её пистолет пару раз оглушительно бахнул.
Сашка вскочил на ноги, успев заметить мелькнувшую в луче фонаря причудливую тень похожую на обзаведшийся ногами моток проволоки и, не раздумывая, выдернул чеку. Брошенная им граната ушла в темноту и полыхнула яркой вспышкой практически у изгиба тоннеля и сразу же по ушам, точнее по сознанию, ударил истошный визг, заставивший его бросить винтовку и схватиться руками за голову. Казалось, что вибрировала каждая клеточка мозга, а глаза превратились в кашу, стекая по лицу кровавыми слезами. Почти теряя сознание, он нащупал упавшее оружие и, направив его перед собой, нажал на спусковой крючок. «Хазтар» забился в руках словно живой, раз за разом выпуская во тьму струи смертельного металла. Еще одна граната. Вспышка. Он подспудно удивился тому факту, что может видеть вытекшими глазами, но тут же забыл про это, откидывая опустевший магазин и наощупь вставляя оставшийся.
— Нелла, ты жива? — губы едва разомкнулись, а новый удар по сознанию, хоть и был слабее, но вновь заставил его «поплыть».
«Хазтар» вновь плюнул металлом в темноту, а позади раздался едва различимый хрип, который смешался с явственным металлическим лязгом, заставив его обернуться. Массивная дверь словно в замедленной сьемке ушла в сторону, а оттуда ударил ослепляющий луч света. Малышев пошатываясь поднялся, подхватил за воротник куртки скрючившуюся на полу тоннеля Неллу и буквально ввалился в распахнутую дверь, бесцеремонно оттолкнув стоящую там фигуру. Несколько раз повернув металлический штурвал замка он обессиленно сполз на пол, чувствуя, как по шее к виску поползло липкое щупальце «мамочки».
— Ковок? Заво? Пату ва? Ко?
Он поднял взгляд, непонимающе смотря на странное существо с большими блестящими глазами, затем резко схватил его за гофрированный хобот и, рванул вверх, срывая маску — девушка. Белобрысая, почти девчонка, с грязными спутанными волосами. Она испуганно отпрянула в сторону, смотря на него несколько безумным взглядом и, бормоча одно и тоже:
— Кто? Зачем? Почему пришли? Кто вы?
Глава 2
Автобус дернулся и, заскрипев всеми своими сочленениями, замер прямо посреди небольшой пыльной площади, зажатой с обоих сторон прячущимися за заборами деревянными и кирпичными домами.
— Конечная! — крикнул водитель, распахивая свою дверь и спрыгивая на землю, после чего заглянул внутрь уже через салонную и, поправив довольно потрепанную кепку, добавил: — Обратно поеду в четыре.
Оставшиеся пассажиры дружно засобирались и потянулись к выходу. Дорнер подождал, когда все выйдут, неспешно закинул свой рюкзак на плечо и нарочито равнодушно направился к дверям. Спрыгнув на пыльный асфальт площади, он огляделся. Остальные пассажиры уже разошлись и взгляд цапнул лишь фигуру водителя, стоящего около приземистого кирпичного здания с огромными закрытыми решетками окнами.
И что дальше? Куда? Впрочем, главное не оставаться на месте, все же он здесь чужак. Марк вздохнул, поправил рюкзак и быстрым шагом пересек площадь, свернув на первую попавшуюся улочку, подспудно отметив пристальный взгляд, брошенный в его сторону вроде бы скучающим от безделья водителем.
Он шел уже минут десять по дороге, оглядываясь и постоянно ловя себя на мысли, что все вокруг выглядит так, словно он находится на Земле далекого прошлого: кирпичные, а то и деревянные постройки, примитивные автомобили, звуки домашней скотины из-за заборов, лай собак. Если бы не эта громада в небе… Он остановился и несколько минут рассматривал закрывший часть небосклона туманный розово-голубой диск с бледными вертикальными кольцами. Нет, это явно не Земля, а скорей всего какая-то колония землян, обосновавшаяся на одном из спутников газового гиганта и откатившаяся в своем развитии. Впрочем, не такая уж и большая редкость. Даже в границах Консалидариума существовало несколько закрытых систем о которых было известно лишь немногим ученым да специализированным отрядам наблюдателей, ибо колони на них деградировали в своем развитии чуть ли не до уровня средневековья и, позабыв о своих корнях, вновь начали своё восхождение к вершинам цивилизации, двигаясь своим путем, порой весьма необычным. Такие миры изучали, не вмешиваясь в ход их истории…ну почти…иногда корректировки все же допускались, если, по мнению ученых, развитие вело в так называемый «эволюционный тупик». А почему именно тупик?
— Знаете, командор, за все прошедшие годы я понял одно — мы практически не отличаемся от тхала.
Дорнер оторвался о просматриваемых документов и удивленно посмотрел на стоящего у большого обзорного экрана высокого широкоплечего человека с длинными седыми волосами.
— По чему вы так решили?
— Потому что они занимаются тем же чем и мы.
— Тем же, чем и мы?
— Да, — кивнул седовласый, не отводя взгляда от ажурной «сети» стапелей космической верфи внутри которой покоилось все еще растущее, но уже изящное тело нового корабля. — В первую очередь, они заботятся о благе своей цивилизации, благополучии и безопасности народов, входящих в их так называемое Плетение. И пусть их методы странны, но это так.
— Странны? — хмыкнул Дорнер. — Геноцид, ликвидация несогласных, а то и тотальное уничтожение целых цивилизаций ряди каких-то своих целей, выкачивание ресурсов до той степени, что планеты превращаются в мертвые пустыни, генетические эксперименты, рабство…Я ничего не забыл? Хотя стоп, я не назвал и десятка их «немного странных» методов, могу продолжить…
— Не надо, я в курсе, — седой вздохнул. — И тем не менее мы похоже, или вам напомнить про гайтанцев?
Марк нахмурился.
— Там не было вариантов. Слишком агрессивная раса, или тебе напомнить, что они сделали с картасами из соседней системы, а может показать сьемки с их фабрик на Аларе 5, где они заготавливали деликатесы из детей уврасов.
— Я не говорю, что мы поступили неправильно, — ответил седой. — Да, гайтанцы были жестоки, этакая цивилизация космических отморозков, которая жила по принципам: «убивай и грабь всех, кого встретишь». По сравнению с ними даже кергарцы — это верх благородства и смирения. Нет, командор, они полностью заслужили свою участь, но согласитесь, нам известны случаи, когда тхала поступали так же. Так что у всех свои методы, подлые, иль благородные…но цель одна. Они так же, как и мы, защищают свой образ жизни, свою цивилизацию, свои идеалы.
— И что же, вы больше не считаете тхала врагами? — помолчав, спросил Дорнер.
— Считаю, — седой нахмурился. — Они враги и случись всему повториться, я также снес бы голову Тойцу не раздумывая, но…, — он кивнул в сторону почти достроенного линкора. — Смотрите, еще недавно мы были с имперцами врагами, а теперь их верфи строят нам новые корабли.
Черт. Дорнер мотнул головой, отгоняя непонятно к чему всплывшие воспоминания, вздохнул, и замер с занесённой для шага ногой, вовремя заметив бросившуюся под ноги трехцветную кошку. Зверек принялся мурлыкать и тереться ногами
