ополчения, МПВО и истребительных батальонах, которым выплачивается зарплата»[802]. Между тем 140-я стрелковая дивизия (бывшая 13-я Московская дивизия народного ополчения Ростокинского района), в составе которой служили все работники ВСХВ, еще в начале октября понесла невосполнимые потери и в декабре 1941 г. была расформирована[803]. Благодаря общей неразберихе выплаты могли продолжаться даже после юридического оформления факта гибели ополченца. Имелись и случаи прямого мошенничества. Например, женщина получала пенсию за погибшего мужа-ополченца в размере 240 рублей в месяц, одновременно до 1 апреля 1942 г. получая за него и зарплату в размере 868 рублей[804].
В этом контексте стоит также привести приказание штаба 5-й Московской стрелковой дивизии («осеннего» формирования) от 20 декабря 1941 г., ссылавшегося на соответствующее вышестоящее командование: «Объявить для исполнения и руководства следующее указание командующего войсками Московского округа от 19.12.1941 г. № 0326: впредь, до решения Государственного Комитета Обороны мобилизованным военнообязанным рабочих отрядов, отрядов коммунистов и комсомольцев и истребительных отрядов, переданных на укомплектование 3, 4 и 5-й Московских стрелковых дивизий, – выплату содержания по месту гражданской работы производить на тех же основаниях, как и во время нахождения в указанных отрядах, до передачи их в дивизии»[805].
Как видно, положение с выплатами добровольцам военизированных формирований чрезвычайно запуталось. Во второй половине ноября 1941 г. в ситуацию пришлось вмешаться властям. 23 ноября 1941 г. на заседании бюро Московского комитета и Московского городского комитета ВКП(б), в котором приняли участие первые лица московской власти – первый и второй секретари МК и МГК ВКП(б) А.С. Щербаков и Г.М. Попов, председатель Моссовета В.П. Пронин и др., – специально обсуждался вопрос выплат бойцам народного ополчения, истребительных батальонов, рабочих батальонов, отрядов истребителей танков и бойцам МПВО, в связи с тем что после эвакуации из Москвы части предприятий, а также ликвидации другой части «выплата среднемесячной заработной платы значительному количеству семей бойцов вышеуказанных подразделений прекращена»[806]. Судя по приложенному расчету, речь шла как о «летних» дивизиях народного ополчения (которые давно были зачислены в кадр Красной армии и частично уже погибли в Вяземском котле), так и об «осенних» – стрелковых дивизиях, сформированных из рабочих и истребительных батальонов.
Незадолго до этого заседания, 18 ноября, заведующий военным отделом горкома партии А.И. Чугунов выступил с радикальной инициативой: ополченцев[807] и прочих бойцов военизированных формирований возрастом до 45 лет мобилизовать, переведя их и их семьи на содержание военнослужащих Красной армии; рядовой и младший начальствующий состав старше 45 лет демобилизовать (за исключением добровольно изъявивших желание остаться); ценных специалистов откомандировать по месту их прежней работы. И главное – «выплату денежного содержания по прежнему месту их службы прекратить»[808].
Однако московские власти, озабоченные проявлениями недовольства добровольцев, в преддверии решающих боев за столицу не были настроены еще больше демотивировать ее защитников. Поэтому они двинулись в направлении, противоположном тому, что предлагал Чугунов, предложив Государственному Комитету Обороны ответственность за выплату жалованья переложить с предприятий на отраслевые наркоматы, решив тем самым проблему ликвидированных или эвакуированных предприятий[809]. Соответствующая докладная записка уже на следующий день была подана секретарем МК и МГК ВКП(б) А.С. Щербаковым на имя И.В. Сталина вместе с проектом постановления ГКО. Щербаков просил Сталина дать указания народным комиссарам наладить регулярную оплату ополченцам и бойцам прочих военизированных формирований, причем, в случае если предприятие ликвидировано, выплату должна было взять на себя «вышестоящая хозяйственная организация» в рамках этого же наркомата. Семьи погибших и увечных ополченцев предлагалось зачислять на получение пенсии в соответствии с постановлением ГКО № 10сс от 4 июля 1941 г.[810]
Московский опыт показывает, насколько осложнилась ситуация с социальным обеспечением и выплатами добровольцам военизированных формирований за первые несколько месяцев войны. Немедленного решения по предложениям Щербакова принято не было. Тем не менее перераспределение обязанности выплат зарплат с ликвидированных предприятий на вышестоящие наркоматы, судя по всему, вошло в норму. По крайней мере, в нормативном сборнике по законодательству военного времени, изданному «в помощь советскому и партийному активу» в Ленинграде в 1942 г., указывалось как на сложившуюся практику: «Если предприятие, учреждение или учебное заведение были ликвидированы, то выплата заработной платы работникам… ушедшим в ополчение, производилась наркоматом или вышестоящей организацией. Ликвидируемое предприятие, учреждение или организация обязаны были немедленно представить своему наркомату или вышестоящей организации список ополченцев с указанием сумм сохраненного за ними среднего заработка, оклада или стипендии, сколько выплачивалось из этих сумм ополченцу и его семье, а также адреса самого ополченца и его семьи»[811].
Ситуация сильно беспокоила и финансовые власти страны, у которых был противоположный ополченцам интерес – экономия государственных средств. Нарком финансов СССР А.Г. Зверев обобщил известные ему сведения и 30 января 1942 г. обратился к заместителю председателя СНК СССР В.М. Молотову с предложением отменить положение постановлений ГКО № 10сс и 84[812] в отношении сохранения зарплат ополченцам. Он обращал внимание на абсурдность положения, когда большинство ополченцев к этому времени уже влились в кадр Красной армии, но «фактически получают денежное обеспечение на уровне лиц старшего и высшего начальствующего состава Красной армии». Зверев обрисовал Молотову ситуацию вопиющей несправедливости, когда из двоих красноармейцев один получает 20 рублей (10 рублей оклада плюс 10 рублей полевых денег), а другой, из ополченцев, получает 500–800 рублей и выше. Зверева поддержал заместитель председателя СНК СССР А.И. Микоян, и они вместе докладывали уже И.В. Сталину, приведя поразительные данные: только по Москве, Московской области, Ленинграду и Ленинградской области среднемесячная зарплата ополченцев и бойцов истребительных батальонов составляла баснословную сумму – около 2 млрд рублей[813]. Сложно сказать, насколько эта цифра достоверна и как она получена. Более близким к реальности представляется расчет московских властей, произведенный в ноябре 1941 г.: исходя из средней зарплаты в 550 рублей ополченцев, бойцов истребительных батальонов и других военизированных формирований общей численностью 153,6 тыс. человек ежемесячный фонд заработной платы превышал 80 млн рублей[814].
Так или иначе, проблема выплат зарплат бойцам военизированных формирований дошла до высшего руководства страны. Конец относительно высокому денежному обеспечению ополченцев был положен постановлением Государственного Комитета Обороны № 1567с от 9 апреля 1942 г. «О порядке денежного обеспечения лиц, вступивших в народное ополчение, истребительные батальоны и партизанские отряды, мобилизованных на оборонные работы и призванных в формирования МПВО» (объявлено приказом НКО № 0281 14 апреля 1942 г.)[815]. Устанавливалось, что «лица, вступившие в народное ополчение, обеспечиваются Народным комиссариатом обороны денежным и материальным довольствием по нормам, действующим в Красной армии». На ополченцев, бойцов истребительных батальонов, партизан, а также на семьи этих лиц было в полной мере было распространено законодательство о порядке назначения пенсий и пособий военнослужащим
