Клянусь, мое сокровище, ради тебя я бы ее убил, если бы мог.
День сорок пятый
3.10 пополудни
— Я бы ее убил, если бы мог, — вслух прочитал Колридж,— предельно откровенно.
— Откровеннее некуда, — с готовностью согласился Хупер. — Когда Келли находилась в туалете, написавший это человек стоял рядом, наводил на дверь объектив и знал, что предмет его ненависти внутри. Что он делает? Закрепляет камеру в предписанной ему позиции, крадется по «мыльному» коридору, попадает в «сухой», а оттуда — через лазейку в мужскую спальню. Хватает простыню у входа в парилку, кутается в нее и появляется в гостиной. Остальное вам известно. Это он завернул на кухню, схватил из ящика нож, набросился на Келли и убил ее.
— Так... — с сомнением протянул инспектор.
— Знаю, знаю, сэр. Знаю все, что вы хотите сказать. В мужской спальне тоже установлены камеры.
— Именно, — отозвался Колридж.
— И если бы Карлайл оказался там, это было бы на пленках. Но мы ничего подобного не видели.
— Зато видели, как некий человек вышел из парилки и взял простыню.
— Однако этот эпизод сохранился только на видео. Никто из тех, кто находился в парилке, не помнит, чтобы вслед за Келли выходил второй человек. Следовательно, лжет либо один, либо несколько, либо все «арестанты».
— Согласен.
— Но есть другой вариант: лжет запись. Карлайл — опытный оператор. И телеаппаратурой, как мы знаем, интересуется не только на работе. Мы с Тришей гадали, не сумел ли он подтасовать показания камеры дистанционного управления? Ведь те кадры, когда из парилки появился человек, очень нечеткие. Не сумел ли он каким-нибудь способом заморозить передаваемое изображение?
— Оно не менялось несколько часов, — подхватила Триша. — Не было ли у него возможности закольцевать или прервать сигнал и в это время пересечь спальню и попасть в парилку?
— А потом все произошло так, как мы видели, — закончил Хупер.
— Но ему пришлось бы проделать тот же самый фокус на обратном пути, — возразил инспектор. — Мы с вами наблюдали на экране, как преступник вернулся в парилку.
— Знаю, — согласился сержант. — У этой версии много «но». Однако вспомните, сэр, как путался со временем Карлайл. Он заявил, что с того момента, как Келли оказалась в туалете, и до появления убийцы из парилки прошло всего две минуты. А люди из аппаратной утверждают, что не меньше пяти, и это подтверждает хронометраж на экране. Затем Карлайл сказал, что после выхода преступника из туалета и до обнаружения факта убийства прошло минут пять, а на самом деле две. И снова мнение режиссеров совпадает с хронометражем. Серьезное противоречие, но вполне объяснимое, если допустить, что убийство совершил именно Карлайл. Легко принять две минуты за пять, если только что тыкал ножом в чью-то голову.
— Что ж, — признал инспектор, — вполне вероятная версия. — Надо узнать у специалистов, есть ли возможность вмешиваться в работу камеры дистанционного управления. И еще, необходимо снова побеседовать с мисс Нолан.
День сорок шестой
2.30 пополудни
Дервла в сопровождении полицейских второй раз за одни сутки произвела сенсацию и в доме, и на воле. Не означало ли это, что Дервла превратилась в подозреваемую номер один?
Джеральдина едва скрывала свое ликование.
— Долбаные копы раскручивают шоу вместо нас! — радовалась она. — Все уже решили, что Келли пришила Придурочная Сэл, а они в это время дважды таскают в участок нашу скромницу принцессу. Чтоб мне лопнуть — это просто чудесно. Но давайте подумаем, что делать дальше. Больно уж большие бабки плывут в руки. Если нам не отдадут нашу Дервлу, мы отменим выселение на этой неделе. Правильно? Нельзя себе позволить терять сразу двух сучек. Неделя нашего спектакля стоит немереных денег.
Кандидатами на выселение были номинированы Хэмиш и Мун, но если Дервле не суждено возвратиться, им, скорее всего, светила отсрочка. Голосование прошло без особого напряга, как раньше, в достославные времена Воггла и Лейлы. С уходом Сэлли мрачная атмосфера немного рассеялась, и, поскольку она была подозреваемой номер один, «арестантам» стало казаться, что в доме теперь безопаснее.
Но ощущение спокойствия быстро сменилось шоком после того, как Дервлу повторно увезли в полицию.
— Вот непруха, — пожаловалась Мун. — Только-только от души отлегло. Решила, что все нормально. Спала с ней в одной комнате. Одолжила свой джемпер.
