что это была спальня девушки.
Лиза медленно сползла с высокой кровати и, стараясь ступать тихо, чтобы не разбудить Воробья, подошла к окну, зашторенному плотной портьерой. Резко ее отдернув, девочка вскрикнула от неожиданности. За окном, мерно помахивая огромными крыльями, в воздухе висел Флафин. Его грустные голубые глаза тут же загорелись счастливым огоньком, стоило ему увидеть Лизу.
– Флафин, что ты тут делаешь? – радостно спросила Лиза, поспешно открывая створку рамы.
– Тебя навещаю, – ответил Флафин.
– Ну наконец-то ты пришла в себя, и эти бесконечные околооконные бдения закончатся, – раздался как обычно недовольный голос Помпона.
Наставник по-прежнему был на своем месте. Раскачиваясь на мохнатом плече церазвераптица, Помпон изо всех сил старался сохранить свой обычный, невозмутимый вид. Но по его блестящим черным глазкам было видно, что он тоже рад видеть Лизу.
– И долго ты здесь … висишь? – обеспокоено спросила девочка, присаживаясь на широкий подоконник.
– Да нет, не особо долго, – улыбнулся Флафин, и Лиза робко погладила его по мягкой, чуть курчавой шерсти.
– Ничего себе – недолго! – возмутился Помпон. – Вы – племянница королевы – изволите дрыхнуть уже целую неделю, – поспешил уточнить он. – Вашему дружку Воробью повезло – он-то почивает в удобном кресле. Уже всю сидушку, наверное, протер, скоро обивку менять придется. А мы с Флафиным здесь висим. Мне ветром все уши продуло.
– Целую неделю! – воскликнула Лиза. – И все это время ты был здесь?
– Нет, я навещаю тебе всего семь или восемь раз в день, – успокоил ее Флафин. – Внутрь замка из-за своих размеров я не прохожу. Вернее, в главный вход прохожу, а вот лестницы здесь очень узкие, так что я смотрю на тебя отсюда.
– Флафин, ты уже знаешь, что Места Силы больше нет? – с жалостью глядя на друга, спросила Лиза.
– Это ничего, ты не расстраивайся, – поспешил утешить девочку Флафин. – Я даже рад, что выгляжу вот так. Мой папа мною гордится. И мама тоже. И Пурвис и Дийна. Представляешь, я – единственный в Краспо церазвераптиц. Живое воплощение наших пращуров. Меня больше никто не дразнит, – немного помолчав, добавил он.
– Да уж, сейчас это было бы затруднительно, – раздался за спиной Лизы веселый голос Воробья. – Хотел бы я посмотреть на тех, кто осмелится над тобой насмехаться!
Улыбнувшись девочке, он уселся на другой конец подоконника и приветственно потрепал Флафина по мохнатому плечу.
– Помпоныч, тебе тоже привет! Тебя еще не выгнали с работы без выходного пособия? – поддел он наставника. – Когда церанцы узнали, кто они есть на самом деле, и увидели себя в истинном обличии, то поняли, что их «разносердцевые» сородичи гораздо более совершеннее, чем просто церазвери и цераптицы. Теперь Флафину не придется определяться, к какому роду он принадлежит. Его род – церазвераптица – самый лучший! Ты видела его в бою? Да он же творил чудеса!
– Мы вместе их творили, – скромно заметил Флафин. – И Помпон тоже помогал.
– О! Еще как! Да если бы Помпоныч, жертвуя своими зубами, не перегрыз твои веревки, ты бы до сих пор валялся на земле, нюхая сапоги воинов Сарапа, – сказал Воробей.
– Смею заметить, что на такое решится не каждый наставник, – не преминул заметить Помпон. – Например, заслуженная наставница Навона, навряд ли способна на такое самопожертвование. Я ее, кстати, недавно встретил. Бедняжка! Вся в растрепанных чувствах! Похоже, нервный срыв у нее не за горами, – со скрытым ликованием в голосе сообщил Помпон. – За последнее время воины Сарапа изрядно пощипали ее шерсть, арестовывая всех, на чьих плечах ей удалось примоститься. Ох, бедняжка, бедняжка, – счастливым голосом почти пропел Помпон. – Хорошо, что мы прогнали их прочь с нашей планеты. Теперь она хоть немного успокоится.
– Да, когда все церанцы, приняв свой истинный облик, стали церазверями и цераптицами, мы погнали этих гадов до самого края Галактики, – восторженно подтвердил Воробей. – Думаю, теперь они никогда не решатся снова высадиться на Цере.
– Так все эти церазвери и цераптицы, которых я видела, это не галлюцинации? – спросила Лиза, проводя рукой по лбу. – Я думала, что у меня просто разыгралось воображение.
– Какое там! – взмахнул рукой Воробей, в порыве чувств чуть не вывалившись из окна. – Это была битва, настоящая доисторическая битва! – Говорю же тебе, мы надрали им… В общем, они получили по заслугам. Бежали с планеты так, что только их черные каски мелькали.
– А Сарап? – уточнила Лиза.
– Тоже, гад, сбежал! – с досадой ответил Воробей. – Не удалось его прижать. – Мы с Флафиным преследовали его до самого края неба. Но потом он все же оторвался от нас. Если бы таких, как Флафин – церазвераптиц – было побольше, мы бы непременно его повязали!
– Так церанцы теперь все такие, как были раньше? – поинтересовалась Лиза.
– А ты что, ничего не помнишь? – сочувственно спросил Флафин.
Лиза растерянно помотала головой. Последнее, что сохранилось в ее памяти – это взмах черного крыла цераптицы.
– Я помню только сражение и то не до конца. Я слабачка – потеряла сознание. И не то что не участвовала в битве, а даже толком ее и не видела.
Лиза перехватила быстрые взгляды, которыми обменялись Флафин и Воробей.
– Вы что-то от меня скрываете? – тревожно спросила она.
– Вообще-то это все твоих рук дело, – немного помолчав, ответил Воробей. – Ты же у нас Управитель Временем. Ты повернула его вспять, и на короткий срок все здесь стало так, как в давние-давние времена. Этого периода хватило, чтобы прогнать воинов Сарапа. Но потом все опять вернулось на свои места. Так что наша победа – это твоя заслуга. Ты, вообще-то, у нас герой!
– Стоп! Ты что-то путаешь! Я не могла повернуть время, – запротестовала Лиза. – У меня же руки были в этих дурацких перчатках!
– Слушай, я не в курсе подробностей. Нам с Флафиным вообще-то велели про это не болтать. Это вроде как тайна. А за разъяснениями обращайся к своей тете. Она тебе все лучше меня объяснит, – уверенно заявил Воробей.
– К тете? Она здесь? – прошептала Лиза, машинально прикладывая руку к груди.
– Здесь, – загадочно усмехнулся Воробей. – Это ее детская спальня, – обводя рукой комнату, сообщил он. – Она ухаживала за тобой все это время. Можно сказать – не отходила от твоей постели. Мы, кстати, с ней подружились, – похвастался Воробей, и Лиза с удивлением уловила в его голосе гордость и плохо скрываемую радость.
И это было странно. Ведь Воробей никогда не любил тетю Ладу, да и как он мог с ней подружиться после того, что она совершила?
– Ого, пахнет молоком и чем-то печеным, – неожиданно сказал Флафин, поводя носом.
– Наверное, это твоя тетя идет, – воскликнул Воробей, торопливо
