по всему, именно наш режиссер был совершенно безразличен к судьбе ящиков, поскольку он был всецело поглощен подготовкой предстоящей съемки, тем более что погода была как нельзя более подходящей: яркое солнце, искрящийся снег, огромный выгнутый тугим парусом ледниковый купол и уходящие к горизонту остроконечные горные вершины.
Махнув нам рукой, Лоран в сопровождении своего ассистента, нагруженного всем остальным необходимым оборудованием, пошел на лыжах к своему наблюдательному пункту, волоча за собой небольшие саночки с камерой. Мы продолжили сворачивать лагерь. Передо мной стояла непростая эадача: сформировать из собак, которые до сих пор никогда не работали вместе, работоспособную упряжку. Главной моей надеждой, вселявшей в меня уверенность, что мне удастся это сделать, был Чубаки, которого я, воспользовавшись благодушным настроением Джефа после утреннего чая, упросил отдать мне на время. Правда, в качестве нагрузки к Чубаки я получил от того же Джефа Кавиа и Томми, но с этим пришлось смириться. Кейзо предоставил в мое распоряжение Родена и Куку, а Уилл – Баффи, Слайдера и вожака Банту. Подобно тренеру футбольной сборной, я должен был за короткое время так расставить своих лохматых игроков, каждый из которых представлял собой, естественно, неповторимую индивидуальность, чтобы вся моя команда играла, что называется, в одни ворота и не только стронула бы с места тяжеленные нарты, но и смогла бы хоть какое-то время протащить их. Естественно, зная безупречную трудовую характеристику Чубаки, я поставил его в коренной тройке рядом с безразличным Кавиа и слегка заторможенным и трусоватым Томми. Я надеялся, что пример Чубаки, с одной стороны, и близость моей карающей десницы – с другой, добавят обоим энтузиазма. Не будучи до конца уверен в коренной тройке, я усилил среднюю линию, поставив туда трех крупных собак – Баффи, Слайдера и Родена. За этих трех я не очень беспокоился, поскольку все они отличались очень миролюбивым и покладистым характером и, хотя и не лезли из шкуры вон, тянули лямку достаточно надежно. Вопрос с вожаком моей упряжки решился сам собой, после того как Уилл предложил мне взять Банту, который, по его словам, был специально для этого натренирован.
Этой небольшой и, я бы сказал, какой-то загадочно-унылой собаки не было у нас на ранчо. Уилл приобрел ее буквально перед экспедицией, чтобы использовать ее именно в качестве вожака, с которыми постоянно были проблемы. «Настоящих буйных» хватало, а вот вожаков не было. Не знаю, может быть, потому, что сама методика тренировок собак на его ранчо была ориентирована главным образом на воспитание у них мощной, выносливой, всепогодной и покорной тягловой силы, инициатива и сообразительность никак не поощрялись. Поэтому у собак не было никакого стимула заучивать еще две команды: «Джи!» и «Хо!», которые означают соответственно «Вправо!» и «Влево!» и безупречное знание которых отличает вожака упряжки. Им было вполне достаточно привычных «О’кей!» и «Воооу!» («Вперед!» и «Стой!»), чтобы выполнять все требуемые от них действия, а может быть, Уилл и не придавал особого значения тренировке собак на роль вожака, поскольку рассчитывал, что в экспедиции все равно кто-нибудь будет идти впереди упряжек и тем самым выполнять, по сути, роль вожака без дополнительных затрат на его тренировку. Так или иначе, но Банту был приобретен за кругленькую сумму в 2000 долларов на одном из собачьих ранчо в Колорадо, и столь высокая цена по сравнению со стоимостью средней ездовой собаки (300–500 долларов) как раз была и обусловлена предполагаемым пониманием Банту этих двух дополнительных команд.
По просьбе Кейзо я поставил рядом с профессионалом Банту стажера Куку. Кейзо надеялся таким образом попытаться натренировать этого вечно спящего флегматика и попробовать его в Антарктике в качестве вожака. Невидимый, но отчетливо слышимый по радио Лоран, занявший позицию для съемки, дал команду, и экспедиция началась. Это было в 10.30, или почти через пять часов после звонка будильника Джефа. Собаки, полные нерастраченного еще энтузиазма, тянули отменно, и мне стоило больших трудов удерживать этот темп. Используя очередную паузу, заданную нашим все еще невидимым режиссером, я попробовал надеть лыжи и с помощью привязанной к передку нарт веревки некоторое время скользил сбоку от нарт и, к своему удивлению, ни разу не упал. Подъем тем временем становился все круче, а снег – глубже и мягче. Собаки часто останавливались и, естественно, делали это не в такт с командами режиссера, а просто чтобы перевести дух. Их большие розовые языки были вывалены наружу, они часто хватали снег пастью и постоянно поворачивались в мою сторону, как бы желая сказать: «И только ради этого мы тащились сюда за многие тысячи километров!» Я, уставший и взмокший, тоже был готов задать себе этот вопрос, но отвечать на него было некогда – надо было стараться не отстать от своих товарищей. Несмотря на то что именно мы с Джефом вчера наметили путь для подьема, чтобы по возможности избежать трещин, первыми провалились его нарты, идущие метрах в пятидесяти впереди меня. Я увидел, как передняя часть его нарт внезапно задралась вверх, нарты остановились и даже чуть сползли назад. Работая всем корпусом, я затормозил свою упряжку и увидел позади нарт Джефа зияющий голубой провал. К счастью, снежный мост обрушился лишь частично, и собакам Джефа удалось нарушить возникшее шаткое и опасное равновесие и перетащить нарты на безопасную сторону. Не надеясь на то, что команда «Джи!» заставит Банту отклониться от такого притягательного, пахнущего чужими собаками следа, я взял его за ошейник и повел свою упряжку выше по склону, где снежный мост выглядел понадежнее. Нам удалось переправиться через трещину без приключений. Уже присоединившийся к нам Лоран дал команду остановиться и долго исследовал трещину через окуляр своей камеры, настолько долго, что мы начали уже откровенно подмерзать на скатывающемся с ледника навстречу нам свежем ветру. Наверное, поэтому собаки слишком буквально восприняли мою команду «О’кей!» и стартовали так резво, что стоявшие на склоне и не придерживаемые мною нарты опрокинулись. Надо было видеть счастливое лицо нашего режиссера! Более того, Лоран попросил нас не поднимать нарты, пока он не выберет наилучшую позицию для съемки. После того как мы с Джефом и оказавшимся ближе всего к нам Кейзо с большим трудом все-таки вернули нарты в нормальное положение, Лоран подозвал Этьенна и Уилла и попросил меня вновь повторить переворот, чтобы уже вся команда участвовала в подъеме нарт. Сюжет назывался «Слаженная работа участников международной экспедиции по подьему опрокинувшихся нарт», но в окончательную версию фильма почему-то не вошел.
С многочисленными вынужденными, и не очень, остановками мы шли до 19 часов и