— Туфта! — возмутился Джаз. — Копы хватают кого попало, вот и все.
— Если ты на нее запал, это вовсе не значит, что она не могла пырнуть Келли ножом, — проворчал Гарри.
Джаз ничего не ответил.
День сорок шестой
4.00 пополудни
Губы Дервлы дрожали. Она изо всех сил старалась не расплакаться.
— Я испугалась, думала, если скажу, что знала свой рейтинг, вы меня заподозрите.
— Глупая девчонка! — рявкнул на нее Колридж. — Неужели тебе не понятно, что обманывать — самый верный путь попасть под подозрение?
Дервла промолчала. Она чувствовала: стоило попытаться ответить — и она разревется.
— Лгать полиции, мисс Нолан, — это преступление, — продолжал инспектор.
— Извините. Я не знала, что это так важно.
— Господи помилуй!
— Считала, что дело касалось только его и меня. Но он был снаружи. — Дервла наконец расплакалась.
— Ну хорошо, моя юная леди, с этого момента начинайте говорить правду и только правду. Как я понимаю, вы все время были в курсе своего рейтинга популярности? И рейтинга популярности Келли?
— Да.
— Как бы вы охарактеризовали отношение Ларри Карлайла к Келли?
— Он ее ненавидел. Хотел, чтобы она умерла. И поэтому я старалась убедить его больше мне не писать. Его тон совершенно изменился. Стал абсолютно недопустимым. Он обзывал ее нехорошими словами. Но он был снаружи и не мог...
— Не ваше дело рассуждать о том, что он мог и чего не мог. Мы говорим о том, что сделали вы.
— Я ничего не сделала! — испугалась Дервла.
Инспектор поднял на нее глаза и вспомнил свою дочь, которая была не намного старше сидящей перед ним дрожащей от страха девушки.
— Вы собираетесь предъявить мне обвинение? — шепотом спросила она.
— Думаю, что в этом нет никакого смысла, — ответил Колридж.
Во время предыдущего допроса Дервла была не под присягой. Она находилась в состоянии стресса. Инспектор понимал, что любой мало-мальски толковый защитник мог легко доказать, что девушка просто запуталась. Кроме того, у него вовсе не было желания предъявлять ей обвинение. Знать правду — это все, что его интересовало. Поэтому Дервла вернулась обратно в дом.
День сорок седьмой
11.00 утра
Дни в доме тянулись медленно, а напряжение нисколько не ослабевало. Все ждали либо известий об аресте с воли (Джеральдина обещала им об этом сообщить), либо нового визита полиции, которая засадит одного из них за решетку. Но ничего не происходило.
«Арестанты» готовили еду, выполняли маленькие задания, но постоянно оставались настороже и все время обсуждали, как повернутся события.
Иногда среди пустой болтовни и нескончаемых пауз, которые составляли теперь львиную долю их общения, вспыхивал стоящий разговор. Но такие «передышки» длились недолго.
— Кто верит в Бога? — спросил Джаз, когда они уселись за обеденный стол и принялись за спагетти «болоньезе». Он думал о Дервле, о небесах и об аде и поэтому задал этот вопрос.
— Я нет, — отозвался Хэмиш. — Я верю в науку.
— И правильно, — подхватил Гарри. — Религия хороша для карапузов. В том смысле, что им же надо что-то втолковывать.
— А меня интересуют восточные верования, — объявила Мун. — Возьмите Далай-ламу — потрясающе клевый парень. С ним всегда покой и безмятежность. Просто супер!
— Хэмиш, а в какую науку ты веришь? — спросила Дервла.
— Разумеется, в теорию большого взрыва, — важно ответил тот. — Теперь такие мощные телескопы, что можно видеть окраины вселенной и зарождение времени. И до нескольких секунд определить, когда все началось.
— А что было до того, когда все началось? — поинтересовалась Мун.
— Все задают такой вопрос, — хмыкнул Хэмиш.
— Интересно, почему?
— Давай, давай, Хэмиш, — подначивал Джаз. — Раскалывайся, что было до того.
— Ничего, — торжественно произнес он. — Даже меньше, чем ничего. Ни пространства, ни времени.
— Вроде как здесь, — рассмеялся Джаз.
— Туфта это все. Хреномуть.
— Это наука, Мун, наука, располагающая точными данными.
— Не понимаю, о чем вы спорите, — вмешалась в разговор Дервла. — Можно принимать теорию большого взрыва или любую другую идею, и это не противоречит существованию Бога.
— Значит, ты в Него веришь?
