убийства. Господи, какое счастье, что она спаслась, психи – самые опасные и непредсказуемые люди. Хорошо, что Рогутский разбился раньше, чем она на работу вернулась, даже страшно подумать, чем ей могла грозить встреча с ним.
Девушка с облегчением выдохнула и даже перекрестилась, что делала крайне редко. Потому что, несмотря на внутреннюю веру в Бога, внешние ее проявления, как-то: крестное знамение, посты, походы в храм на службу и исповедь, – были ей чужды. Она просто знала, что Бог есть и все в мире подчиняется Его законам. И все.
Яна взглянула в телевизор, там начинались какие-то политические дебаты, и она снова отвернулась. Да, с Рогутским все ясно, покивала она сама себе. Или не все?
Ведь на нее покушались дважды! Как она могла забыть, что ее ранили ножом? Да, но тогда получается какая-то ерунда. Рогутский уже погиб, а на нее покушались. Кто, зачем?
Яна задумалась. Действительно, кому понадобилось нападать на нее второй раз? Документы на рыбу и Рогутский здесь явно были ни при чем. И куда задевалась роскошная девушка Милана, которая должна была вывести на чистую воду Мостового?
Получалась какая-то чушь. Саша, безусловно, свое дело раскрыла, а вот у них с Тимофеем ничего не выходит. Может, стоит Сашку нанять? Какой бы молодой она ни была, а хватка у нее мертвая, к тому же она энергичная, изобретательная и бесстрашная.
– Тьфу, какая глупость в голову лезет! – тут же отмахнулась от собственных мыслей Яна и, взяв пульт, прибавила звук у телевизора.
На этот раз она заинтересовалась передачей. В одном из гостей студии она узнала Николая Хохлова, всемогущего, богатого, как Крез, владельца их компании и еще множества других компаний.
Девушка попыталась вслушаться в беседу. Участников программы было шестеро плюс ведущий, все они говорили одновременно, перебивая друг друга, и никто никого не слушал. Яне стало забавно. Некоторые из присутствующих, прикрыв глаза, с безразличной улыбкой монотонно, спокойным голосом излагали свою точку зрения, игнорируя собеседников. Кто-то пытался привлечь внимание окружающих, выкрикивая призывы «уважать оппонентов», кто-то обращался лично к ведущему, он, в свою очередь, пытался навести порядок в студии, остальные просто орали друг на друга, грозя пальцами и размахивая руками. Среди них был и Хохлов. Он намертво сцепился с каким-то усатым плотным мужиком, остальные им явно подыгрывали.
– О чем они хоть спорят? – разворачиваясь к телевизору и устраиваясь поудобнее, заинтересовалась Яна. – Ну конечно, о санкциях.
О чем еще можно рассуждать в горячую пору предвыборной кампании? Хохлов метил в сенаторы, усатый, очевидно, тоже. Этим и объяснялась горячность их дебатов. Хохлов орал что-то про свои компании, которые всячески и весьма успешно осуществляют программу импортозамещения и не только ищут новых партнеров, но и начали строительство новых мощностей. В том числе заводов по производству станков, каких-то деталей, рыбозаводов, новых рыболовецких траулеров и так далее.
Да, если бы его оппоненту подкинуть сейчас те самые документы на рыбу, из-за которых ее чуть не убили, вот это был бы скандал так скандал! На всю страну, да в прямом эфире, да после таких патриотических заявлений. Вот было бы весело, усмехнулась Яна, глядя на раскрасневшихся политиков, готовых вцепиться друг другу в глотку. И Хохлову от такого позора было бы уже не отмазаться, как ни старайся, даже если доказать, что документы липовые, осадочек все равно остался бы.
Да-а, продолжала размышлять Яна, наблюдая краем глаза за развитием событий в студии. Для Хохлова эти документы были гораздо опаснее, чем для Рогутского.
Но если так, то, может, их и подкинули в расчете именно на Хохлова? Яна замерла. Так, ну-ка, ну-ка. Значит, если их подкинули Хохлову, а Рогутский так перепугался и даже убить ее хотел, значит, он знал о документах и… и даже сам их подкинул. А еще он сообщил о том, что именно начальник отдела Сорокина их обнаружила и принялась доискиваться, откуда они взялись. Убить ее не удалось, утихомирить ума не хватило, Рогутский запаниковал, а тут еще смерть Огородниковой, выборы мэра, затем его убрали?
А потом появилась на работе она, Яна, снова начала искать проклятые документы, и ее еще раз попробовали убрать. Не вышло, и, решив, что дело не выгорает, забросили идею с рыбой, придумав что-то другое? К тому же появилась Сашка Пономарева, которая принялась активно копаться в делах покойного Рогутского, причем умудрилась связать его с убийством Огородниковой, а в этом деле, как известно, очень плотно проходит один человек, переквалифицировавшийся из следователей в политики. Некто Зубряков. Как фамилия усатого? – впилась глазами в телевизор Яна.
Она схватила мобильник и трясущимися от возбуждения руками набрала номер Тимофея.
– В чьей избирательной кампании участвует Зубряков? Как фамилия политика?
Яна не поздоровалась, голос ее буквально вибрировал от возбуждения, и Тимофей, до этого вяло просматривавший все, что ему удалось раздобыть по Яниному делу, тут же почувствовал, как по его жилам пробежал ток, выводя из состояния вялости и апатии.
– Сейчас, сейчас, – шурша бумагами, быстро говорил он, успокаивая то ли себя, то ли Яну. – Метельский Леонид Георгиевич.
– Срочно приезжайте, захватите материалы, я раскрыла все дело! Я все знаю! – воскликнула Яна ликующим голосом. – Только быстрее!
Тимофей и сам медлить не собирался. Янино возбуждение передалось и ему, и, сметя как попало со стола в портфель бумаги, он накинул куртку и помчался к машине. Только бы пробки проскочить!
– Значит, так. Зубряков – человек Метельского, в ходе борьбы за сенаторское кресло он узнает о том, что в компании конкурента на высокой должности трудится его старый знакомый Виталик Рогутский, на которого у него имеется компромат. Посовещавшись с товарищами, он решает встретиться с Рогутским, чтобы использовать его для организации провокации против Хохлова, – начисто излагал выстроенную Яной версию Тимофей. – Рогутский дергается, боится, но потерять жену и теплое местечко возле будущего мэра боится еще больше. Ему приказывают подкинуть в офис документы, подтверждающие нарушение компанией запрета на ввоз продуктов питания из ЕС. Вовремя обнаруженные, эти документы вызовут взрыв в общественном мнении, и Хохлов будет потоплен.
